Пожиратели гашиша

Бензина у заднего крыла "бомбы" натекло с порядочную лужу. Я перегнулся, придерживаясь за седушку, и ткнул в самое дальнее бензиновое щупальце ствол ТТ.

– Готовься!

Я спустил курок. Меня забрызгало мокрым вонючим песком, лужицу охватил огонь, а Слава с прогазовкой рванул машину. Я едва удержался в салоне, когда мы выскочили на дорогу. Сзади полыхнул "БМВ". Ну, даст Бог, выкрутимся.

– Гони в переулки, - скомандовал я.
– Надо тачку сменить.

– Понял, - кивнул Слава.

У него хватило ума не ехать в сторону метро, а повернуть в обратном направлении. Там, во дворах улицы Харченко, у дома с надписью "Лед Зеппелин стрит", куда мы въехали, проигнорировав знак встречного одностороннего движения, нам пофартило. Слава остановился у новенькой вишневого цвета "восьмерки", к которой как раз направлялся вышедший из глубины дворов парень.

– Стой, давай ключи!

Стриженый пацан был, видно, мелким бандитом и быстро понял, в чем дело. Связываться с отъявленными "отморозками", какими мы, возможно, казались со стороны, ему не хотелось.

– Спокойно, братаны, - растопырился он, - вы чего?

– Ключи давай, - рыкнул Слава, потянув из кармана ПМ. Пацан быстро скис и протянул ему связку.

– Ну-ка, помоги, - кивнул я в сторону задней дверцы.

Пацан покорно вытащил связанного Малика, и мы вместе транспортировали его на заднее сиденье "восьмерки". С ее хозяином проблем не будет - такой заявлять не станет, ему лишние заморочки с милицией ни к чему.

– Спасибо, брат.
– Я забрал кейс и хлопнул ошалевшего владельца "Жигулей" по кожаному плечу.
– Не обижайся, тачку потом найдешь.

Пацан оторопело кивнул, я прыгнул в салон фырчащей движком "восьмерки", и мы проворно откатили. Теперь надо было убраться отсюда подальше.

Выезжая на Лесной проспект, я заметил пээмгэшный "Москвич" и машину ДПС ГАИ, спешащие в обратном нам направлении. Надо было уносить поскорее ноги. Куда, правда, пока оставалось загадкой. Напрягли ментов. Сейчас начнут шерстить все мало-мальски подозрительные тачки, и нас повяжут как миленьких. А в тюрьму отчаянно не хотелось.

Впрочем, долго париться на шконке нам со Славой вряд ли придется. Соотечественники Малика достанут. "Страшный мэст!" Кровный. Око за око, зуб за зуб. Учитывая, что стало с "наблюдателем", легкой смерти, как говаривал Слава, нам не дадут.

Меня передернуло. "Ввяжемся в бой, а там посмотрим". Ввязались, посмотрели: ой-е!..

– Пока, кажись, нормалек, - повернулся ко мне Слава.
– Называй адрес.

– Какой адрес?

– Ну, этой твоей, которая вчера приходила.

– Афанасьевой?
– не сразу врубился я. Сегодняшний день пошел для меня явно за три, и вчерашний визит воспринимался как событие давно минувшее. Я продиктовал по памяти улицу и номер дома, и Слава флегматично включил левый поворот. Нервы у моего друга были железные.

Мария Анатольевна нас не ждала. Это я понял по ее испуганному лицу, когда она открыла нам дверь. Не мне со Славой, разумеется, а бригадиру Малику, выставленному перед глазком. Штурмовать квартиру покойного коллеги я бы не взялся.

Петрович толк в безопасности понимал, и его двойную дверь можно было вынести только вместе со стеной. Так не лучше ли, если откроют добровольно.

– Гуд афтенун, - поприветствовал я хозяйку, втолкнув азера через порог, и последовал за ним.

Малик согласился сотрудничать, когда мы пообещали сохранить ему жизнь. Возможно, он и сам в это не очень-то верил, но иного выхода у него просто не было.

– Ах, - Мария Анатольевна побелела под стать каррарскому мрамору и прижала руки к груди. Надо заметить, что она была на двенадцать лет старше Петровича. Сердечко схватило? Случается. Не нужно конфликтные ситуации создавать.

Особенно добило одиозную мадам появление насупившегося Славы, тяжело переставлявшего ноги.

– Бинт есть?
– без лишних церемоний спросил он.

– Ап-ап, - кивнула Мария Анатольевна.

– Неси.
– Хлюпая кроссовками, он последовал за Афанасьевой в ванную, а я запер обе двери и подтолкнул Малика в комнату, усадив на диван.

Руки ему, естественно, не развязали - потерпит.

Все равно ждать ему осталось недолго - бригадир был однозначно уготован на роль жертвенного тельца.

– Ну, заходите, Мария Анатольевна, - пригласил я, когда наша сладкая парочка возвратилась в комнату, причем Слава тащил небольшой стенной шкафчик, в котором помещалась аптечка. Копаться подолгу он не любил.

– Зачем вы пришли?
– очаровательно пролепетала Мария Анатольевна. И куда девалась та высокомерная дама, которую мы наблюдали - когда?
– вчера?

Слава разулся и осторожно стащил штаны. Афанасьева брезгливо поморщилась. Кровь на голом теле - зрелище не для слабонервных, вдобавок кожа была здорово иссечена осколками. Тут требовалось хирургическое вмешательство, но он еще легко отделался - зацепило только икры и бедра, а могло ведь и в голову, как азеровскому водиле: с виду целый, хороший, только мертвый - на виске небольшая дырочка. Осколки у РГО всетаки были массивными и костя черепа пробивали запросто.

Я со стуком опустил кейс на итальянский столик работы XVIII века, откинул крышку и продемонстрировал содержимое. Мария Анатольевна вздрогнула и отвела взгляд от Славиных конечностей. Увиденное в кейсе впечатлило ее, а от вида лежащего поверх денег "тэтэшника" вообще едва не стошнило.

– Я приехал с вами рассчитаться, - ледяным голосом произнес я.

У Афанасьевой даже рот приоткрылся. Малик неподвижно сидел, с полным безразличием наблюдар за нами, но, когда я протянул руку к пистолету, ощутимо заскучал.

– Когда вы явились ко мне произвести расчет, - мои пальцы легли на ствол "Токарева", - то, уходя в запальчивости, изволили позабыть дневники своего мужа. Но я уважаю память покойного.
– Я отодвинул пистолет и аккуратно выложил на полированную крышку стола рабочую тетрадь и полевой дневник узбекской экспедиции.
– Возьмите, они по праву ваши.
– Сверху я дополнил все это пачкой баксов. Получилась прехорошенькая пирамидка.
– И это тоже. Остальное - наше с компаньоном. Мы их заработали честно, своим трудом. Потом и... кровью. Вы со мной согласны?