Пожиратели миров. 10 том

Слева оказался тот самый зал, о котором говорил Бопковски: полукруглое помещение, которое освещалось волнующимися при стоячем воздухе свечами. Посередине большой круглый деревянный стол, который был заставлен так же свечами. Правда, подсвечниками здесь служили человеческие черепа. А ещё на нём виднелась кровь и… тарелки?

— Они здесь ели? — судя по голосу, Зигфрид поморщился.

— Меня скорее настораживает, что именно. Или кого.

Каннибализм был достаточно распространён среди сектантов и прочего отребья не как необходимость, но как возможность запачкать душу ещё сильнее, чтобы опуститься ещё ниже как раз до поклонников хаоса.

А ты не думал, что это просто вкусно и полезно? У вас были ордены, которые промышляли подобным.

Там один шаг до грехопадения.

Ты просто не гурман…

Я внимательно осмотрелся. Ничего представляющего интерес. Разве что кроме стола и тарелок, которые давали свидетельства против ублюдков. Уж вот по кому точно у меня не будет плакать совесть…

Теперь оставалось проверить другое помещение, и мы вернулись к перекрёстку, где нас дожидался Грог.

— Двигаемся, — произнёс я и направился ко второй двери, откуда вой становился всё громче и неравномернее, будто начинающийся шторм на море.

Глава 246

Грог держал развилку в то время, как я и Зигфрид медленно приближались к двери. Вой становился всё громче и громче. Он менялся в тональности, нарастал, как волна, и становился тише, вызывая неприятное ощущение неуверенности.

Остановившись у двери, я ещё раз напомнил:

— Двоих берём, остальных в расход.

Пусть с сектой сейчас и будет покончено, однако мне нужны ответы на вопросы, и один из них — о каком великом плане упоминал ублюдок, когда они открывали портал. Одно название плана мне уже не нравилось, и требовалось выяснить, чем конкретно занимается секта, и как именно она собиралась помочь демонам.

Но едва я потянулся к дверной ручке и коснулся её, держа одной рукой пулемёт, как вой неожиданно исчез.

Я и Зигфрид переглянулись.

— Что за хрень? — спросил Грог.

— Не знаю, — ответил я.

Внезапно смолкнувшие голоса напрягали ещё сильнее, чем когда они завывали. Возникло чувство, будто на тебя уже смотрит с десяток пар глаз, внимательно наблюдают, следят даже через дверь. Но это уже не могло нас остановить.

Щелчок замка, я толкаю дверь и тут же вхожу, готовый зажать спусковой крючок.

Мы попадаем в прямоугольный вытянутый зал. Он похож на зал какого-нибудь храма для молитв с одним лишь отличием: здесь молились отнюдь не императору или каким-то своим пусть и ложным, но нормальным богам. И люди, около пятнадцати человек по левую и правую стороны, создающие проход до другого конца, почти все одетые в чёрные балахоны.

И сейчас их головы были обращены к нам.

Пустые лица пепельных цветов с открытыми ртами и зияющими чёрными дырами вместо глазных яблок, будто они их вытащили. Люди просто стояли с накинутыми капюшонами, обернувшись к нам, не пытаясь ни убежать, ни напасть. Они будто приглашали нас пройти вперёд, чтобы… чтобы что?

Я не знаю, и меня это не волновало. Я пришёл сюда с одной целью, и эту цель я выполню. Наши противники все поголовно одарённые, и дай им возможность, как на нас обрушится шквал пси-атак, поэтому палец нажимает курок, и пулемёт тут же отвечает отдачей до того, как они успеют выкинуть фокус.

На несколько секунд, пока очереди рассекают зал, бункер погружается в нескончаемый грохот. Никто не сопротивляется, даже не пытается поднять щиты, и пули прошивают людей навылет без какого-либо сопротивления. Стрельба не умолкает ни на секунду, пока в зале не остаются двое последних сектантов. С этими, даже пусти они в ход все силы, мы справимся.

Меня не пугают их лица, лишь вызывают отвращение и желание раздавить головы ублюдкам голыми руками, но нельзя, они нужны нам для того, чтобы задать несколько вопросов. Однако те сами решают свою судьбу, и едва звон последних гильз утихает, как эти двое неожиданно хватаются за кинжалы.

— Зигфрид! — рявкнул я, и мы уже сделали шаг в их сторону, как эти двое ублюдков собственноручно перерезают себе глотки, выпуская наружу фонтан крови, медленно оседая на землю, пока не падают в лужу собственной крови, забирая все секреты с собой в могилу.

— Сдаваться они, по-видимому, не собирались, — произнёс Зигфрид.

— По-видимому…

Честно сказать, я не ожидал, что эти упыри вот так просто перережут себе глотку. Я привык, что они трясутся за свои жизни и готовы на всё, чтобы выжить, а здесь… скорее всего, они были уже под влиянием того, чему так рьяно поклонялись.

Я медленно шагаю вперёд, проходя между тел. Людей больше не осталось. Мы здесь были одни, но присутствие чего-то иного всё равно не исчезало.

На другом конце небольшого зала располагался небольшой алтарь, сделанный из деревянного стола. На нём со вспоротой грудью и вытащенными внутренними органами лежал какой-то ребёнок, судя по крови, мёртвый уже часа два или три назад. У меня появилась неприятная догадка, чем именно питались сегодня эти твари.

— Чисто? — голос Грога раздался в наушниках.

— Вроде.

Я подошёл к алтарю, взглядом внимательно пробежавшись по телу, после чего моё внимание привлёк рисунок на дальней стене. Не череп, но что-то напоминающее его с втянутой челюстью, нарисованное свежей кровью, его глаза будто следили за нами. И если долго смотреть этому рисунку в глаза, казалось, будто тебя утягивает из этой комнаты куда-то во тьму.

Куда-то очень далеко…

Вокруг всё темнеет. Появляются тихие едва различимые голоса, шёпот тысяч безмолвных губ, среди который выделяется один-единственный голос…

Не смотри на него.

Меня будто кто-то выдернул за шиворот обратно в реальный мир.

Я тряхнул головой, сделав пару шагов назад. Кто это?

А как ты думаешь? Это тот, кто всё видит и всё знает.

Бог хаоса.

Я обернулся к Зигфриду, который тоже смотрел на портрет, не сводя глаз, после чего толкнул его, приводя в сознание.

— А? — он растерянно посмотрел на меня.

— Не смотри, — произнёс я.

— Я… да… — он отвернулся, бросив взгляд на тела. — Надо стереть эту картину.