Пожиратель империй. Часть 2

Получалось, что этот Аргиронт даже не был головой спрута, а лишь одним из его щупалец. Но кто же в таком случае был истинным лидером? Кто был достаточно могущественен и влиятелен, чтобы блохастый, отозвавшийся об Амале с неприкрытым пренебрежением, был готов на него работать?

Ответа у меня не было. И не потому, что в памяти Аргиронта этого не было. Было. Вот только каждое воспоминание, так или иначе касавшееся «головы спрута», выглядело так, будто кто-то запорол видеофрагмент.

Изображение размывалось и наполнялось нестерпимым мерцанием, звук превращался в адскую какофонию, восприятие мировой ауры выдавало совершенно бессмысленные данные, и то же самое было с обонянием, осязанием, вкусом и всеми остальными чувствами. И даже мысли Аргиронта, которые он думал в тот момент, размывались и путались, словно у него была последняя стадия слабоумия.

Это не мог быть сбой абсорбции, слишком точечно и неудобно для меня появлялись эти искажения. И я сильно сомневался, что это было какое-то особенное заклинание или мировой приказ, уничтожавший нужные данные на «жёстком диске» памяти в случае их похищения. Слишком уж маловероятной было само то, что кто-то сумеет завладеть памятью Аргиронта, защищаться от такого не было смысла.

Скорее это было что-то, что воздействовало на восприятие в моменте. То есть сразу после того, как блохастый встречался или как-то контактировал со своим боссом, информация об этом автоматически стиралась.

В мыслях Аргиронта этому было немало подтверждений, так как он сам, разумеется, не мог не понимать, что происходит что-то странное. Однако мнение блохастого по этому поводу было очень чётким: если у кого-то достаёт возможностей, чтобы творить с ним такое, то лучше этого кого-то слушаться.

И воспоминания о приказах головы спрута как раз-таки были в целости и сохранности. Правда, выудить из них что-то полезное не удалось. По сути требование к Аргиронту состояло в одном: как можно быстрее нарастить как можно большую мощь, любыми способами.

При этом, судя по тем самым провалам, сам босс или кто-то из его посланников являлись к Аргиронту прямо в его обиталище раз в несколько сотен лет, чтобы скорректировать курс развития его «щупальца», прямо под носом у тюремщиков и Янну.

Из всего этого можно было сделать один вывод. Сила, стоявшая за блохастым, а также Амалой и её компашкой, наверняка получавших точно такие же откровения от неизвестной сущности, обладала невероятными возможностями.

Ладно Аргиронт. Он, хоть и был обладателем Высшей Сущности, оставался Майигу. Но голова спрута умудрялась контролировать ещё и нескольких Руйгу. И вот это уже был уровень Байгу, не ниже.

Вряд ли это был Катрион. Ему было совсем невыгодно распространение гнили по своим землям, пускай эта гниль и приносила неплохой доход. То есть моей новой финальной целью неожиданно становился кто-то из противостоявших ему Байгу.

Просто шикарно.

Впрочем, с этим разбираться всё равно предстояло далеко не сразу.

Единственное: нужно было поскорее озаботиться какой-то подстраховкой. Майигу, не важно, какой силы — это было одно. Но я не собирался подвергать Кримзона, Эллису и остальных риску оказаться на прицеле у Байгу.

А до тех пор оставалось только следовать изначальному плану. Благо, обо всех теневых махинациях Аргиронта, а также компашки Амалы и ещё двух «щупалец» в Единстве я из памяти блохастого тоже выудил более чем достаточно, чтобы начать операцию по перехвату.

А для этого нужно было подтвердить наш договор с Янну. Передав через Йирро, что я готов с ним поговорить, уже через несколько минут увидел главу Форта тысячи висельников, входящего в нашу палату.

— Хреново выглядишь, — поприветствовал я его.

Янну действительно на вид казался более больным, чем я и Йирро вместе взятые. Весь осунувшийся, с почти серыми перьями, потрескавшимся клювом. В своей пламенной форме он почти не получал ударов от дымного тигра, слишком был быстр и вёрток. Так что, похоже, это были последствия истощения от использования последнего козыря.

— Да, к сожалению,– кивнул он. — И прежде чем мы продолжим разговор, Тим, я хочу сказать. Наша изначальная сделка отменяется.

Глава 36

— Объясни-ка поподробнее, — прорычал я сквозь зубы, чувствуя, как поднимается из глубин сознания волна гнева.

Причём в отличие от привычной мне ярости и желания разорвать врага на месте, сейчас превалировали более холодные и расчётливые мысли. В мозгу начали одна за другой рождаться мысли о том, как уничтожить Янну полностью и бесповоротно, вместе с его репутацией и авторитетом, формироваться планы подстав и прочих подлостей.

Как я и думал, личность Аргиронта неизбежно влияла на меня, и принимать решения на горячую голову ни в коем случае не стоило.

— Из-за того, что Аргиронт оказался куда сильнее, чем должен был быть, и нам пришлось сражаться вместе, чтобы его одолеть, я посчитал справедливым пересмотреть нашу сделку в твою пользу. Твой срок заключения в Форте обнулён. При этом ты можешь оставаться тут столько, сколько потребуется, чтобы разобраться с новой посыльной Аргиронта и выяснить всё, что тебе нужно.

— Знаешь, — облегчённо выдохнул я, — ты сейчас прошёлся по охрененно тонкому льду. Ладно, за такой подарок спасибо. Что насчёт Йирро, Зеурлора и волков?

— За помощь срок Йирро уменьшен вдвое, ну и условия по освобождению её и остальных остаются теми же.

Дракониха, видимо не бывшая в курсе нашего уговора, тут же принялась бомбардировать меня вопросительными мысленными сообщениями. Я их благополучно игнорировал, решив объяснить ей всё потом, наедине.

— Хорошо. А кандалы ты на меня надел тогда зачем?

— Пока ты в Форте и остаёшься заключённым, ты должен быть закован в кандалы, — тоном, не терпящим возражений, ответил Янну. — Моя территория — мои правила.

— Даже если бы ты не пытал меня так долго, мы вряд ли смогли бы стать друзьями, — хмыкнул я.

— Я согласился позволить тебе захватить и уничтожить организацию Аргиронта только потому, что в рамках закона Единства на это ушли бы века, тогда как ты справишься в худшем случае за десятилетия. Однако это не отменяет того факта, что те методы, которые ты уже продемонстрировал, и те, что наверняка используешь в будущем, незаконны и потому для меня неприемлемы. Так что я и сам не горю желанием с тобой дружить.