Пожить в тени баобабов
Шрифт:
Взглянув на часы, удивился.
Выходит, продрых всю ночь. Даже прихватил порядочный кусок утра.
Без усмешки вспомнил слова таможенника. «Не перепутай. Смотри. Мне привези маленькие. Мне обязательно маленькие привези».
О чем таком они толковали?
О щенках? О бутылках? О презервативах?…
Какая разница?…
Хорошему таможеннику, выходцу из народа, представителю народа, наконец, защитнику народа, хороший Коляка, тоже выходец из народа, тоже представитель народа и тоже, наверное, его защитник, конечно, привезет непременно маленькие. На хер ему большие? Известное дело! Кому нынче
«Крематорий тоже часть родины…»
Наверное.
Малая, но тоже часть родины. Прав Николай Петрович. И сотрудники крематория, соответственно, пусть малая, но тоже часть народа.
Валентин не успел додумать.
Послышались шаги – легкие, быстрые. Потом – быстрое покашливание Коляки, его сопение, его фальшивый голосок:
«Любимый го-о-ород… Мо-о-ожет спать спако-о-ойно…»
Легкое постукивание в борт микроавтобуса.
«И ви-и-идеть сны…» – Опять легкое постукивание в борт машины и приглушенный голос: – Слышь, козел?… Сваливай… Здесь грузовая палуба, здесь нельзя…
И опять легкое постукивание:
«И видеть сны… Среди весны-ы-ы…»
И угрожающее:
– Через пять минут проверю…
Колякины шаги отдалились.
Сунув в карман банку красной икры, Валентин осмотрелся.
Кроме икры и водки в салоне нечего было взять. В ящиках, занимавших салон, сложено было какое-то оборудование, а на сиденьях грудой валялось поношенное и совсем новенькое армейское обмундирование. Ну да, говорят, немцы любят военную форму.
Неплохо экипировался Коляка, оценил Валентин. Игорек прав, не останется Коляка без навара.
Нащупал в кармане тугой сверток.
Дойчмарки.
Игорек свои долги действительно оплатил. Потому, наверное, и грозился: разыщу, мол.
Хрен ты меня разыщешь!
Валентин пересчитал купюры.
Нормально.
Лишних денег, известно, не бывает.
Поднялся.
Пожалуй, пора освободить Коляку. Он, бедняга, при его нервности от подобных волнений вполне может слететь с нарезки.
Осторожно выбрался из микроавтобуса.
Грузовая палуба.
«Девятки», «фольксвагены», БМВ, «тойоты», «мерсы»… У стены два больших туристических «Икаруса»… Бедные люди не плавают на международных паромах, бедные люди на материке пашут за предлагаемую им зарплату…
Вынув сигарету, Валентин размял ее, но кто-то невидимый, занятый невидимым делом за ближайшим «Икарусом», прикрикнул строго:
– Не курить на грузовой палубе!
Валентин послушно поднялся вверх по узкому трапу, соображая, где ему безопаснее устроиться?… Может, в музыкальном салоне?… Или в баре?… Или на одной из палуб?…
Дохнуло сыростью, ветром.
Валентин задохнулся.
Встал у борта, всматриваясь в низкое серое небо, низко распластанное над серой водой.
Литые, как из чугуна, волны…
– Эй!
Валентин обернулся.
По узкому проходу, предостерегающе подняв руку, шел к нему человек в черном клеенчатом дождевике. В голосе начальственная строгость. Вот поймал, дескать! Нарушение! И где поймал? На международном пароме!
– Слушаю.
– Вот уж нет, – человек в черном клеенчатом дождевике прищурился, с живым интересом присматриваясь к Валентину, как бы даже любуясь своей нечаянной жертвой. – Это я вас слушаю.
– А что именно вы
хотите от меня услышать?– Вы что? – удивился собеседник Валентина. – Вы что? Не слышали радио? В каждой каюте есть принудительная трансляция?
– Не слышал, конечно.
– Почему конечно? – еще больше удивился собеседник Валентина.
– Да спал, – честно объяснил Валентин. – Потому ничего и не слышал.
– Незнание не является оправданием, – несколько напыщенно заявил человек в черном клеенчатом дождевике. – Почему курите на открытой палубе?
– А где можно?
– Везде, где для этого отведены специальные места. В барах, в ресторанах, в каютах. Только не на открытых палубах. Только представьте: попадет искра в вентилятор!..
– Представил! – Валентин щелчком отправил сигарету в море.
– Вот-вот, – обиженно заметил человек в черном клеенчатом дождевике, наверное, ответственный за противопожарное состояние судна. – А потом сами пишете, моря, мол, повсюду загажены.
– Ладно, начальник, понял. Не буду больше загаживать море.
За пару часов Валентин облазил все палубы, побывал в музыкальном салоне, в судовых лавках, досконально ознакомился с расположением кают первого и второго классов.
Он проголодался.
В ресторан не пойдешь, там столики, наверное, расписаны заранее.
Валентин выбрал бар «Тропикана».
Приглушенная музыка, устой дансинг, две-три девицы-профессионалки за столиками. Рассредоточились, пошире забрасывая сеть. Приготовились, наверное, брать крупную рыбу.
Валентином девицы нисколько не заинтересовались.
Он прошел в самый конец выгнутой, как подкова, стойки и устроился так, чтобы хорошо видеть стекляшку – входную дверь. Справа Валентина прикрывала металлическая на вид колонна, вдруг неприятно напомнившая ему маслянистый холодок поршня, медленно опускающего вниз массивную плиту подъемника. Слева возвышался объемистый аквариум, в прозрачной воде которого с шипением растворялись серебристые пузырьки воздуха, ничуть не пугая толстогубых глупых рыб. Позади светлела вторая входная дверь, которая, видимо, служила для персонала. По крайней мере никто в нее не выходил и не входил, что вполне устроило Валентина.
Неплохая позиция.
В витрине за стойкой пестрели этикетки всевозможных бутылок.
Прилизанный бармен с ярким нагрудным знаком сразу, но неверно оценил возможности Валентина.
– У нас все за валюту, – вежливо, без всякого высокомерия предупредил он.
– И что же?
Бармен дружелюбно пожал плечами, внимательно присматриваясь к хмурому и, кажется, непонятному клиенту:
– Что будете пить?
– Пиво.
– Какое именно? У нас тринадцать сортов.
– «Баварию».
– У нас все за валюту, – снова вежливо напомнил бармен.
Это понравилось Валентину.
– Да понятно. Откуда здесь взяться рублям? – усмехнулся он. И спросил: – А что к пиву? Что у вас найдется к пиву?
– За валюту, – усмехнувшись, добавил он.
– Орешки, крабовые палочки, соленые сухарики, – предложил бармен, уже понимающе улыбаясь Валентину. – Куртку можете снять. Вон там есть вешалка. Вы что, служили в Королевской конной полиции?
Валентин оценил наблюдательность бармена, но куртку снимать не стал. Так удобнее.