Пожарные Панема

— Иди к черту! — беззлобно отмахнулась Эффи, направляясь к своему столу. — Ну, и чем ты меня порадуешь? Ты помнишь от кого зависит твоя карьера, если ты не поторопишься… — по глади столешницы красного дерева легко скользнула папка.

Тонкие наманикюренные пальчики откинули обложку и принялись перебирать листы, приподнимая те, что были скреплены, упираясь в особо заинтересовавшие женщину моменты. Нарисованные брови, изгибаясь кривой, с каждой страницей все больше сводились к тонкой переносице.

— Ты издеваешься? — её голос был тих, что говорило о бескрайней неудержимой ярости.

— Детка, успокойся, а то пар из ушей пойдет, — Хеймитч уже устроился на диване у стены, вытянув ноги. Уж кто-кто, а он не сильно опасался гнева Эффи, — а в бумагах я совершенно серьезно отразил основную версию. У объекта есть все: мотив и средства. Как думаешь, полиция уже додумалась или им слишком хорошо платят, чтобы они шевелились?

— Ты обвиняешь меня! — прогрохотала Эффи, швырнув в капитана папкой. Надо сказать очень метко, так что её содержимое рассыпалось прямо у него на груди. — Ты совсем с ума сошел со своими пьянками?

— Ну почему же? Вот это твой муж номер один. Никакого к тебе уважения, получил сколько там миллионов при разводе? — Эбернети откинул фотографию, потом подцепил еще одну, нахмурившись посмотрев на физиономию на ней: — номер три, он, кажется, от тебя гулял и в конечном итоге увальсировал к какой-то вертихвостке, прихватив немного совместно нажитого имущества и должность казначея… А это мой любимец — номер четыре. Это не его ты пригрозила кастрировать, потому что он решил, что твоё согласие на участие в оргиях не всегда необходимо? — Возникла небольшая заминка, но Хеймитч чуть потряс рукой и, скидывая листы, выудил снимок: — Ну и номер два. Ударился в религию. Тоже не остался в нищете. Вообще тут согласен, душевное умиротворение требует хорошей финансовой поддержки.

Подскочившая со своего места Эффи стала наступать на посетителя. Медленно подняв брошенное фото, она втянула побольше воздуха в легкие и принялась отбивать подачу.

— Номер один ввел меня в необходимый круг, а номер три помог с избранием в Совет. Номер два, — Тринкет выдернула снимок из рук Хеймитча, — все мужики тряпки. — Ну и десерт: номер четыре — должность мэра. Да он научил меня всему и да, он бы запел у меня фальцетом, не согласись на тихий развод в тот вечер. И эта информация из посторонних известна только тебе.

С довольной от воспоминаний о жалком лепете супруга улыбкой, она чуть склонилась, и теперь их носы почти соприкасались. Под маской косметики Эбернети к своему удивлению увидел веснушки и тонкую паутинку морщин у глаз. Когда же они появились, ещё же недавно ей было восемнадцать? Как и ему. — Так что у меня нет причин так мелко им пакостить.

— А это зависит от того, у кого адвокат окажется лучше, — наконец-то собирается с мыслями Хеймитч, — к тому же, в твоем случае опасны даже слухи. Так что отступись и дай работать. На небритом лице мужчине заиграла победоносная улыбка, не сулившая Эффи ничего хорошего в ближайшей перспективе.

***

— Так как ты, говоришь, умудрился потянуть мышцы? — лукаво стреляя глазами, интересуется Китнисс. Её твердые пальцы уютно устроились на шее и плечах Гейла и довольно ощутимо разминали мышцы, попутно пересчитывая позвонки.

— Да так, небольшая неловкость, — парень морщит нос, вздыхает, припоминая приключившуюся накануне свалку из двух тел на ковре в административном здании школы.

— Да ладно, — ладонь ощутимо хлопает его по плечу, — ты же знаешь, я не буду мучить тебя морализаторскими занудствами.

— Да просто рассказывать нечего, — отмахивается собеседник, чуть склоняя голову налево. — Посильнее, пожалуйста. Вот как состоится очередное «сватовство», тогда да, будет о чем поговорить.

— Привет Пит, — радостно сообщает Китнисс, с удвоенной силой массируя забитые мышцы шеи.

Гейл лениво открывает один глаз, смотрит на старшего по команде, замершего на входе, а потом последовавшего к шкафам и чайнику, и возвращается к наслаждению массажем.

— Как там Эбернети, еще жив? — жмурясь от удовольствия, спрашивает у вошедшего Гейл.

— Не хочу быть гонцом с плохими новостями, но да, — отмахивается Пит, старательно доставая кружку из верхнего шкафа с посудой. Он даже знал какая зараза поставила её на самую верхнюю полку.

— Понятно, ждем Финника.

Пита невероятно раздражала эта парочка, удобно устроившаяся на продавленном диване. Гейл сидел на самом краю, а Китнисс, которую тот почему-то звал Кискисс, устроилась у него за спиной, стоя на коленях, тесно прижимаясь к парню, и они о чем-то очень мило секретничали.

Они вообще как-то подозрительно быстро нашли общий язык, начиная с первого дня, когда Китнисс проводила ревизию вверенных ей помещений на наличие и нехватку необходимых мелочей, призванных упростить жизнь обитателей станции. Достать что-то с верхних полок, помочь с коробками и всё это с какими-то шутками, понятными им двоим. Дальше больше, совместный кофе у входа на станцию и Китнисс чему-то смеется, откидывая голову назад, демонстрируя крепкую шею и хлопает Гейла по плечу, «подвезти до дома нам в одну сторону». Чёрт побери, откуда он вообще знает в какую ей сторону? Вроде мелочи, но сложи их и картина выходит… раздражающая. Для Пита. Лейтенант даже сам удивился такому выводу.

Раздумывая, Пит, вооруженный кофе и сырными булочками, устроился в кресле недалеко от них и занялся документами. Мазохизм в чистом виде, с какой стороны ни посмотри, и все-таки душу грело, что он чему-то мог помешать. В последнее время парень решительно не понимал свои чувства. А уж сила, толкнувшая его оставить вчера Китнисс с носом, фигурально выражаясь, и вовсе намекала на свое дьявольское происхождение. Неужели тогда он и правда думал, что это её обидит и остановит? Впрочем, массажный салон, практикующий на диване, говорил о том, что лучше не бросать возбужденную женщину без порции оргазма. Особенно, когда вокруг полно народу не имеющего ничего против того, чтобы его ей обеспечить.

— И почему родные вечно лезут не в свои дела, настаивая на свадьбе? Кому она вообще нужна? — донеслось до него негодование в женском голосе.

— Вот-вот. Ты точно не понравишься моей маме с такими мыслями. Не хочешь у нас пообедать?

— Я за свободу отношений. Захотела — сделала парню минет. Или поласкала в общественном месте. Что в этом такого?

— Ничего, кроме везунчика, которому свезло встретить тебя, — откинув голову назад, подмигнул её Хоторн, — Пит, ты что думаешь?

Прыснув кофе и крошками от булочки, Пит негодующе уставился на две пары невинных любопытствующих серых глаз.