Поздний экспресс

Ему требуется довольно много времени, чтобы сложить эти ее слова между собой. И прийти к совершено ошеломительному выводу.

– Так...
– в голову звонкая пустота.
– Так... иди-ка сюда...

На ощупь находит за спиной стул, садится, притягивает Надю к себе на колени. Она сидит очень ровно, и вся такая... как натянутая струна. И упорно не смотрит на него.

– Давно... знаешь?

– Две недели.

– А...
– в голове по-прежнему мыслей ноль, - а... срок... какой?

– Восемь недель, - тон ее ровный, вот только взгляд по-прежнему прячет.
– Это чуть меньше, чем два месяца.

– Я умею считать!

Она вздрогнула. Но вдруг посмотрела ему в глаза. Давно он в них не видел такого выражения. Гордость и раскаяние. Только у нее может быть так.

– Прости меня, Вик. Это я виновата, я одна.

– Ты так говоришь, будто я при этом не присутствовал. Насколько я понимаю, мы к этому одинаково... причастны.

– Да, но... Я, правда, думала, что день тогда был... безопасный. Не должно было быть... Но, почему-то...

– Бывает...

– Я аборт делать не буду!
– в голосе ее вдруг прорываются эмоции.
– Мне нельзя! Мне тетя Даша говорила, что мне следующую беременность обязательно надо вынашивать. Что после выкидыша может сформироваться привычная невынашиваемость! Что...
– она вдруг прячет лицо в ладони, и оттуда, глухо: - Я понимаю, что это мои проблемы со здоровьем... и что мы не планировали пока... и что именно я виновата в том, что это случилось... но... но...

– Что ж ты так плохо обо мне думаешь, а?
– Вик со вздохом притягивает ее, такую напряженную, словно чужую, к себе.
– Чем заслужил?
– шепчет на ухо.
– Не планировали, да. Но в жизни не всегда случается так, как планируешь. А про аборт даже думать забудь. Не позволю.

– Правда?!
– в ее голосе, в том, как мгновенно расслабилось ее тело в его руках, как тепло прошелся ее вдох по шее было столько... Что ответить Вик смог не сразу.

– Конечно. Это же наш... ребенок, - на эти собственные слова внутри что-то болезненно сжимается. Не от страха, но что-то схожее. И, вместе с тем, ощущение, что все делает правильно.

Она доверчиво прижимается к нему.

– Что будем делать, Вить?

– Что-что...
– вздыхает Вик.
– Как будто есть варианты. Идем в ЗАГС, подаем заявление. Ну, что там еще положено...

Надя вдруг замирает в его руках. А потом выпрямляется, обретая все ту же натянутую струнность.

– Вот не надо мне делать одолжений! Я не хочу, чтобы ты на мне женился только потому, что я имела глупость забеременеть! Уволь меня от своей благотворительности!

На этот раз он реагирует быстро, снова прижимает к себе, не дает встать с его колен.

– Надя... что ж ты такая...

– Какая?!

– Глупенькая, - снова ей на ухо. Она дергается, но он не выпускает ее.
– Я люблю тебя, вредина. Ты же знаешь. Люблю безумно, давно и навсегда. Надюша, ну, правда же, ну что ты...

– Не нукай!

Вик смеется. А потом вдруг, серьезно:

– Надя, выходи за меня. Пожалуйста. Выходи за меня замуж, потому что я люблю тебя. А ты любишь меня. По-моему, это само по себе достаточно веская причина.

– Замуж? За тебя?
– она смотрит на него искоса, все такая же напряженная.

– Угу.

– Надо подумать...

– В самом деле?
– отточенным жестом выгибая бровь

– Да...
– она смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, постукивая по губам пальцем.

– Ты готовить умеешь?

– Ты же знаешь, что умею.

– А убираться любишь?

– Не то, чтобы люблю... Но приходится.

– Ну а... на регулярный "куни" я могу рассчитывать?

– О, да! Определенно - да!
– Вик не выдерживает и смеется. Притягивает ее к себе снова и шепчет в одуряюще пахнущие волосы.
– С удовольствием.

– Ну...
– Надя наклоняет голову с истинно королевским величием.
– Тогда я согласна.

Они сидят так какое-то время - она на его коленях, прижавшись к нему, он крепко обнимает ее, касается губами темноволосой макушки. А потом Вик вдруг вздрагивает от пришедшей к нему неожиданной мысли.

– Надь, послушай!

– Да?

– А вот вас же с сестрами... трое? Это что, и у нас тоже, значит...

Надя смеется.

– Испугался, Баженов?

– Ну... Не то, чтобы испугался... Но к этому надо как-то... подготовиться.

– Папа говорит, что это через поколение передается. Вот его отец, наш дедушка Саша - он из двойни, их двое с братом было. А папа один. А потом нас вот у папы - трое. Так что... Скорее всего, двойня или тройня будет не у нас. А у нашего... ребенка.

– Ну вот!
– с плохо скрываемым облегчением выдыхает Вик.
– Пусть у него и болит потом об этом голова!

Надя снова смеется. А потом вдруг затихает.

– Вик, послушай...
– ей почему-то ужасно хочется задать этот вопрос. Может, он неправильный и рано, но хочется - ужасно. Она так устала носить это все в себе одна, все эти две недели.
– А ты кого больше хочешь - мальчика или девочку?

– Честно?

– Конечно.

– Не знаю. Не думал. В данный момент, - он целует ее за ушком, - больше всего я хочу... тебя.
– Начинает целовать дальше, по нежной шее, а потом вдруг резко спохватывается.
– Ой, прости меня! Я даже не спросил...
– Виновато заглядывает в глаза.
– Как ты вообще... себя чувствуешь? Там... вроде бы... как-то... не так... должно быть...

– Как это - не так?
– поддразнивает его Надя.

– Ну, я не знаю... Тошнит, кажется!
– торжествующе делится своими познаниями Вик.
– Тебя тошнит?

– Нет, - Надя смущенно улыбается.
– Я вообще ничего необычного не чувствую. Вот совершенно никаких изменений. Только... менструации не приходят. Я тест три раза делала! Думала, может, ошибка... И все время две полоски! А так... Все как обычно...

– Слушай...
– Вик утыкается ей в шею носом, - а если ты уже... забеременела... то, значит, нам уже не надо предохраняться? И можно... вот так просто... без всего?..

– Можно, - Надя пытается спрятать улыбку.

– А...
– он говорит все так же ей в шею, - тебе... тебе... можно? Мы... не повредим...
– его рука вдруг скользит вокруг ее талии и ложится на живот, - малышу?

Они оба замирают от его жеста - такого интимного и так нужного им обоим. Потом она кладет свою руку поверх его.

– Вить... спасибо тебе...

– Я люблю тебя, дурочка.

– И я тебя, - пряча лицо с повлажневшими глазами у него на груди.

– А ты мне так и не ответила... Можно? Или нельзя?