Прах и тень

Ближе к вечеру появился посыльный с желтым листком бумаги. Взглянув на Холмса, я не понял, бодрствует он или заснул, побежденный страшной усталостью. Я слегка тронул его за плечо.

— Прочитайте мне вслух, Уотсон, будьте так любезны.

Телеграмма гласила:

Извини, Шерлок. Тут ничем нельзя помочь. У тебя полная свобода действий. Желаю удачи, мой дорогой. Майкрофт.

Мгновение Холмс молчал, рассеянно поглаживая плечо.

— Ну что ж, как видно, это окончательный ответ.

— Холмс, — спросил я уныло, когда он выбрался из кресла и позвонил, чтобы ему принесли обувь, — что значит «полная свобода действий»?

— Вынужден признаться: глава правительства попросил меня об одной небольшой услуге.

— Понимаю, — сказал я. — Нельзя ли узнать: задание, которое они хотят вам поручить, имеет криминальный характер?

Мой вопрос, похоже, сильно удивил сыщика, но он быстро пришел в себя.

— У нас уже было несколько дел, когда мы задерживали преступника, но закон оказывался целиком на его стороне. В этих случаях не оставалось ничего другого, как отпустить правонарушителя, поскольку мы действовали вне рамок британского правосудия. Сейчас у нас схожий случай.

— Значит, «свобода действий» — термин, используемый для того, чтобы принести извинения? — уточнил я.

— Мой дорогой Уотсон…

— Они больше не желают, чтобы мы арестовали этого безумца.

— Нет, — коротко ответил Холмс, подошел к письменному столу, в котором хранились наши револьверы, вытащил свой и сунул в карман. — Увы, совесть не позволяет мне рассчитывать на вашу помощь.

— Ясно. Возможно, вы и самоотверженны, но при этом одиноки.

— Я должен сделать то, что необходимо, но не вправе просить того же от вас. — Он прислонился к каминной доске и взглянул мне в лицо. Я молча ждал. — Они хотят, чтобы я убил его.

Я кивнул, без лишних слов выражая ему свое сочувствие.

— И вы пойдете на это?

— Не знаю, — мягко сказал он. — Логика, как видно, мне изменила. Еще одна неудача.

— Холмс, вы ни в чем не виноваты, — решительно заявил я. — Но вы сделаете то, о чем они просят?

— Полагаю, если заглянуть в дуэльный кодекс, этот негодяй дал мне достаточно поводов, чтобы его вызвать. А так просто я не в силах… Мой дорогой Уотсон, вы, конечно, не имеете ни малейшего желания быть замешанным в этом богопротивном деле?

Никогда прежде мне не доводилось видеть Шерлока Холмса столь преисполненным решимости и одновременно таким растерянным. И я даже помыслить не мог, что в этот критический момент брошу его на произвол судьбы.

— Как человек долга, я не имею права оставаться в стороне, — сказал я. — Если ситуация выйдет из-под контроля, возможно, этой ночью кому-то потребуется медицинская помощь.

Холмс мрачно улыбнулся и пожал мне руку. Распрямив плечи, он направился к двери и, сняв мою шляпу с крючка, бросил ее мне.

— У них веские аргументы: нельзя позволить извергу спокойно разгуливать по улицам, так что наша задача — как минимум лишить его свободы. Возьмите револьвер, но не думаю, что нам следует сегодня прибегать к маскировке. Для сыщика этот фарс с переодеванием, может, и имеет смысл, но для убийцы он попахивает мошенничеством. Я не имею права потерять за один день всякое уважение к себе. Утратив его, я и за новое дело не смогу взяться.

Мне мало что остается поведать читателю о нашей схватке с убийцей, известным как Джек Потрошитель. И все же продолжу свой рассказ, поскольку обстоятельства этого дела удивительны, а исход драматичен. Холмс, конечно, вправе порицать меня за желание всячески приукрасить свои истории, но он их читает, чтобы скоротать зимний вечер, когда исчерпана вся хроника происшествий в газетах. Впрочем, я отвлекся, о чем мой друг никогда не забывает мне напомнить. Постараюсь придерживаться избранной темы.

Кэб довез нас до угла Трол-стрит, и мы оказались в густонаселенном районе, расположенном южнее печально знаменитой Флауэр-энд-Дин-стрит. Темно-синее вечернее небо было подернуто дымкой. По боковой улочке мы подошли к небольшому извозчичьему двору, где танцевали на ветру клочья бумаги.

— Думаю, именно здесь логово, о котором шла речь. — Детектив кивнул на дом с осевшей дверью и мерцающим желтоватым светом окном с дырами, закрытыми грязной бумагой. — Вы готовы, доктор?

Мой друг медленно подошел к неплотно притворенной двери и, просунув руку внутрь, отодвинул щеколду. Мы вошли в комнату.

У почти угасшего огня, жар которого все же согревал жилище, сидела древняя старуха. В первый момент я испугался, что ее хватит удар из-за нашего вторжения с оружием на изготовку, но одного взгляда на ее устремленные в одну точку мутные глаза было достаточно, чтобы понять: она абсолютно слепа.

— Кто вы? — спросила она. — Что вам здесь нужно?

— Меня зовут Шерлок Холмс, мэм, — ответил мой друг, осматривая комнату.

— Я вас не знаю. Наверное, у вас какое-то дело к моему сыну? Подойдите к огню, от него чудесное тепло. — Воздух в маленькой комнате был такой спертый, что дышалось с трудом. — Обычно я провожу время наверху. Девушка носит мне туда еду. Но ночью окна разбились, сами видите.

— В самом деле? — спросил Холмс.

— Мой сын закрыл внизу дыры бумагой, но на верхнем этаже требуется более обстоятельный ремонт.

— Надеюсь, ущерб не слишком серьезен.

— Едва ли такая мелочь способна по-настоящему расстроить Эдварда. — Она улыбнулась. — Кого-нибудь другого, может быть, но только не сына. Он у меня замечательный.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Эдвард дома, миссис Беннетт?

— Вышел на минутку. А кто с вами?

— Доктор Уотсон. Нам очень нужно поговорить с вашим сыном.

Стоя у двери, я осмотрел всю комнату. Грязная плита с горшками и сковородками, ветхая софа, книжные полки, забитые пыльными фолиантами и стеклянными банками. Среди книг разлегся старый бесхвостый кот. Взгляд его желтых глаз быстро перемещался с Холмса на меня и обратно.

— Вам повезло, что разыскали здесь моего сына. После того как умер его отец, он живет в другом месте, в Сити. Но в последнее время частенько ночует у меня.

Холмс тоже заметил полки и приблизился к ним, оставив револьвер на столе. Когда мой друг взялся за банку, стоявшую рядом с котом, животное заорало хриплым жалобным голосом и спрыгнуло на середину лестницы.

— Не обращайте внимания на Адмирала, — рассмеялась старуха. — Он совершенно безобиден. Да и ему не стоило пугаться вас.

— Почему вы сказали, что кот не опасен?

— Ну, это понятно. У него ведь нет хвоста.

Мой друг аккуратно поставил банку на прежнее место, рядом с внушительными томами в красивых переплетах.

— Ваш сын, как видно, ученый, — заметил он.

Я пригляделся к очертаниям содержимого стеклянного сосуда и сделал для себя вывод: ужас, охвативший Лесли Тавистока, нетрудно понять.