Пожар любви

— Сколько на этот раз?

— Лили, не будь такой грубой. Ты же помнишь, что всегда говорил твой отец? Что бы ни случилось, мы должны держаться вместе. В конце концов, кроме меня, у тебя никого нет.

— У меня есть Вики и Фейт.

— Это совсем не то.

— Верно, это лучше.

— Хорошо, что отец тебя не слышит.

Лили пришлось повторить вопрос:

— Сколько?

— Я еду в «Лас-Хадас» с Биллом Харлстоном. Нужно купить кое-что из одежды. Три тысячи.

— У тебя есть список?

— Ты его получишь, но сначала выпиши чек.

Лили чувствовала себя агентом ЦРУ, который платит за строго секретную информацию, однако чек она все-таки выписала.

Вымогательство продолжалось до тех пор, пока Лили не положила ему конец, отказавшись платить. Арлетта пришла в страшную ярость, хотя и не показала дочери, до какой степени это ее задело. Она просто поклялась себе, что расквитается с ней.

Лили не могла с уверенностью сказать, когда ревность и раздражение матери переросли в настоящую ненависть, но к 1990 году Арлетта уже встала на тропу мести.

Ноябрьским вечером в понедельник Арлетта сидела с Джун Фаррингтон за обедом в «Риволи», одетая в новый шикарный шерстяной костюм кремового цвета. Чтобы быть уверенной, что все выглядит вполне натурально, она отрепетировала перед зеркалом то, что собиралась поведать Джун.

— Просто не знаю, к кому обратиться, Джун, — начала она, всем своим видом изображая крайнее смущение. Она сложила руки на коленях и потупилась.

Насколько Арлетта ее знала, Джун действительно относилась к ней с симпатией.

— Арлетта, дорогая моя, я никогда не видела тебя такой убитой. Что случилось?

— Моя… дочь…

— Что с Лили?

— Наверно… наверно, в таких случаях не стоит никому ничего рассказывать, но я просто не знаю, как быть.

Манера Арлетты ходить вокруг да около чуть не вывела Джун из себя. Однако она обожала сплетни и ради того, чтобы разнюхать что-нибудь, согласилась бы терпеть сколько потребуется. Из всех, кто периодически мелькал в толпе хьюстонского общества, Лили Митчелл была самой красивой. Джун чувствовала, что обязана все разузнать.

— Если это так серьезно, возможно, тебе лучше посоветоваться со специалистом?

— О, милая. Не думаю, что можно рассказывать об этом чужому человеку. Вряд ли это будет правильно. — Арлетта видела, что Джун еле сдерживает нетерпение. — Вчера я обедала с Ральфом Нотсом. От него мне стало известно, какие слухи ходят про Лили. Он хотел узнать от меня, правда ли это. Он сказал… О Боже, Джун! Это просто ужасно! Я хочу сказать… Не могу поверить, но, если взглянуть на факты, получается, что это правда… — От стыда Арлетта опустила голову. Она сделала маленькую паузу, потом впилась глазами в Джун.

— Наркотики? Сейчас столько людей ими увлекается. Это не так страшно. Я знаю все реабилитационные центры.

Арлетта покачала головой:

— Он имел в виду, что Лили уже почти тридцать лет, а она не замужем.

— И что?

— Она даже не была помолвлена. Говорит, что слишком занята. Я пыталась познакомить ее с хорошими молодыми людьми, но она всегда отказывалась. Шарахалась от них как от чумы. Я хочу сказать…

Внезапно лицо Джун вытянулось от ужаса. Она поднесла руку ко рту.

— Боже, Арлетта! Неужели она лесбиянка?

В ответ Арлетта только кивнула.

— Именно об этом слышал Ральф. Не может быть… Неужели… — Схватив стакан с водой, Джун сделала большой глоток. — Арлетта, Лили, конечно, твоя дочь, но, честно говоря, неудивительно, что люди интересуются. На открытие нового «Паппас-ресторана» она пришла одна, на «бал зверей» — одна. Она часто ездит в эти… археологические экспедиции… и последнее время тоже сама по себе. — Джун накрыла руку Арлетты своей. — Мне очень жаль, дорогая, но я действительно считаю, что ты обязана повлиять на нее.

Не без труда Арлетте все же удалось выдавить из себя слезу.

— Ты ведь никому не скажешь, Джун?

Джун покачала головой и, глядя на нее с выражением самого искреннего участия, сказала:

— Не пророню ни слова.

Через двадцать четыре часа сенсация облетела весь Хьюстон. Лили так и не узнала бы, откуда дует ветер, поскольку никогда не интересовалась сплетнями, даже если они касались ее самой. Однако Фейт смотрела на вещи иначе.

— Ты должна что-то предпринять, Лили.

— Но что? Выйти за кого-нибудь замуж только ради того, чтобы укоротить им языки? Мне некогда. К тому же через пару недель все уляжется само собой.

— Неужели тебе даже не любопытно, кто заварил кашу?

— Какая разница?

— Это может отразиться на твоем бизнесе.

Выключив калькулятор и закрыв чековую книжку, Лили задумалась.

— Ладно. И кто же это, по-твоему?

Фейт приподняла бровь и наклонилась к ней с таинственным видом.

— Я проследила весь путь. Похоже, что твоя мать что-то шепнула Джун Фаррингтон.

— Она не могла! — инстинктивно возразила Лили, пытаясь переварить услышанное. На глазах у нее выступили слезы. — Господи, Фейт! Неужели моя собственная мать так меня ненавидит? Но почему? Что я ей сделала?

— Ты появилась на свет и стала между нею и Джей Кеем. Она перестала быть центром мироздания.

— И что ты предлагаешь?

— Сходи куда-нибудь, с кем-нибудь познакомься. Чаще бывай на людях. Веди себя так же, как она. Не замыкайся в своей скорлупе. Бей Арлетту ее же оружием.

— У меня нет на это времени!

— Если ты ничего не предпримешь, твое дело может пострадать. Что ты тогда станешь делать?

— Ты так считаешь?

Фейт широко улыбнулась.

— Можешь мне поверить.

По совету сестры Лили обошла все стоящие места в компании друзей Пола и друзей этих друзей. Фейт оказалась права. Через несколько недель появилась новая сплетня, заглушившая ту, которую пустила Арлетта. Досужие языки перестали перемалывать Лили Митчелл и ее мнимую гомосексуальность. Однако Лили этого не забыла. Она вернулась к работе, со страхом ожидая, что в самый неподходящий момент неприязнь матери может дать новые всходы.