Поздний экспресс
Шрифт:
– Пожалуйста. Я прошу тебя. Я же не нужен тебе. Позволь мне... сохранить хоть что-то от себя.
– Ты сам понимаешь, о чем говоришь?!
– Понимаю, - кивает невесело.
– Прекрасно понимаю. Зачем я тебе? У тебя таких много...
– ЧТО?!
– Надь, мы оба это знаем, - говорить об этом больно, но надо. Иначе нельзя, никак.
– Я для тебя просто один из...
– он замолчал. Как же это трудно...
– Тебе же неважно...
– Неважно что?!
– У тебя были, есть и... будут другие, - произносит он тихо, но твердо.
– Зачем тебе именно я? Я понимаю, что задел твою гордость, когда уехал. Но так было нужно. Дай
– Витя...
– она говорит тоже тихо.
– Ты что такое говоришь?! По-твоему, я только и делаю, что прыгаю от парня к парню, из одной койки в другую?
– Я тебя не осуждаю, - как-то торопливо.
– Это твоя жизнь, ты вольна...
– Так, стоп!
– она повышает голос.
– Ты именно так обо мне и думаешь? Что я такая доступная, что мне все равно - с кем?
– Я этого не говорил!
– Ты именно это и сказал! Что у меня много, что я...
– она задыхается.
– Надя, правда, я тебя не виню. Ты очень привлекательная, и ты имеешь право...
– Ты считаешь меня шлюхой!!!
– Да нет же!
– А как это назвать?! Если ты считаешь, что я меняю парней как перчатки! Что у меня каждый день в постели новый...
– у нее пресекается голос.
– Слушай, я не думаю, что у меня есть право тебя судить, правда...
Она поднимает руку, призывая его к молчанию. И он подчиняется, настороженно глядя на нее.
Надя вздыхает глубоко, проводит ладонями по лицу. А потом, нарочито спокойно и негромко:
– Трое.
– Что? Я не понял...
– Их было трое. Тех, кто был до тебя. Те легионы парней, о которых ты говоришь. Которые прошли через мою постель. Их было трое. Трое!
– Я не...
– Не веришь? Мне плевать! Мне плевать на твое мнение, плевать на то, веришь ты мне или нет!
– Надя с отвращением чувствует в своем голосе истерические нотки. Надо успокоиться! С горькой усмешкой: - Вик, я же... Ты что, правда, считаешь, что я обращала внимание на каждого, кто домогался меня? В том самом... смысле обращала внимание?! Это смешно! Это не... Меня не так воспитывали, если хочешь знать! У меня есть самоуважение, чувство собственного достоинства и разборчивость, в конце концов!
– вдохнуть, медленно выдохнуть. Не позволить себе потерять то немногое, что у нее еще осталось - то самое достоинство, о котором она только что говорила.
– Вокруг было много, ты прав. Много, очень много парней. И мне это нравилось, я врать не буду. Но неужели ты думаешь, что я позволяла каждому?.. Я же... Неужели ты не понимал?!
– Надя, подожди. Я не...
– Я поняла - не веришь! Мне все равно!
– злость - единственное, что поможет ей сохранить гордость. Когда он нанес ей такой удар. Когда он ТАК о ней думает. Но королевы, даже смертельно раненые, не падают на колени. И погибают с гордо поднятой головой. Расправила плечи, усилием воли заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Мне по фигу, что ты мне не веришь! В то, что у меня было всего трое, не три десятка, не три сотни, а всего лишь трое. Или в то, что ты первый с кем я...
– тут она запнулась, говорить об этом неловко, но она же шлюха в его глазах, таким можно говорить все, что угодно.
– Я оргазм в первый раз в жизни испытала... пару месяцев назад. Догадаешься, с кем?
Вик попытался что-то сказать, но она его перебила.
– Я раньше... до тебя... всегда терпела только... скорее бы кончилось. Всегда... старалась избегать этого... по возможности. Странно,
да? Для той, которую ты считаешь такой... многоопытной. А мне не нравилось! Пришлось научиться притворяться, что мне хорошо. Чтобы не лезли лишний раз, чтобы быстрее отстали, - усмехнулась горько, над собой.– Могу сдавать экзамен по имитации оргазма. Хотя... в реальности все было по-другому. Гораздо... гораздо... не знаю! Иначе.
– Надя, послушай...
– Не буду я тебя слушать! Я уже поняла, что ты мне не веришь! Даже в то, что ты единственный...
– тут щеки залило предательским румянцем, но она решила идти до конца в своей откровенности. Вряд ли им выпадет шанс еще так поговорить. Вряд ли она еще раз решится так открыться.
– Ты единственный, кому я позволила... кто...
– она прикусывает губу, как же неловко, почти стыдно об этом говорить. Но - к черту! Она же общедоступная в его глазах!
– Ты первый... и единственный... кому я позволила... ласкать... целовать себя... там. Чтобы ты там ни думал - я перед каждым встречным ноги не раздвигаю!
Все, а вот теперь надо уходить. Бежать. Спасать королевское достоинство. Потому что Надин Соловьева никогда не плачет. Но и любимый ее никогда до этого не предавал.
Она делает два шага вперед. Он делает шаг навстречу.
– Стоять.
– Что?! Стоять?! Ты не путаешь меня с вашей таксой? Это ей ты можешь командовать - стоять, сидеть, лежать, голос! А я... я узнала все, что хотела, а теперь ухожу!
– дернула головой: - С дороги!
– Это правда? То, что ты сказала?
– он взял ее за плечи, в глаза смотрит. Взгляд его слепит, руки на плечах, кажется, жгут. Так хочется вырваться, убежать! Но надо доиграть до конца.
– Что, поверил?
– смеется, громко и неестественно.
– Ой, Витя, ты такой смешной и наивный! Конечно, нет, неправда. С тобой я тоже притворялась. Чтобы не нанести урона твоей нежной психике. Я виртуозно имитирую оргазм!
В его лице не дрогнуло ничего. Смотрит все так же внимательно, и так же крепко держит за плечи, не вырваться.
– Это правда?
– повторил.
А Надя вдруг понимает - не удастся сохранить лицо. Силы кончаются, что-то внутри рвется. Она закрывает глаза. И говорит, почему-то шепотом:
– Как бы я хотела... Как бы я хотела сказать, что это неправда. Что ты такой же, как все. Что с тобой так же, как с другими. Только... только это не так, - она открывает глаза, и Вик почти с ужасом видит - глаза его королевы полны слез.
– С тобой все по-другому... совсем по-другому... С тобой... Ты... особенный... Ты...
– она снова закрывает глаза, будто не в силах смотреть на него. И совсем тихо произносит: - Как ты мог ТАК думать обо мне?..
Он потрясенно, не веря своим глазам, смотрит, как из-под длинных темных ресниц сбегает первая слеза. За ней еще одна, и еще...
– Надюша...
– Как ты мог, Вик?..
– она словно не слышит его.
– Что ты за человек, если мог так думать обо мне?! Когда ты для меня... Когда я тебя...
Слезы катятся градом, глаз она не открывает. Его охватывает ощущение, близкое к панике. Кажется, он снова все испортил. Он просто дурак, клинический идиот, ведь она говорит правду, он это чувствует!
– Наденька, - осторожно касается ее волос, гладит по голове.
– Я, кажется, не так все...
– Как ты мог, Вик?..
– повторяет она чуть слышно, всхлипывает, глаза по-прежнему закрыты.
– Как ты мог так плохо думать обо мне, Витя?..