Прачка

Сидит девочка под дворцовыми воротами в кустах и плачет. Смотрит, а горбун из банды клоунов вернулся. Хотела она убежать, а он снял парик, отклеил нос и, показывая на Дворец, говорит спокойным не цирковым голосом:

– Старухи там ради царского духовного равновесия сидят. Его Священство наказал новой царице держать подле себя и богатство, и бедность. Теперь каждый день все просители денежку кладут для успеха предприятия. А с окон за ними следят. Кто больше дал - к царице, кто меньше - к приказчику, кто совсем мало - к секретарю. Прочих же в книгу пишут "на завтра" в очередь. Нищий-же с тачкой, монеты возит да сдаёт в казну! Умно придумано. Вроде бы и нет платы - всё добровольно, а положишь мало - так засмеют: пустят слух, что жалеешь на бедность, от жмотства не отмоешься!

Сам говорит так и горб снимает! У девочки от волшебного преображения даже слёзы высохли. А тот меж тем будто фокусник вынимает из горба шляпу-котелок, из котелка накидку и ноговицы, да выворачивает парик наизнанку - и тот оказывается высоким воротником! И всё точь-в-точь как на ударниках у ворот! И заговорил с ней новоявленный воин отрывисто, громким голосом, форменными словами:

– Я Чучелко, кем хочешь тем и обернусь! В банде я добрый клоун, во Дворце - злой сержант!.. Вижу, не терпится тебе, маленькая девочка, во Дворце караул испытать, да учинить Фискальному Приказу инспекцию. Был бы я добрым сержантом - прогнал бы тебя, или в кабак продал посуду мыть. Но я злой сержант, потому отправлю во Дворец с целью нарушения существующего порядка для проверки действий личного состава по отражению нарушений согласно действующего устава.

После этих слов девочка вдруг обнаружила, что уже не всхлипывает, а сидит на камушке с открытым ртом, удивлённая и совсем сбитая с толку. Сержант, увязав поножи шнурками, вопросительно посмотрел на неё, почесал котелок вместо головы и уточнил:

– Тебе во Дворец-то надо?

– Да.

– Тогда пошли, - но повёл не к воротам, а в сторону.

Девочка шла, разумно держась на почтительном расстоянии. Голову морочить тут все мастаки - стена вокруг Дворца велика, с плеч не сигануть, с дерева не прыгнуть! Но скоро злой сержант остановился и указал:

– Вот. Полезай здесь.

Девочка выждала паузу, оценивая высоту стены и критически хмыкнула на зубцы вверху:

– Высоковато...

– В облаках витаешь, маленькая... Вниз гляди!

Девочка вздрогнула, опустила глаза и в высокой траве увидала узкий сырой лаз.

– На той стороне сразу не выскакивай. Обожди караула. Пропусти патруль, просчитай медленно до тридцати и выбирайся...

Девочка ещё раз недоверчиво хмыкнула:

– Там-то ты меня и сцапаешь...

– Тю... Как вылезешь, грязи с канавы нагреби побольше, да на патрульную тропу и вывали. Не жалей грязи-то! Надо мне, чтобы ударники обутками в грязь влезли - уж я их взгрею! И за обувь нечистую, и за нарушение маршрута, и за мусор на территории, и за возможное проникновение на особо-охраняемый объект...

– Кроме меня через дыру больше некому?..

– Некому, - сознался злой сержант.
– Любой взрослый застрянет, а тебе по силам. А как договор исполнишь - гуляй по Дворцу, куда пожелаешь. Хочешь в фонтанах купайся! Хочешь на кухне пирожные ешь! Хочешь в царских покоях на подушках спи! А хочешь, сядь рядом с тремя старухами, да ручку в такт поднимай - золота набросают, не унесёшь!..

Подумалось девочке, что сержант уж наверно наобещал с-три короба - точно обманет. В каком месте держать ухо востро? Решила - уж она-то проныра, обнаружит подвох вовремя! А потому виду, что не верит сержанту ни на грош, не подала. И, поглядывая на него, боком-боком да и полезла под стену.

Только пятки скрылись в сырую щель, сержант наклонился к отверстию и проговорил озабочено:

– Так-таки не боишься? Вокруг там червяки ползают!..

– Тю...
– Лишь выдохнула девочка, быстро перебирая коленями по влажной земле...

Скоро канава под стеной сузилась от намытой грязи. Девочка вначале двигалась на четвереньках, но скоро легла и поползла змеёй, поминутно цепляясь за каменный верх. Лаз казался бесконечным и, если бы не сквозняк с той стороны, девочка давно вернулась. Впрочем, она уже трижды останавливалась поплакать, когда что-то держало её сверху. И трижды втиралась в грязное дно, чтобы продолжить свой путь. У самого выхода она вдруг поняла, что голова вперёд точно не пролезет. Начала копать руками намытую грязь, расталкивать по сторонам. Удалось проползти ещё немного. Из-под стены можно было уже высунуть руку, когда девочка решила, что окончательно застряла. И свет в конце принялся угасать. И ветерок прекратился. И показалось девочке, что всё. Лежать теперь ей, и никто не поможет маленькой выбраться из тесной сырой могилки...

– Эй... Ты там ещё?
– Спросил голос злого сержанта спереди.

У девочки уже не осталось сил ответить. Она лишь всхлипнула погромче. Вышло по-кошиному: "Мяв".

Через некоторое время голос появился снова:

– Руки прибери...

Захрустела земля, зачавкала волнами грязь - это кто-то принялся копать землю снаружи. Потом из темноты показались сильные руки, схватили её за запястья и вытащили в яму вынутой земли. Девочка не двигалась. Сержант сунул её в мешок, взвалил на плечо и куда-то понёс. Там была чуть тёплая вода и, пахнущие свежим сеном, тюфяки. Потом девочка заснула.

Утро выдалось шумным. Куры и петухи у сарая раскричались засветло. Девочка проснулась, одела стиранный от грязи, сырой ещё сарафанчик и спрыгнула с сеновала. Сарай находился на заднем дворе высокого Дворца в три этажа с широкими окнами.

Девочка тихонько вышла через дверку в воротах сарая, намереваясь куда-нибудь улизнуть. Неподалёку оказался парк с кустами и деревьями. В парке - фонтан. Девочка умылась и напилась водички. Кушала она вчера утром, потому, учуяв запах готовки, немедленно отыскала кухню, где сонные повара разогревали котлы. На подоконнике стоял громадный поднос с пирожными. Девочка взяла одно, потом второе, потом ещё четыре, пока на подносе не осталось половина. Девочка переставила оставшиеся пирожные так, чтобы они ровно заполнили всё пространство. Одно пирожное и тут осталось лишним. Красота требует жертв. И девочка просто съела его, хотя уже не хотелось.

От кухни она прокралась к раскрытым окнам Царского Дворца. Внутри, за тонкими занавесками стояла белая кровать с пологом над высокими перинами и лесенкой. Девочка взобралась на подоконник, с подоконника на пол, с пола лесенкой под тюль, да под одеяло. В тепле да пухе так хорошо, так мягко, как на облачке! И снова девочка уснула. Всё-таки сержант и тут не обманул! Злой-злой, а точно не враль...

Бывает так, что чувство опасности внезапно перебивает сон. Дрёма слетает, как и не была. Вот и девочка - спала, спала и вдруг проснулась. Замерла, как стрела на тетиве, готовая сорваться и лететь безоглядно далеко-далеко... За тюлевым пологом будто бы ничего не изменилось, всё также колыхалась сквозняком занавеска на раскрытом окне, отбрасывая скользящие тени на обои и портрет женщины со знакомыми чертами лица. Она опиралась на аккордеон лиловыми руками с длинными пальцами. Девочка вспомнила эти пальцы и женщину. Старшая прачка! Значит правду сказала, что царица! В этот момент где-то далеко скрипнула половица. Девочка бесшумно сползла по стеночке и тихонько юркнула под кровать. И вовремя. Двери спальни раскрылись и внутрь вошли трое. Женщина в многослойной юбке и два мужчины. Один в щегольских остроносых сапожках, второй в обутках попроще, но размером поболе.

– Буди, - произнёс крикливый женский голос из тех, что произносят некоторые звуки тихо, а какие по-птичьи, хлёстко, из-за чего слушатель вздрагивает и напрягается, что приходится постоянно угадывать слова.

Обутки шагнули к кровати, распахнули занавес, подняли одеяло, торопливо порылись под подушкой и неуверенно, голосом злого сержанта, произнесли:

– Докладываю. Присутствие разыскиваемой персоны в кровати отсутствует.

– Так ищите, - магически проговорил голос храмовника.

Обутки сделали пару суетливых шагов к двери, но вдруг остановились и развернулись на месте:

– Ваше Величество, разрешите исполнять?

– Найдите мне девочку, Чучелко. Это очень важно.
– Ответила женщина.

Обутки шаркнули по паркету, попятились и выбежали вон.

– Ваше Величество, - медленно проговорил голос храмовника, - мы обязательно отыщем девочку. Она не пришла на причастие, должным воспитанием её никто не занимался. Беспечно возвращая дитя родителям, мы потворствуем дикости и варварству. Храм способен взять на себя заботу о её будущем...