Прачка
Шрифт:
– Мы не сомневаемся в возможностях Храма, но прежде мы восстановим семью, которой вы вправе заниматься ради наставлений.
– Несомненно это самое дальновидное и справедливое решение столь малого затруднения, как эта девочка. Мы будем искать и рано или поздно найдём её семью. Я лишь прошу изволения Храму взять опеку в свои руки.
– Я подумаю над этой возможностью, - с раздражением в голосе медленно проговаривая слова, ответила женщина. Видимо ей не очень хотелось передавать девочку, но оснований для отказа ещё не нашлось.
Послышался шум многочисленных юбок, и Её Величество уселась в кресло, единственное в комнате.
– Идите, Ваше Святейшество, я хотела бы подумать в одиночестве...
Остроносые сапожки немедленно пятками вперёд вышли вон. А девочка почему-то подумала о бубенцах: "Где
В комнате наступила тишина. Царица будто замерла в кресле - ни звука. Девочка под кроватью тоже старалась даже дышать через раз, но в какой-то момент под рукой заскрипела паркетная доска и, словно дождавшись этого знака, женщина в кресле произнесла:
– Вылезай, не бойся. Я давно знаю, что ты сидишь под кроватью.
Девочка медленно, будто опасаясь, что на неё тут-же набросятся, выбралась напротив кресла. В нём сидела крупная женщина в доверху закрытом сером платье с чёрными рукавами. Неимоверно большими ладонями с толстыми пальцами она подпирала острый подбородок, над которым возвышался столь же острый длинный нос и два маленьких чёрненьких пронзительных глаза. Вся она в довершении голосу напоминала страшноватую птицу галку.
– Я царица. И могу исполнить всё, что пожелаешь. Мне сказали, что ты ищешь маму. Так ли это?
– Да, я хочу вернуться домой, к маме...
– Подойди ко мне, девочка.
Девочка подошла. Царица быстро протянула руки-грабли и легко усадила к себе на мягкие юбки.
– Расскажи мне всё, что говорила Священству. И даже больше.
Девочка хотела было вырваться и слезть с колен, но царица держала крепко и смотрела внимательно-внимательно, будто всё, чем она интересовалась последнее время, как вернуть ребёнка маме. Девочка подумала, что если старшая прачка станет царицей, то возможно, поможет ей. Но Священство говорил, что в это верить смешно. Верно, хорошо попытаться найтись маме другим способом. И девочка рассказала царице всё-всё, что с ней произошло, включая лаз под стеной.
В конце рассказа на чёрных глазах женщины заблестели слёзы. Она ласково прижала девочку к себе и на время затихла.
– Твоя история очень странная и почти фантастическая. Но я верю. Потому что со мной произошла не менее сказочная история преображения из прачки в царицу...
– Женщина посмотрела куда-то далеко-далеко в угол комнаты, вздохнула и, решившись, продолжила:
– Много лет я работала прачкой при Дворце и как-то пошла за водой в колодец. Темно в колодце, но вижу, громадный червь плавает, в две руки толщиной! Говорили, что как-то один такой напал на бояр у Тучереза. Они его и зарубили. Где бояре, а где я? Схватила я тяжеленную дубовую крышку, да и накрыла колодец. А для верности сверху села и сижу. Тут явилась старшая и говорит: "Слазь, воду надо дать". Я ей про червя, а она меня согнала и заставила воду в жёлоб черпать. Я черпаю, а он там плавает. Я черпаю, а он по краю, по краю, да вылезать надумал. Я его ковшом скидываю, а он снова руку выпустит, край колодца ощупает и цепляется вылазить. Как вода в жёлоб не идёт, старшая снова бежит ко мне ругать. А я с ковшиком стою - червя в колодец скинула, жду. Старшая меня за волосы ухватила, хотела в воду носом ткнуть. Тут-то червь меня и укусил. Не то чтобы укусил - так, ухватился за шею и лицо, да где прижался - ожёг. Не больно совсем. Увидала это старшая, бросила меня, кричит, бегает, переполошила всех. А я упала рядом с колодцем и лицо тру - зудит всё, сил нет. А червь вылез, да и издох рядом. Раскрыла я глаза, а мир вокруг словно новыми красками засветился. И так мне хорошо и радостно на душе, и захотелось чтобы все тоже радовались... И пошла я на двор, да прямо в Царский Дворец. Иду и всех обнимаю, целую. И с каждым новым поцелуем, с каждым объятием так легко и хорошо делалось мне, думалось: прыгну, так взлечу птицей в небо! Глянула я из окна, а вокруг шум, суета, паника! Бояре с ума посходили, из ружей палят, топорами рубят. А кто, как и я - раскрыли объятия и с улыбками, с песнями, да в пляс с охраной! И все такому исходу радуются. Только царица не радуется, чёрным ходом, в Тучерез убежала, да деток-прачек с собой увела. А всякий, кому глаза на миротворение раскрылись, с тех пор боготворит за открытие даровавшего Искру Творца. Только мне некого благодарить - меня червь укусил и умер. А от меня
она всем и досталась. Так стала я царицей.– А вправду в Тучерезе есть белый червь, что вернёт всё?
– Прежде была там пещера, тринадцатый контур, где для мыловарни разводили червей. Да, говорят, лиловый червь их всех поел. Нынче и мыловарня стоит и мыло не варится.
– Так значит нельзя всё воротить назад?
– Не знаю я. Не хочу скрывать тебе ничего. Если хочется дам тебе Чучелко, идите в Тучерез смотреть. Хочешь?
– Хочу... А у меня Его Священство пять золотых выманил, - нажаловалась девочка.
– Так то - его работа такая - на благие дела монету собирать. Он школу для деток при Храме построить хочет. Всё с детьми, да с детьми возится. На совершеннолетие самолично Искрой Творения награждает. Пусть...
– А зачем тогда он деньги всем раздаёт перед Храмом?
– Вот этого не знаю. Думаю, бедность смягчить - святейшая обязанность имущего перед страждущим, сытого перед голодным, одетого перед голым...
– Протараторила царица готовую фразу, а потом задумалась.
– А может подкупает из черни сторонников...
– И тёмная тень легла на её лицо.
– И много раздаёт?
– Целый мешок, - отозвалась девочка, и изобразила руками в воздухе шар, размером поболе себя.
Царица снова уставилась куда-то вдаль и замолчала в размышлении. Девочка посидела-посидела ещё на коленях, да и вспомнила своё:
– Можно я у входа с тремя старухами сяду? Я слово дала.
– Да-да... Экса увидеть?
– Вернулась к беседе царица, погладила девочку по щекам, посветлела, смягчилась, - Ладно. Разрешаю. Знают меня люди по неслыханной щедрости. Дам тебе в полное распоряжение Чучелко. Он поможет.
Наученная нехорошим опытом, девочка тут-же переспросила:
– Чем мне отплатить неслыханной щедрости?
– Если найдёшь белого червя, отдай доителям. И будем в расчёте.
– Хорошо, - пообещала девочка.
С разрешения царицы побежала она на парадную сторону Дворца. Там на дорожке, вытоптанной через круглый газон просителями, бьют поклоны три старухи. Послала девочку прачка к ним, видать не зря. Только кинуть в милость нечего. Подошла девочка к старухам, а те нищенские кружки подымают, да каждая на свой лад скрипучим звенящим голосом поёт без остановки:
Пода-айте на пропитание старенькой старушке.
Отсы-ыпьте красивых монеток в свинцовую кружку.
И с ка-аждой монеткой стократно вернётся богатство,
Здоровье, удача и сила служения царству.
А кинут им в кружку, отвечают: "Дай вам Бог здоровья!" - и снова скрипят своё.
И такие же старухи жалкие, такие оборванные и нищие, что прямо сердце кровью обливается. Вздохнула девочка своей неловкости, что не сохранила для них по золотому, да подумала про злого сержанта, который пообещал монет "не унести", коли сядет рядом со старухами. Посмотрела она направо, налево, да и уселась поближе ко Дворцу, протянула руку и затянула свою песенку:
Пода-айте на пропитание маленькой девочке.
Отсы-ыпьте красивых монеток, копейчек, мелочи...
А дальше хором со старухами:
И с ка-аждой монеткой стократно вернётся богатство,
Здоровье, удача и сила служения царству.
Стали бросать в подол и ей. Да мелкую-мелкую всё, что останется после старух. Подумала, девочка, что на три золотых сидеть тут целый год понадобится. И сложила другую песенку: