Поздний бунт. Андрей Старицкий

Но Кому ведомо будущее? Каждый из сидящих в покоях великого князя надеялся на успех карательного похода, на успех, в котором каждый имел личный интерес: князь Дмитрий предполагал возвыситься и тем самым получить возможность совместно с братом Юрием успешнее противостоять брату-царю; у Андрея Ивановича иное на уме - показать себя, чтобы Василий перестал относиться к нему как к несмышленому последышу, доверял бы ему полностью и поручал ответственные дела. Молодой князь все еще надеялся, что Василий Иванович объявит его главным исполнителем задуманного, но, увы, этого не случилось.

–  Прежде определенное мною остается в силе: главным - князь Дмитрий, воевода и князь Андрей - у него в товарищах. Оба они на равных правах, - сказал твердо великий князь.

Не последний, стало быть. И то слава Богу! На следующий день князь Дмитрий объявил помощникам свою волю:

–  Вы отправляйтесь в Нижний Новгород, определите на месте, где и что строить, сколько для этого нужно артелей мастеровых и рати, мне пришлете чертежи [65] и росписи, а я уж разберусь с дьяком Разрядного приказа, чтобы не тянул волокиту. Так, думаю, у нас дело спорей пойдет.

[65] Чертеж - карта.

Явно не желал князь Дмитрий, впрягшись в общую повозку, тащить совместно великий груз. И хотя это должно было бы возмутить и князя Андрея, и воеводу, однако ни один из них не поперечил Дмитрию Ивановичу, а когда они остались одни, молодой князь Андрей не сдержал своего удовлетворения:

–  Баба с воза - кобыле легче.

С этим согласился и Хабар-Симский, но от высказывания воздержался - не гоже воеводе встревать в дела царской семьи - только спросил:

–  Когда в путь?

–  у батюшки спрошу. По здоровью его видно станет. Да и слово его примем за окончательное.

–  А не взыщет ли великий князь Василий за шаг через его голову?

–  Это - моя забота.

Он не стал говорить Хабару-Симскому, что, прежде того как поговорить с отцом, хочет сказать о своем желании Василию, и если тот все же велит выезжать, не противиться ему, не настаивать на своем. Рассуждал князь так: случись что с отцом, пошлют гонца и повременят с похоронами.

Однако все пошло иначе: перед самым рассветом Андрея Ивановича разбудил постельничий:

–  Из царева дворца прибыл посланец. Государь просит всех сыновей к себе.

–  Плох, стало быть, коль в такую рань.

–  Замешкаешься, сказано вестником, можешь не застать отца в живых.

Как тут мешкать? Припустился бегом. В опочивальню же отца вошел степенно, старательно скрывая свое волнение, и - опешил: отец лежал бездвижно, словно уже отдал Богу душу.

–  Отец!
– кинулся он к постели, упал на колени у изголовья.

–  Андрей?
– вздохнул едва слышно царь Иван Великий, или, как его еще называли, Грозный, даже не пошевельнув губами.
– Погоди остальных братьев…

Раньше братьев в опочивальню вошел дьяк Поместного приказа [66] со свитком в руке. Поклонившись в пояс, встал смиренно в ногах у умирающего. Прошло еще несколько молчаливых минут, и только тогда в опочивальню один за другим вошли Василий, Юрий и Дмитрий. Иван Васильевич, все так же, не пошевельнув губами, выдохнул:

–  Читай.

Повеление касалось дьяка, и тот поспешно развернул свиток.

–  Рядная грамота, - неожиданно громогласно забаритонил дьяк, как бы вбивая каждое слово в головы братьев.

[66] Поместный приказ - центральное правительственное учреждение России в XVI-XVIII вв., ведавшее вопросами землевладения.

Предельно краткая Рядная грамота: братьям жить в мире и дружбе, всячески помогая друг другу и совместно отбиваясь от недоброжелателей, но особенно безукоризненно служа старшему брату, великому князю Василию Ивановичу, наследнику престола, не держа даже в мыслях покушаться на его единовластное право.

–  Ставьте свои подписи, - едва шевеля губами, но твердо выдохнул Иван Васильевич, - помните: нарушение ряда - грех смертельный.

Умолк обессиленно и только спустя несколько минут произнес:

–  Кличьте митрополита свершить обряд крестоцелования.

Дьяк метнулся к двери и впустил митрополита вместе с царским духовником.

Митрополит поднес поочередно - по старшинству - каждому из братьев массивный золотой крест. Братья смиренно целовали его, говорили одни и те же слова:

–  Клянусь Господом не отступиться от ряда. Когда крестоцелование завершилось, митрополит склонился над умирающим:

–  Не свершить ли постриг, государь? Не упрямься. Прими ангельский облик через постриг.

Иван Васильевич ничего не ответил, хотя митрополит терпеливо ждал его согласия, и понял князь Андрей Иванович, что продолжает отец гневаться на митрополита за казнь на Красной площади.

«Выходит, без его Ведома?! Один Василий!»

Утихомирил вспышку внутреннего протеста очень удобной мыслью: перед Богом отвечает государь, а не перед людьми. С него Господь и спросит в час суда Божьего. Не простит, должно быть!

В Кремль тем временем съезжались бояре, князья, дворяне, тянулись купцы, лотошники, ремесленники и даже гулящие люди [67] . У многих - слезы на глазах. Вся Москва почитала царя Ивана Великого как освободителя от татарского ига, как усмирителя владетельных князей, добившегося прекращения междоусобного кровопролития. Но что может сотворить толпа, никогда не предскажешь, вот и поднят был царев полк по тревоге. На всякий случай.

[67] Гулящие люди - разряд населения в Русском государстве в XVI-нач. XVIII в., состоящий из вольных людей, не приписанных ни к служилым, ни к посадским, ни к крестьянам.

В опочивальне же - гробовая тишина. Даже прибежавший царский лекарь, глянув на умирающего, не стал суетиться. Обвел всех выразительным взглядом, дав понять, что конец совсем близок. Долго лежал Иван Васильевич бездвижно, как покойник, но зеркальце, какое подносил время от времени лекарь к лицу умирающего, запотевало.

Гнетущая тишина тянулась и тянулась. Вдруг Иван Васильевич разверз уста:

–  Простите и прощайте…

Будто вздрогнул, как вздрогнули все от неожиданности, вздохнул в последний раз. Трудно. Горестно. Все…

Спустя некоторое время зеркальце, поднесенное к лицу государя, не запотело. К покойнику впустили бояр и князей. Входили, смахивая с голов горлатные шапки [68] , скорбно опуская головы, вздыхали горестно, утирали платками глаза. Не только оттого, что жалели покойного, но и потому, что не ведали, оставит ли их новый государь при своей руке, уважая и чествуя, либо окружит себя иными людьми. Не зря же говорится: новая метла по-новому метет.

–  Пора сообщить народу, - посоветовал дьяк Поместного приказа.
– И духовную прочитать. Кого определите, князья и бояре?

[68] Горлатная шапка - высокий расширяющийся кверху цилиндр с бархатным или парчовым верхом, сшитый из горлышек куницы или черно-бурой лисы.