Правь же девяносто девять лет

А потом Булат откинулся на спину, и очень скоро просто перестал дышать.

Сын его заплакал. Маленький Тэвиш тоже не смог сдержать слез. Брайден и Эхин растерянно смотрели на тело бывшего хана и его заплаканного сына.

– Твой отец ушел на последнюю тропу.
– по-киммерийски сказал Эхин, но мальчик его понял. Он поднял заплаканные глаза на Эхина и ответил.

– Теперь я последний в нашем роду.

После этого он заплакал еще горше.

– Ты не хан.
– сказал Тэвиш.

Сын Булата ничего не ответил.

– Ты гость в моем становище.
– сказал Брайден.

– Я поклялся твоему отцу, что сохраню тебе жизнь. Отныне мой шатер - твой шатер. Ты станешь мне как сын.

– Я не хочу быть сыном киммирая!
– неожиданно воскликнул мальчик, но Брайден сказал ему.

– Это была воля твоего отца.

– Я Иргали.
– сказал сын Булата.
– Когда-нибудь я стану ханом.

– Нет, ханом ты не станешь. Если ты не прекратишь говорить глупости, то я не смогу спасти твою жизнь.

– Но я стану ханом!
– опять возвысил голос Иргали.

Брайден не стал спорить с ребенком.

– Это мои сыновья. Старшего зовут Эхин, а младшего Тэвиш. Они будут твоими братьями. Ты голоден, Иргали?

– Нет.
– всхлипнул ребенок.

В самом деле, кто сможет есть, проводив на последнюю тропу отца, который истек кровью у тебя на глазах.

– Эхин.
– повернулся Брайден к старшему сыну.
– Проводи Иргали в вашу палатку. Сними с него эту одежду и спрячь ее. Выдай ему что-нибудь попроще.

Эхин так и сделал. Он велел безвольному Иргали снять дорогой, хорошего сукна, кафтан, остроносые сапоги и красные штаны, и дал ему простую длинную рубаху и штаны до колен.

– А сапоги?
– удивился Иргали.

– Ходи босиком.
– ответил Эхин, и сын хана неуверенно поплелся за ним - сухая трава и камушки кололи непривычные ноги. Такой же босоногий Тэвиш шел рядом, никакого неудобства не выказывая.

Утро еще не расцвело, когда в становище Брайдена услышали топот копыт, какой может издавать только большой отряд на тяжелых боевых конях. В предрассветном тумане с востока выплыл первый всадник.

Это был могучего сложения киммерийский воин в доспехах. Он сидел на коне столь огромном, что тот больше походил на странного длинноногого буйвола. Всадник поднял копье, но, увидев, что перед ним соплеменник, воткнул его в землю.

Следом за гигантом из тумана один за другим возникали другие воины на всхрапывающих лошадях.

– Я Кайран, тысячник, правая рука великого кагана.
– сказал великан.
– По велению нашего господина мы разыскиваем предателя и врага Золотого Шатра, гирканца по имени Булат. Ты видел его, всадник?

– Да, господин. Он ночью прискакал в мое становище. Я дал ему напиться.

– Это хорошо.
– усмехнулся Кайран.
– Веди его сюда.

– Не могу, господин.

– Почему же? Он покинул твой лагерь?

– Можно и, так сказать. Он умер от ран.

Кайран на миг помрачнел.

– Это плохая весть. Великий каган, да правит он девяносто девять лет, хотел допросить его.

Кайран тяжело спрыгнул на землю. С ним спешилось еще два воина.

– Покажи мне тело.

Брайден подвел его к бездыханному Булату, которого завернули в старый вытертый ковер и положили около телеги.

Кайран наступил на край ковра, потом пнул тело, и ковер развернулся.

– Да, это он.
– кивнул тысячник и коротким жестом отдал приказ одному из своих людей.

Тот вытащил тяжелую кривую саблю и хотел отсечь голову мертвого Булата. Но Брайден протестующее вскинул руку.

– Не надо! Ты видишь, что он мертв, этого довольно. Я обещал, что похороню его согласно обычаю.

Кайран пожал плечами.

– Как скажешь. Обычно мы рубим головы, но моего слова будет достаточно.

Потом он резко повернулся к Брайдену.

– Где его сын?

От неожиданного вопроса Брайден вздрогнул, как от удара.

– Я помню тебя, Брайден-копейщик.
– сказал тысячник.
– Ты храбр, бросаться на врага с копьем, но слишком уж милостив к побежденным. У Булата есть сын, и этого сына он вез с собой, когда убегал от меня. Где его сын? Говори! Ты тоже что-то пообещал умирающему Булату? Ты знаешь, где его сын, так? Ты спрятал его, я вижу это!

Брайден молчал. Он думал, что сейчас Кайран прикажет своим всадникам начать обыскивать его лагерь. Брайден готов был вступить в бой с людьми Кайрана. Он - человек Карраса, но в своем становище он полновластный господин.

Кайран видимо прочитал его мысли.

Никто не знает, что заставило Кайрана поступить так, как он поступил.

Тысячник взглянул прямо в глаза Брайдена. Темные, страшные глаза грозного полководца пронизали душу.
– Принеси его голову великому кагану. Каррас сейчас в десяти милях на восток, у каменных столбов. Если через день ты не принесешь к порогу Золотого Шатра голову сына Булата, ты станешь врагом великого кагана. Ты будешь убит, твой шатер и твои повозки сожжены, а твои родичи проданы в рабство. Ты понял меня, Брайден-копейщик?

Брайден коротко поклонился.

Все это время Эхин, Иргали и Тэвиш сидели, забывая дышать, в нескольких шагах от тысячника. Когда Кайран ударом сапога перевернул тело его отца, Иргали дернулся вперед, по-кошачьи зашипел и укусил Эхина за ладонь, которой тот зажал ему рот. Но больше он не рвался из рук Эхина.

Когда Кайран уехал, Брайден упал на траву, в отчаянии закрыв лицо руками.

К нему подошли его братья.

– Что мне делать? Как я должен поступить? Если я убью сына Булата, то нарушу клятву, данную ему. Если я не принесу голову Каррасу, то гнев Карраса падет на весь наш род! Я сам охотился на гирканцев чистой крови, и знаю, что Каррас не ведает ни жалости, ни усталости. Он найдет нас и уничтожит, даже если мы убежим в Старую Киммерию!

Братья его не нашли, что сказать.

Брайден погрузился в тяжелую задумчивость.

Наконец, он поднялся. Он позвал мальчиков, велел им встать перед собой и сказал так.

– Иргали, я поклялся твоему отцу, что сохраню твою жизнь. Великий каган требует твою голову. Скажи мне, видел ли ты когда-нибудь великого кагана?

– Нет, никогда я не видел этого мангаса.
– по своему обычаю дерзко ответил Иргали.

– Значит, и он не видел тебя?

– Нет.

Тогда Брайден обернулся к Тэвишу.