Пожать руку Богу (сборник)
Шрифт:
На этом ваш корреспондент в Загробной жизни заканчивает свой репортаж. С вами были Курт Воннегут и доктор Джек Кеворкян, обеспечивающий безопасность моих путешествий в чертоги смерти и обратно. Только что нас с Джеком попросили освободить помещение, которое нужно подготовить для очередной казни. Так что, от имени нас обоих, пока-пока.
К СОЖАЛЕНИЮ, НЕДАВНИЕ ПРОБЛЕМЫ Джека Кеворкяна с законом в Мичигане, связанные с тем, что его, чего уж кривить душой, обвинили в убийстве первой степени, вынудили нас сделать перерыв – будем надеяться, временный – в наших экспериментах. Поэтому, дабы заполнить чем-то эфирное время, за которое мне платит Общественная радиостанция Нью-Йорка, я провел интервью с человеком, который, слава
Это писатель-фантаст Килгор Траут. Я спросил его, что он думает о недавних событиях в Косово, Сербия. Его ответ я записал на магнитофон, но, так как верхняя челюсть собеседника постоянно выпадала, издавая чавкающие звуки, запись получилась неразборчивой. Так что я лучше просто перескажу его слова.
Итак:
НАТО следовало бы вести себя совсем по-другому и удержаться от соблазна устроить на телевидении развлекательное шоу, по количеству взорванных мостов, полицейских участков, промышленных предприятий и т. д. соперничающее с фильмами-катастрофами. Однако этот соблазн оказался для НАТО непреодолимым. Инфраструктуру сербской тирании необходимо было сохранить, хотя бы с целью поддержания правопорядка и спокойствия, которые теперь нужно восстанавливать. Каждый город, вне зависимости от его размера, является мировым достоянием, и в НАТО должны понимать, что делать город непригодным для жизни – значит, образно выражаясь, рубить сук, на котором сидишь. Но таковы правила шоу-бизнеса!
Паранойя, сопровождающаяся навязчивым желанием убивать, и шизофрения этнических чисток, как и любое стихийное бедствие, незамедлительно приводят к самым плачевным результатам, подобно цунами, землетрясению или извержению вулкана, – вчера в Руанде, сегодня в Косово, и кто знает, где эта зараза проявит себя завтра. Эта болезнь имеет давнюю историю. Вспомним уничтожение европейцами коренных жителей Западного полушария, Австралии и Тасмании, истребление и выселение армян турками и, конечно, холокост, проявлявший себя в вялотекущей форме с 1933 по 1945 год. Тасманский геноцид, кстати говоря – так уж исторически сложилось, – единственный из всех мне известных, удавшийся на сто процентов. Ни у одного человека среди всех живущих сейчас на земле нет предка, который был бы коренным тасманцем!
Аналогично тому, как мы имеем сегодня дело с новой разновидностью туберкулезной палочки, мы сталкиваемся и с новым штаммом бактерий этнических чисток, применительно к которому традиционные методы лечения, известные в прошлом, выглядят жалкими и даже абсурдными. Сегодня в каждом подобном случае мы вынуждены констатировать, что уже слишком поздно. К тому времени, как об этом впервые упомянут в вечерних новостях, практически все жертвы уже или мертвы, или лишены крова.
Все, что остается делать сегодня здравомыслящим людям в отношении болезни этнических чисток, которые каждый раз оказываются fait accompli [44] , – это спасать тех, кто выжил. И остерегаться тех, кто скрывается под маской христиан!
44
Свершившийся факт (фр.).
С вами был Курт Воннегут.
МОЯ КАРЬЕРА В ЗАГРОБНОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ, дорогие слушатели, вероятно, сегодня завершится. Не успел я подняться с каталки и прийти в себя, чтобы рассказать вам о своем интервью на небесах с покойным Айзеком Азимовым, как Джека Кеворкяна скрутили и увели отсюда в наручниках, чтобы он мог предстать перед судом в Мичигане по обвинению в убийстве. Какая жестокая ирония! Этот так называемый убийца спасал мне жизнь не один десяток раз! Без Джека эта камера смертников стала бы для меня тем, чем по сути и является, – моргом, а не вторым домом.
Так что, пожалуйста, простите мне мои смешанные чувства: огорчение по поводу несчастья, приключившегося с одним моим другом, Джеком, пока еще живым, и радость за относительное благополучие
другого – Айзека Азимова, скончавшегося восемь лет назад от сердечной недостаточности и болезни почек в возрасте семидесяти двух лет.На земле Айзек, мой предшественник на посту почетного председателя Американской гуманистической ассоциации, был самым плодовитым писателем в истории литературы США. Он написал порядка пятисот произведений – против жалких двадцати, которые на сегодняшний день вымучил из себя ваш покорный слуга, и восьмидесяти пяти, созданных Оноре де Бальзаком. Иногда Айзеку удавалось выпускать по десять томов в год! И это не только первоклассная научная фантастика, но и научно-популярные книги о Шекспире, биохимии, античной истории, Библии, теории относительности и многом другом.
В Колумбии Айзек получил докторскую степень по химии, а родился он в городе Смоленске, в бывшем Советском Союзе, хотя вырос в Бруклине. Согласно некрологу в «Нью-Йорк Таймс», он ненавидел летать и никогда не читал ни Хемингуэя, ни Фицджеральда, ни Джойса, ни Кафку. «Я чужак в литературе и поэзии двадцатого века», – написал он однажды.
– Айзек, – сказал я ему, – тебе самое место в Книге рекордов Гиннесса.
А он ответил:
– Чтобы быть увековеченным рядом с петухом по кличке Извращенец, который весил десять килограмм и убил двух кошек?
Я спросил, пишет ли он что-нибудь сейчас, и он воскликнул:
– Беспрерывно! Это место было бы для меня кромешным Адом, если бы я не мог посвящать писательству все время. И земля тоже была бы Адом, не имей я возможности постоянно писать. С другой стороны, я счел бы Ад вполне сносным местом, если бы мне там позволили писать сколько душе угодно.
– Слава Всевышнему, что Ада нет, – заметил я.
– Приятно было поболтать, – попытался закончить беседу он, – но мне пора приниматься за работу над шеститомным исследованием земных предрассудков в отношении жизни после смерти.
– А я бы с удовольствием вздремнул пару часиков, – признался я.
– Говоришь как настоящий гуманист, – отозвался он, уже явно начиная нервничать.
– Последний вопрос, – взмолился я. – Чем объясняется ваша фантастическая продуктивность?
Айзек Азимов ответил одной фразой:
– Уходом от реальности.
А затем добавил известное высказывание не менее плодовитого французского писателя Жана Поля Сартра:
– Ад – это другие.
Пожать руку Богу
Беседы о ремесле писателя
«Живший на земле сапожник с душой поэта здесь тачать сапоги не будет».
«Самое великое чудо заключается в том, что подлинные чудеса мы принимаем за обыденные события».
Предисловие
Взаимоотношения между Куртом Воннегутом и Ли Стрингером развивались так, что их, мне кажется, вполне можно назвать историческими. Курт был одним из первых и самых преданных сторонников Ли, это он сравнил его с Джеком Лондоном и назвал его книгу, «Зима на вокзале Гранд-Сентрал», доказательством того, что писателями не становятся, а рождаются. Курт наслаждался умением Ли связывать слова настолько безоговорочно, что могло показаться: свое законное место в пантеоне славы он готов уступить другому писателю, который – хотя и пишет о грустном для нашей страны, но радует читательские сердца – еще должен написать несколько книг, чтобы доказать, что он больше, чем бывший бездомный, бывший наркоман. Слово «бывший» не выжечь каленым железом… чтобы от него избавиться и по-настоящему начать с нуля, нужно заработать миллион долларов и стать преподавателем в университете. Вот так. Чем мы и занимаемся. Кстати, по мнению Ли, Курт тоже пишет не так уж плохо.