Позволь нам случиться

— Зачем?..

— Не нравится? Это пока… Есть у меня на уме кое-что, тебе точно понравится. Но не хочу, чтобы тебе было больно.

И больше ни слова. Я залипаю на ее груди, на маленьких сосочках, таких неискушенных, не обласканных. Не могу сдержать хрипы и тут же слышу ответные с её губ. Ей нравится всё, что я вытворяю губами и языком, но ведь главная цель немного ниже.

И я с удовольствием спускаюсь вниз, оставляя влажный след поцелуев на ее теле, трепещущем животе, углубляюсь в пупок, делая языком развратные поступательные движения. Вижу, как закатываются ее глаза, и пальцы судорожно сминают одеяло.

Только теперь я достигаю чистенького лобка и розовых эпилированных губ, прячущих от меня сочащуюся щель. Но ненадолго.

Я судорожно сглатываю, чувствуя, как очередная волна нетерпения захлестывает с головой и отдается импульсом в конец. Твою мать, как же я хочу свою зайчиху. Как же я долго мечтал об этой щелке и как вылижу ее, выпью все соки, от запаха которых уже пьянею.

И под вскрик Кати ныряю языком между складок, проводя всей поверхностью от сжимающейся дырочки до тугого узелка клитора, замираю, чувствуя, как нижней губой застреваю на этой точке и соскальзываю, резонируя по ней, запуская реакцию в женском теле, сходя с ума от этой волны.

Катя преображается, когда ее тело начинает звучать. Она глохнет, слепнет и погружается в себя, раскрываясь мне полностью, становясь еще более уязвимой и такой желанной. Её хочется спрятать, закрыть ото всех, уберечь в коконе рук и тела. И в равной степени хочется растерзать, присвоить, взять всю, ломая любое сопротивление…

Дикое разрывающее желание обладать и контролировать целиком, без остатка.

Я рычу, зарываясь носом и губами между складок. Хочу ее, так сильно хочу, что готов поступиться своим удовольствием ради её. Мне достаточно звуков, отклика тела, чтобы понять, как быстро я толкаю ее к краю и успеваю засунуть внутрь два пальца, прежде чем нажимаю спусковой крючок.

Катя охает, сжимает мои пальцы и дергается, снова охает и сжимает, а я больше не могу терпеть, понимая, что мне всего лишь на сантиметр нужно толкнуться в нее вместо своих пальцев, чтобы кончить вместе с заей.

И я снова беру её, покорную, сладкую и такую послушную. Скольжу в нее гораздо глубже и задыхаюсь, чувствуя влажность и готовность. Продляю её оргазм, совершенно не контролируя собственное желание. Меня ведет от всего: от запаха, от ее раскрасневшегося лица, от лихорадочно блестящих глаз, от приоткрытого рта, из которого вылетают хриплые стоны, от губ, искусанных, полных и я точно знаю, сладких.

Вбиваюсь, из последних сил удерживая взрыв, чтобы подольше продлить такие желанные мучения, кажется, не успеваю выскользнуть из нее, чтобы отстреляться на живот, подрагивающий от судорог.

— Прости, — хриплю, когда могу хоть что-то произнести.

— Не страшно, у меня безопасные дни, я посмотрела, пока ты был в ванной.

— Черт!

На ее вопросительный взгляд приходиться пояснить:

— Хотел предложить поспать, но теперь каждый час на счету. Если я правильно понимаю смысл безопасных дней…

Катя засмеялась, как-то стесняясь, пряча смех, но у меня еще было столько планов на нее, столько надо успеть до красных дней!

— Разворачивайся. Твою мать, что же ты каждый раз дергаешься, словно я бить тебя собираюсь… Прости. Кать, я никогда не подниму на тебя руку, слышишь? Ты же мне доверилась? Поверь и в это. А теперь медленно разворачивайся. Оуууууу… Можно я только разок укушу? У тебя охрененно аппетитная попка!

Спать? Нет, мы так и не легли. Было некогда. А утром, вместо пробежки я потащил упирающуюся помощницу в бассейн.

— Плавать она не умеет! Знаем-видели, — приговаривал я, догоняя ее повизгивающую в бассейне, прижимая к бортику и привычно входя между ног.

Даже в голову не приходило ставить рекорды, но сегодня я явно беру олимпийское золото по траху. Олимпийский чемпион, бля!

Вода гасит резкие выпады в бассейне, превращая утренний секс во что-то текучее, размеренное и пронзительно нежное. Мы больше отрываемся губами, целуясь, кусаясь, дразнясь.

Если Катьку завести, она становится лисицей — хитрой и коварной. Я опустошен, зверски голоден и дико хочу спать. Но сначала завтрак и клиника. Я обещал.

— Может я приготовлю, чтобы так рано не беспокоить Еву?

— А ты умеешь?

Катя усмехается и тянет меня за руку на кухню.

Голая женщина с ножом в руках? Хм… Такого у меня еще не было.

И я коварно подкрадываюсь сзади.

* * *

На наше счастье запись к врачу была только после обеда, так что проглотив и не заметив завтрака — хотя конечно он наверняка был восхитительным, такие жаренные яйца я не ел с детства, — мы успели выспаться. Только теперь спали в ее комнате, так как мою постель бессовестно заляпали, а экономку поднимать рано утром показалось бестактным.

Перед выходом я вздыхал и закатывал глаза, наблюдая, как Катя влезает в брюки и рубашку.

— Отвратительно! Сейчас заедем в магазин, возьмем тебе платья.

Да, я чувствовал свою вину перед ней и был уверен, что Катя простит мне всё за кучку новых тряпок. И меньше всего ожидал нарваться на скандал.

— Мне достаточно этого.

— Одного мало. Возьми еще.

— Алексей, мне не нужно столько вещей, правда… Пожалуйста?

— Я хочу, чтобы у тебя было всё! Девушка! Снимите с нее мерки и всё подходящее по размеру пришлите по этому адресу. Экономка вас встретит.

— Не надо…

— Будь немного понаглей, ты же знаешь, с меня не убудет. А тебя сделает счастливее.

— Ты серьезно думаешь, что лишние шмотки могут перевернуть мою жизнь?

— Ну прости! Я хотел сделать тебе приятное… Кать! Катя, стой!.. Черт! Девушка, еще обувь тридцать седьмого размера — все сезоны и цвета. Не найдете у себя на складе, купите в соседнем магазине. Но чтоб сегодня же!

Я выбежал вслед за Катей, в очередной раз чувствуя накрывающую меня панику, стоило только на мгновение потерять ее из вида. Твою мать, я становлюсь параноиком. Может ошейник с маячком купить? Впаять в него алмазы, наврать, что теперь такое в тренде?

Алмазы… Черт!

— После клиники едем в ресторан. Есть возражения?

— Я не хочу в ресторан.

— К Заславскому?

Катя ожидаемо встрепенулась:

— К Яну?! Да. Я очень хочу попасть к нему в ресторан! Но там очередь на полгода вперед расписана.

— Для меня столик найдется, — усмехнулся я, немного досадуя на ее реакцию на Заславского.

Черт, если я еще к каждому мимопробегающему члену ее ревновать стану, посажу на цепь в чулане! И неуверен, что зайкам такое содержание понравится.