Прах и тень

— Вы друзья Эдварда?

— По роду службы мы тесно соприкасались в последние несколько недель.

— Понимаю. А я думала, вы хорошо знаете сына. Он не ученый. Все эти книги принадлежали моему покойному мужу.

— Его исследования никогда не интересовали Эдварда?

— Абсолютно. Честно говоря, трудно найти двух менее похожих друг на друга людей.

— Очень интересно. А мне казалось, что у отцов и сыновей обычно много общего.

Я не мог взять в толк, почему Холмса так увлек разговор с этой старой каргой, но успокаивающий тон его голоса и удушливая жара, стоящая в комнате, потихоньку вгоняли меня в сон.

— Я тоже слышала нечто подобное. Но здесь не тот случай. Муж действительно был ученым, как вы верно догадались. И обладал, в отличие от сына, весьма импозантной внешностью. Но человеком он был слабовольным.

— В каком смысле?

— Не умел обуздать себя. При жизни он доставил мне много страданий своей мягкотелостью.

— Но ведь про Эдварда этого не скажешь?

— О, нет! — гордо воскликнула она.

— Он учился в частной школе вдали от вас?

— Нет, к сожалению, здесь, неподалеку. Но это не имеет значения. Эдварду невозможно причинить боль — вот что важно.

— Боюсь, я не понял вас, мэм.

— Небеса благословили его так. Когда-то он плакал, когда был очень маленьким, но вскоре приобрел свой дар, и тогда настал конец его страданиям. Каждый день я молилась, чтобы он обрел силу, и вот, наконец, мое сокровенное желание сбылось. Ему было лет восемь, это был ужасный день: Адмирал тогда потерял часть хвоста. Но Эдвард обрел свой дар: он теперь не может страдать. Я иногда жалела, что не молилась и за Адмирала: обладай и он этим даром, избавился бы от многих мучений. Но как я вам уже говорила, это милое создание теперь ничто не беспокоит.

Она удовлетворенно рассмеялась и протянула руки к едва тлеющему огню.

Ее движение привлекло внимание Холмса к полному до краев углем ведерку.

— Есть у вас еще ящик для угля, миссис Беннетт?

— Нет. Мне достаточно и этого ведерка.

— Ваш сын наполнил его, прежде чем уйти?

— Вряд ли. Огонь пылал ярко. А если бы нам понадобился еще уголь, в подвале есть запас. Нужно только спуститься в этот люк под лестницей.

Холмс наклонился, чтобы дотронуться до пола, и отпрянул, словно обжегшись.

— Что он учинил?! — крикнул мой друг. — Уотсон, откройте дверь, быстро!

Детектив вытащил миссис Беннетт из кресла, и очень скоро мы, все трое, очутились под холодным ночным небом. Не успев сделать и пяти шагов от дома, мы услышали рев, словно море вышвырнуло корабль на берег: над нами прокатилась мощная волна, бросив меня на землю.

Наверное, несколько минут я был не в состоянии двигаться, впрочем, я вряд ли мог точно судить о времени. Слышал, как трижды повторили мое имя, каждый раз все более громко и настойчиво, но откуда-то издалека. По-видимому, лишь через несколько секунд я сумел сесть, но, когда мне это все же удалось, внезапно ощутил острую боль в боку.

Оглянувшись вокруг, я увидел, что двор залит мерцающим светом, и встретился глазами с Холмсом, который лежал в нескольких футах от меня и еще не успел встать с земли. Миссис Беннетт распростерлась на спине среди камней и не двигалась.

— Вы в порядке, друг мой? — с трудом проговорил Холмс.

— Кажется, да. — Я пополз в его сторону. — Холмс, вы не ранены?

— Ничего серьезного, — ответил он, опираясь на локти.

Тем не менее я видел при тусклом свете, что тонкая темная струйка сочится из его головы. Возможно, Холмс дотронулся до нее рукой, потому что и та была перемазана кровью.

— Что случилось?

— В подвале загорелся уголь. А когда вырвало крышку люка…

— Что, черт возьми, сотворил этот безумец? Он ведь уничтожил собственное убежище.

— Да, он это сделал. — Голос сыщика звучал глухо, как из бочки. — Из чего возможен только один вывод.

Дожидаясь слов Холмса, я ощутил ледяной ужас.

— Дом ему больше не нужен.

На мгновение Шерлок закрыл глаза, словно впав в отчаяние. Потом взглянул на старуху.

— Миссис Беннетт? — спросил он, трогая ее за плечо. Остекленевшие глаза старой дамы были открыты, но она не откликнулась. — Миссис Беннетт, вы меня слышите?

Она слегка вздрогнула и спросила:

— Где мы?

— Произошел взрыв. Вы можете двигаться?

— Мне не хотелось бы, — пробормотала она.

— Тогда и не пытайтесь.

— Я вот гадаю, все ли в порядке с девушкой.

— О ком вы говорите? — спросил мой друг.

— Спокойно, Холмс, — прошептал я. — Ведь она сумасшедшая. Не надо ее волновать.

— О какой девушке вы говорите, миссис Беннетт?

— Не скажу точно, — вздохнула она. — У моего сына была подруга. Не знаю, чем они занимались: снизу плохо видно, что происходит наверху. Возможно, он хотел показать ей звезды через разбитое окно. Оттуда они выглядят по-другому.

Сыщик, пошатываясь, встал на ноги и направился к двери, которая, как я теперь видел, частично слетела с петель. Стены комнаты были охвачены оранжевым пламенем, из разбитого окна шел дым.

— Холмс! — крикнул я.

Мне потребовалось чудовищное усилие, чтобы встать. Мой друг обмотал лицо шарфом, но как только я приблизился, он повернулся и остановил меня, уперев руку в грудь, и крикнул, входя в пламя:

— Подойдите к окну!

Одного взгляда внутрь дома оказалось достаточно, чтобы понять: Холмс был совершенно прав. Что бы он ни обнаружил наверху, обратно тем же путем возвратиться он не сможет. Я осмотрел двор в поисках лестницы, но не нашел ничего, кроме жалкой бочки для воды, и с трудом дотащил эту ржавую рухлядь до проулка с другой стороны дома.

Здесь мне повезло: помимо бочки, в моем распоряжении оказалось несколько тюков сена. Я внезапно вспомнил, как будто это случилось в другом десятилетии, — слова Холмса о том, что рядом с местом, где Потрошитель сочинял одно из своих писем, должна быть конюшня. Я видел окно с выбитыми стеклами, из которого высоко над моей головой вздымались клубы пламени, и водопроводную трубу, идущую вдоль здания в большую цистерну в соседнем дворе. Швырнув рядом с бочкой пару тюков сена и поместив сверху еще один, так что получилось некое подобие лестницы, я взгромоздил на эту кучу бочку, пытаясь не обращать внимания на мучительное жжение в боку.

Через мгновение голова моего друга появилась в окне наверху.

— Труба, Холмс! — закричал я. — Единственный путь!

Он исчез. Шли секунды, которые тянулись, как часы. Я отчаянно старался не свалиться с бочки, сам не знаю почему. Прислонившись к стене, кое-как сохранял равновесие. В голове крутилась безумная мысль: «Если ты устоишь, ему удастся вылезти».

Наконец Холмс показался вновь. Вокруг его шеи было что-то обвязано. Мой друг высунул из окна голову и плечи и едва сумел, вытянув руку, достать до водопроводной трубы. Уцепившись за нее, он выбрался из дома, спрыгнул на бочку для воды, а оттуда на землю. Я впал в какое-то оцепенение и даже не помню, удивился или нет, когда обнаружил, что с плеч Холмса безвольно свисает тело мисс Монк.