Пожиратели
Шрифт:
«Так и сверлит меня взглядом»
«Вот и говорю - проститутка. Женатого человека привлекаешь! Плохо я тебя воспитывала. Лупить тебя надо было как сидорову козу!»
– И вы видите в этом проблему? Вполне нормально для мальчика в его возрасте.
– Думать о смерти? И желать другим в его возрасте...
– Неприемлимо? А вот вы сами не желая иного убили близкого вам человека.
Марина ощущала на себя прищуренный взгляд Владимира. Он пугал ее, ей хотелось сбежать от этого убийственного взгляда.
– Дайте-ка я догадаюсь. У вас в детстве была психологическая
– Постоянно дома или на занятиях. Не для себя - для матери, лишь бы той было хорошо. Такие как вы всегда ограничиваете ребенка, загоняя в узкие круги, в которые и вас в свое время загнали. Не даете развиться молодой мысли.
Карие глаза затягивало красной пеленой, а Марина не могла оторвать взгляд. Ей стало страшно, она не могла не пошевелиться, ничего.
Мальчик тихо сидел, не обращая внимания на учительницу и отца, увлекшись своим рисунком. Он водил круги на листе бумаги. Разобрать рисунок не было возможным.
Марина пыталась отвести взгляд, но так и не смогла.
Она увидела темноту и эпизод из детства, тот когда она стояла в ванной перед зеркалом.
Маленькая Марина развернулась к матери, когда та намеревалась отвесить оплеуху и обзывая никчемной. Схватила за Зою Андреевну за кисть и словно не своим голосом сказала:
– Еще раз тронешь меня, тварь. Сломаю руку.
Отпустила конечность, на которой тут же появились красные отметины и ушла к себе в комнату. Коричневый корешок с книгой «Вечера на хуторе близ Диканьки» так и манил. С этой книгой Марина и уснула.
«Мама» - мелькнуло в ее голове.
«Вот слушала бы маму, проблем бы сейчас не было!» - прозвучал знакомый голос Зои Андреевны.
«Все равно никому не нужна, кто о тебе вспомнит то?»
И вновь она видит себя взрослой девушкой, вернувшейся со свидания.
Мать орет, замахивается и вновь Марина перехватывает руку. Серые глаза горят праведным гневом.
– Я предупреждала! Еще раз тронешь - сломаю руку!
Зоя Андреевна скривилась от боли, слезы брызнули из глаз:
– Доченька, любимая прости непутевую мать. Я люблю тебя, не трожь меня.
Марина мотнула головой и отпустила руку. Ткнув пальцем в грудь матери, растирающей запястье, сказала:
– Ты будешь умирать, медленно. Жизненная сила будет течь из тебя рекой, и ты ничего не сможешь сделать. Так де как и ты мою жизнь испортила остаток твоей пройдет в муках. Радуйся, что я добрая!
И вновь перед лицом сузившиеся карие глаза. Легкий гул нарастал в ушах. Мальчик усердней водил ручкой по бумаге.
«Такие глаза только у развратников. Вспомни как я тебя воспитывала! Поиграется да и бросит! Ты всегда нужна была только маме!» - не сдавался голос.
– А когда мать умерла. Отражение зажило своей жизнью еще больше.
– Да, - наконец промямлила Марина.
– что произошло?
Не ведая, что говорит, Марина рассказала, как отражение само двигается, само по себе моргает или поправляет макияж, а еще она слышит голос
мамы в голове.– Я сумасшедшая, - криво усмехнулась учительница.
– Ну что вы, - улыбнулся Владимир.
– Это всего лишь отроженец. Видите ли. Вы его вызвали, но не волнуйтесь вы его можете и изгнать. Вам всего лишь нужно отпустить свою мать, - он вплотную придвинулся к ней, задевая короткими волосами лоб.
– Отпустите ее.
«Какой позор! Как ему не стыдно! Женатый мужчина, а позволяет такую близость!»
«Мама, я тебя очень люблю, но уйди»
«Дочка, не прогоняй меня. Как же ты будешь жить? Ты без меня ни шагу в этом мире не можешь сделать»
– Отпустите свою мать. И больше никаких проблем. Тишина и покой. То о чем вы мечтали. Будете делать, что вам хочется. Никакого внутреннего контроля, - губы Владимира скользнули по ее ушку, нашептывая.
– Будете только вы одна и больше никого.
Марина качалась на вибрирующих волнах. Голос, звук, слова сводили с ума, унося в неизведанную даль.
– Всего лишь нужно отпустить маму, - слова прокрадывались в сознание неспешной змейкой, растекаясь в голове, наполняя. Образ Зои Андреевны только возник на секунду и тут же разлетелся на множество кусочков.
«Мамина любовь - самая сильная в мире, дочка. Никто тебя не будет так любить как я».
Родные руки тянутся к ней, и она растворяется в белом свечении.
Мальчик поднял голову. Рисунок готов - огромный кальмарообразный монстр сидел посреди сцены и тянул щупальца в разные стороны.
Учительница упала на колени перед Владимиром.
– Повелитель, - сказала она, подняв глаза на него.
– Спасибо за изгнание
– Рожа на этот раз у тебя вышла. Сила материнской любви поистине великая сила. Лет тридцать не мог избавиться?
– Она сильна.
– Да мать была сильна в своей любви к дочке, пусть даже в такой ненормальной.
Он присел на корточки возле Марины.
– Надеюсь ты меня не подведешь, отроженец.
– Рожей клянусь не подведу, - серые глаза вспыхнули алым.
19, Люпениус пектинем
Солнце садилось, освещая огромный замок. Каменная кладка лениво отражала оранжево-алые всполохи, гаснущие за горизонтом.
– Карл Рогнеску! Вот вы где!
– строго сказала женщина в черном платье.
Мальчик поднял глаза. Она прервала его от занятий.
– Что вы натворили? Опять лягушек препарировали? Ох, что скажет отец, - она картинно закатила глаза и прикрыла рукой.
Лягушки квакнули в аквариуме. Их ждет та же участь, что и предшественницу, распятой крестом на столе. Все, что Карл успел - сделать первый надрез по все еще живому земноводному.
– Леди Вернау, прошу прощения. Отец мне строго-настрого наказал учиться, чем я собственно и занимаюсь, - держа скальпель в руке, произнес Карл. Он знал, что няню бесят его исследовательские труды. Но ему безумно нравилось наблюдать, как белое облачко вылетает из тельца. Впрочем, он занимался с утра, и в углу комнаты скопилось уже много трупов. Черная пелена дернулась.