Пожиратели
Шрифт:
Я иду по украшенной к празднику улице. Кругом горят огни. Возле каждого дома приветливо смотрят тыквы с вырезанными лицами. Злобный оскал так и манит добродушием. По поверьям они должны отгонять злых духов. Только в курсе ли сами духи, что их тут пугать вздумали?
Но мне нужен дом, стоящий в конце улицы. Будто выброшенный городом за ненадобностью.
Заколоченные окна на втором этаже. На первом тускло горит свет в одной комнате.
Трое детей подходят к нему, стучат.
Дверь медленно открывается, и на пороге появляется женщина.
– Конфеты или смерть?!
– выкрикивают дружно дети.
Она нервно сглатывает. Паника захлестывает ее.
Перевожу взгляд в небо на полную луну. Может сегодня получится?
– Ты, полная стерва, в мои муки влюбленная. Может, сегодня она сделает верный выбор?
– Конфеты или смерть!
Кричат дети.
– Конфеты или смерть!
Кричат дети, сводя с ума хозяйку дома.
Женщина хлопает дверью. Опускается на пол, сжимает руками голову.
Конфеты или смерть!
Ну, же, сделай выбор.
Я подхожу ближе к дому. Дети стучат корзинками и маленькими кулачками о ветхую дверь.
Конфеты или смерть!
Внутри слышен вой, будто раненого зверя загнали в ловушку.
Ты сама виновата. Сделай выбор. Это же так просто. И они уйдут.
Ноги наливаются свинцом. И вновь смотрю на белый диск в небе.
Успеть бы к ней туда. Сделать выбор. Правильный. Но она молчит.
Конфеты или смерть!!
Крики громче. Дети обозленно стучат. Вот-вот выбьют дверь.
Вхожу через черный вход, встречающий меня темной кухней, уставленной банками.
Холл. Она сидит у окна, прижимая руки к ушам. Замечает меня, а в ее глазах вижу отражение тыквы.
– Ты еще кто? У меня нечего брать.
Подумала, что грабить собираюсь. Ну-ну. Свое я заберу сегодня.
– Нет, - подхожу ближе.
Ей уже все равно. Все решено. Уже давно. Мне остается лишь подтолкнуть.
– Дух Хэллоуина?
Сколько вопросов. Да хоть Санта-Клаус, лишь бы верно выбрала.
– Да, тот самый дух с тыквой на голове, - сажусь рядом на дощатый пол, покрытый мелкими трещинами. Если прислушаться, можно услышать шуршание термитов. Мелкие твари сгрызают дерево, оставляя мелкие поры.
Она прижимается ко мне. Утыкается носом в плечо. Молчит.
Конфеты или смерть.
– Почему они не уходят?
– спрашивает она.
Я ответ знаю, но молчу. Мое дело подтолкнуть, а люди сами сделают выбор. Cкрытые желания вырываются наружу, и страдают порой ни в чем не повинные. Так легко отнять жизнь, но еще сложнее сохранить и сдержать порыв.
Ее взгляд метнулся к вазону с конфетами. Крупными, в яркой обертке. Часы застыли. Стрелки показывают без пяти двенадцать. В эту ночь дети ходят до полуночи.
Как заведенная пластинка снаружи детские крики, а внутри испуганная женщина, забившаяся в угол.
– Я не хочу, пусть они уйдут. Пусть уйдут, - повторяет охрипшим голосом.
– Они не уйдут, пока не решишь.
Нервно сглатывает. Смотрит немигающе на сладости.
–
Ты же это сама хочешь, желаешь всей душой. Что будет плохого в том, что ты сделаешь выбор.– Они же маленькие дети.
– Маленькие. Прожили совсем ничего, - пожимаю плечами.
– У них вся жизнь впереди. Из них может вырасти будущий ученый, выдающийся деятель или политик!
– шепчет она.
Прям схватка добра и зла.
– А сколько от них ущерба. У тебя совершено нет денег заплатить за ремонт окон. А их ублюдки-родители даже не удосужились попросить у тебя прощения и оплатить ремонт.
Конфеты или смерть!
Она дрожит, плачет. Боится принять решение всех проблем. Вот так раскаивание приходит в самый последний момент. Еще и держит после.
Смотрю в прохудалый потолок. Этот дом развалится на части вскоре.
– У меня денег нет все починить. И муж бросил. И все в моей жизни наперекосяк идет. И дом завалится.
Конфеты или смерть.
Она поднялась и пошла к столику.
Конфеты или смерть.
Берет вазочку. Умничка моя. Вот нельзя было так сразу?
Открывает дверь и шепотом:
– Конфеты.
Дети радостно хватают яркие обертки. Обчистили всю вазочку, оставив одну конфетку, которую хозяйка тут же спрятала.
Они ушли, а я с интересом смотрю на нее. Нервно перебирая пальцами, она открыла ее. Впилась взором в шоколадный шарик, таявший в пальцах. Сглатывает. Дорожка слез бежит по щеке, огибая подбородок и спускаясь по шее. Кладет в рот. Закрывает глаза и пережевывает.
Часы гулко стукнули один раз. Ее глаза округляются. Второй раз. Она падает на пол, голова конвульсивно бьется несколько раз.
Три.
Четыре.
Пять.
Тянется рукой ко мне.
– Еще чуть-чуть, милая, - говорю ей.
Девять.
Из рта идет пена.
Десять.
– Оуин Хелл - так меня зовут сегодня.
Одиннадцать.
Двенадцать.
Она застывает на старом деревянном полу. Первое ноября, ровно полночь.
С моей головы падает тыква, разбиваясь о пол на мелкие кусочки. Воздух в доме заполняется терпким запахом, тут же исчезающим, будто и не было.
Я смотрю в широко раскрытые застывшие глаза, в которых отражается посеребренный серп и длинная палка. Коса.
Накидываю капюшон и ухожу из дома. Город, наконец, успокоится. Ведь тридцать первого октября из года в год грань между мертвым и живым миром стирается.
Вот уже девятнадцать лет я убеждаю ее выбрать конфеты. А она выбирала смерть. Из года в год.
Душа умершей в полнолуние при переходе из одного дня в другой обладает безмерной силой, удерживая остальные души. Прокручивает момент смерти по кругу для всех.
Сегодня душа отравительницы ушла со мной.
Из хроники криминальных новостей за 1 ноября 1963 года.
Найден труп Питера Ричардсона на Вейстор стрит. Шел на вечеринку к друзьям. Зарезан возле входа в дом.