Позови меня, любовь

— Джоан, ты помнишь портрет матери Сайласа и как ты похожа на нее? — спросил Харви, когда Элойсо не ответил ей. — Старый Толбот обратил внимание на это сходство — и ты тоже. У тебя всегда были особые отношения с Сайласом. Теперь ты знаешь почему: он твой дядя. Именно потому он так заботился о тебе. Ты являешься членом семьи…

— Нет! — вскричала Джоан, закрывая лицо руками. — Нет, нет!

Харви ласково отвел ее руки.

— Ты должна выслушать меня, — настаивал он.

— Моей матерью была Рейчел Кларк… — запинаясь начала она.

— Нет, дорогая. Тут мы имеем дело с тщательно организованным прикрытием. Дай мне объяснить тебе. — Харви уселся на стоящий рядом плетеный стул, его глаза светились любовью и заботой.

Джоан постаралась как-то обуздать свои эмоции. Она должна по возможности объективно взвесить все факты.

— Хорошо.

— После того как сестра прожила у Сайласа несколько месяцев, тот устроил ее в родильный дом в Обане, потому что это предоставляло больше возможностей для сохранения тайны, чем если бы он поместил ее поближе к поместью, — объяснил Харви. — До самых родов Линда жила в маленькой квартирке возле родильного дома, потому что ей надо было посещать женскую консультацию, а любое путешествие становилось для нее проблемой. — Он перевел глаза на Элойсо. — Вы знаете причину этого.

Старик неловко заерзал в кресле.

— Моя жена боялась открытого пространства, — нехотя пробормотал он. — Агорафобия.

— Теперь ты можешь себе представить, — продолжал Харви, — как сильно было желание Линды уйти от мужа, если она рискнула на путешествие с Доминики в Англию. — Последние его слова прозвучали обвинением в адрес Элойсо. — Но даже преодоление небольшого расстояния от квартирки до родильного дома превращалось для нее в кошмар. Когда Линда пришла туда в первый раз, она была в ужасном состоянии. Две женщины, встретившие ее там, успокоили Линду и со временем подружились с ней. Одну звали Коллин Вуд…

— Мать Бел, — прошептала Джоан, вспомнив газетную вырезку.

— Верно. Второй была Дафна Леверинг. Дафна, как и Линда, боялась, что ее разыщет опостылевший муж. После последней стычки с ним у нее остались кровоподтеки по всему телу. И когда Дафна сказала, что отдала бы все на свете, чтобы избавиться от этого брака, Линда увидела свой шанс. И женщины обменялись документами. До самых родов Дафна жила на квартире Линды.

Джоан проглотила комок в горле. История звучала захватывающе и правдоподобно. Но Харви был неплохим журналистом и не брезговал приемами художественной выразительности. Она бросила быстрый взгляд на Элойсо. Тот наклонился вперед и жадно ловил каждое слово Харви.

— Ну, предположим, это я смогу проверить у Сайласа, — неуверенно сказала она.

— Можешь. Он знал, что Линда подружилась с двумя женщинами, и был рад, что Дафна и Коллин поддерживают его сестру… Что-нибудь не так, Джоан? — осторожно спросил он.

Нахмурившись, она ответила:

— Имена. Они кажутся мне знакомыми… Просто у меня мелькнула одна мысль. Продолжай. И что случилось потом?

— Коллин, родив дочь, в скором времени забрала ее. А Дафна с Линдой исчезли, оставив своих детей в родильном доме, — с грустью сообщил Харви!

— Они уехали вместе?

— Линда не смогла бы сделать это одна, — тихо ответил он.

Харви смотрел на нее так, будто хотел разбудить ее память, ожидая какой-то детали, что вписалась бы в нарисованную им картину. Но мысли Джоан пребывали в таком беспорядке, что она вряд ли была способна на разумные сопоставления.

— Но почему они бросили своих детей и исчезли? — с тоской спросила Джоан. — У них же было пристанище…

— Ты забыла. — Харви кинул злой взгляд на Элойсо. — Линда предпочла исчезнуть, опасаясь, что де Месонеро разыщет ее через Сайласа. Это произошло вскоре после того, как Сайлас сделал фотографию — ту, что в твоем медальоне.

— А Дафна?

— Она тоже боялась мужа и чувствовала, что ее ребенок будет в большей безопасности у приемных родителей, чем у нее. Позднее Сайлас попросил Рейчел и Самнера Кларк удочерить тебя. Он хотел, чтобы ты была поближе к нему, понимаешь?

— Очень складно, — пробормотала Джоан.

— Очень правдиво, — возразил Харви, вызывающе поднимая голову.

Джоан попыталась встать, но тут же опустилась прямо на землю — ноги отказали ей. Сидящий перед ней немощный старик может быть ее отцом, а Харви ненавидит его. Что же теперь с ней будет? Она устремила умоляющий взгляд на Элойсо.

— Скажите, что на фотографии в медальоне не моя мать!

На глазах Элойсо выступили слезы. Он протянул дрожащую руку и коснулся ее огненно-рыжих волос.

— Это она. И ты знаешь, что это так, дитя мое! — срывающимся голосом произнес он.

Уронив голову на колени Элойсо, Джоан зарыдала. Краем уха она услышала сердитый голос Харви, который о чем-то говорил с де Месонеро, но сейчас она думала только о себе. Надо привыкать к мысли, что она является дочерью отъявленного негодяя…

— Не плачь, — с трудом выговорил Элойсо. — Я не виню тебя за то, что ты считаешь меня исчадьем ада. Это твой муж отравил твою душу ядом лжи.

— Нет, — запротестовала она, не желая, чтобы это оказалось правдой. — Его интересует только справедливость. Он просто хотел помочь мне найти настоящих родителей.

— Сомневаюсь. — Элойсо попытался погладить ее по голове, но она, уклонившись от его рук, откинулась назад и впилась в старика широко раскрытыми от нехорошего предчувствия глазами. — Извини меня, Джоан. Ты выслушала Харви Риордана, но так и не спросила, откуда он узнал… все… это.

И тут старик закашлялся так сильно, что скрючился в кресле и никак не мог принять прежнее положение. В одно мгновение, прежде чем Джоан успела пошевелиться, Харви бросился вперед и осторожно помог Элойсо выпрямиться. И пока он с угрюмым выражением лица поправлял плед больного, она налила старику фруктового сока.

Какое-то время глаза Элойсо были закрыты.

— Может быть, позвать Батшебу? — встревоженно шепнула Джоан Харви.

Но он уже поднял костлявую руку старика и проверил пульс.

— Через минуту он будет в порядке.

Стоя рядом, Харви выжидательно смотрел на сгорбленную фигуру. Внезапно до Джоан дошло, что он не раздумывая пришел старику на помощь.

— Ты ведь не ненавидишь его, правда? — еле слышно с надеждой спросила она.

— А ты как думаешь? — хрипло спросил он. — Ты же знаешь, что он сделал с моей сестрой и ее ребенком.

Убитая таким ответом, она схватила его за руку.

— Но он болен…

— Разве это снимает с него все грехи?