Пожиратели

Все звуки в поезде: писк, вой, скрежет, постукивание колес по рельсам – слились в одну ужасно неритмичную какофонию, раздражающую барабанные перепонки. Казалось, все поет про неистовую смерть и насилие. Насилие. Благодать тела.

Весь человек – одна сплошная боль, тогда жизнь и есть насилие, а значит, смерть воспевает жизнь, а жизнь воспевает смерть.

Мельком ловя движения паразитов, их прыжки по поручням и вспыхивающие то тут, то там драки, тут же привлекающие зрителей, которые услужливо подвывали или постукивали лапами по сиденьям, Матвей вздрагивал, представляя в каждой уродливой твари свой конец.

Однако паразиты не обращали внимания на заблудившегося человека, полностью увлекшись свои безумием. Они попусту баламутили воздух и, сотрясая червя изнутри, предпочитали терзать друг друга.

«Здесь мой конец», – простодушно продолжал думать Матвей.

Наконец в громкоговорителе объявили станцию, и туннель сменился на платформу с размытыми силуэтами. Никогда еще Матвей так не молился увидеть людей, впечатавшись лицом в стеклянную дверь.

Поезд медленно останавливался, мужчина выдыхал горячий пар.

Постепенно взгляд стал цепляться за человеческие фигуры, и под громкий вздох облегчения, вырвавшийся из дрожащего рта, состав остановился и распахнул двери.

За секунду Матвей выпрыгнул из вагона на платформу и, не обращая внимания на толпившихся людей, остановился на середине прохода.

Какая-то сила тянула обернуться, удостовериться в своем сумасшествии или же в безумии мира, и Матвей украдкой – только когда двери вновь закрылись – через плечо посмотрел назад.

Через стекло его взгляд, как муху в паутину, поймал лысый с морщинистым лицом дед. Матвей с удивлением узнал в нем черты паразита – запавшие глаза, болезненно-бледная кожа.

– Крыша едет, – облегченно прошептал мужчина. – С концами едет.

– Простите, дорогой, – послышался позади голос. – Это вы – Матвей?

Он обернулся, взглянув на рядом стоящую женщину и ошибочно предположив, будто именно она его и позвала. Но та лишь оценивающе окинула взглядом мужскую фигуру, почувствовав внимание противоположного пола.

Краем глаза Матвей заметил некое движение и повернулся к стойке информации. Рядом с ней, с синей стороны, ему приветливо махала ладонью бабушка в сером старомодном костюме.

– Матвей, сюда, – хоть она и улыбалась, но фразу произнесла властным, не допускающим возражений, голосом.

Мужчина затрусил к ней.

– Как я рада, что не прогадала, выйдя на этой остановке.

– Вы кто? – выдохнул Матвей.

– Ах, да, – старушка протянула руку в перчатке, ожидая поцелуя, но Матвей лишь неумело пожал ее. – Я не представилась. Я здесь для того, чтобы пригласить тебя на предстоящий праздник «Празднество начала» – долгожданное событие, на котором ты сможешь узнать все что угодно о паразитах.

– Стойте, – мужчина понизил голос. – Вы сказали «паразиты»? Вы тоже их видите?

– Конечно, – улыбнулась старуха, обнажая золотые коронки.

«Она их видит! – завопил Матвей внутри себя, – Она их видит!».

– Приглашение ты получишь чуть позже, дорогой, мне еще нужно поставить в известность остальных. Ну что же, до встречи.

– Погодите, – опешил мужчина. – Вы не можете так просто уйти. Что это за паразиты? Откуда вы меня знаете?

– Я очень тороплюсь, – старушка покачала головой. – Нет времени.

«О, нет, она тоже сумасшедшая!».

– Стойте, – Матвей протянул руку, пытаясь ухватиться за ее старомодную одежку, но тут сзади кто-то с силой его толкнул.

– Простите, мне так неловко, я не понимаю, как это получилось, – затараторила молоденькая девушка.

Матвей, не слушая ее, резко повернулся туда, где еще секунду назад стояла старушка. Миг, ее удаляющийся силуэт еще можно было различить на эскалаторе, а потом и он скрылся за спинами других людей.

– Вот черт! – разочарованно воскликнул Матвей.

Только черт тут был совершенно не причем.

Глава 2

И снова этот странный звук. Матвей открыл глаза.

Словно, прямо под его окнами на улице, кто-то бил в барабаны и дул в рог, как на папуасском празднике. Не хватало еще очутиться в джунглях посреди пальм.

Мужчина медленно приподнялся на кровати и с подозрением оглядел комнату. Сначала он погрешил на забытый работающий телевизор, который оказался сонным и черным, молча даже не ответив на укор.

Вчера Матвей так и не встретился с заказчиком, перенеся встречу на следующий день к себе домой.

В метро его бросало из крайности в крайность – он уже плюнул на встречу и намеревался пойти делать УЗИ или рентген, чтобы на снимках рассмотреть не только мозг, но и великолепие паразита, засевшего в кишках. Потом, весь вспотев, мужчина все-таки решил поехать к заказчику, но в последний момент испугался и влетел в поезд по направлению домой.

По правде, он бы с удовольствием вовсе прекратил общение с заказчиком, были бы только деньги на возврат (умело вытрясенная сестрой первичная оплата ушла на визит к психологу). Но наличные, это еще полбеды – большую проблему доставлял гнев Алены.

Матвей медленно, чтобы не спугнуть неизвестного нарушителя своего покоя, шлепнулся босыми ногами на холодный пол и прокрался к окну.

Его соседи должны были пожаловаться на громкий шум, мешающий отдыхать, но праведной ругани не слышалось. Более того, мелодия была даже без налета напористости и вызова, каким привычно обладает вся дискотечная музыка. Звук поражал естественностью, будто был птичьей трелью или же гулом проносящихся машин.

Матвей аккуратно, одним пальцем отодвинул чуть-чуть занавеску в сторону, выглядывая в окно.

– Агхх… – издал мужчина, отпрыгивая в сторону. – Что это такое?

Резким движением руки отдернул все полотно в сторону.

Перед ним простиралось бескрайнее черное море. Оно шло волнами, плескалось, доставая до карниза, холодило прохладой лицо.

Небо похоже на выкрашенную в неестественный серый цвет упаковку на банке с кофе – его можно пробить пальцем, освобождая терпкий и горячий аромат, и где-то вдалеке, там, где с ним соединяется море, можно различить аккуратную полосу горизонта, выведенную твердой рукой художника. Но если приглядеться как следуют – если ты обладатель орлиного зрения – с маленькой натяжкой тебе бы удалось увидеть дрогнувший мазок, взметнувшийся краем вверх.