Правь же девяносто девять лет
Шрифт:
А потом Булат откинулся на спину, и очень скоро просто перестал дышать.
Сын его заплакал. Маленький Тэвиш тоже не смог сдержать слез. Брайден и Эхин растерянно смотрели на тело бывшего хана и его заплаканного сына.
– Твой отец ушел на последнюю тропу.
– по-киммерийски сказал Эхин, но мальчик его понял. Он поднял заплаканные глаза на Эхина и ответил.
– Теперь я последний в нашем роду.
После этого он заплакал еще горше.
– Ты не хан.
– сказал Тэвиш.
Сын Булата ничего не ответил.
– Ты гость в моем становище.
– сказал
– Я поклялся твоему отцу, что сохраню тебе жизнь. Отныне мой шатер - твой шатер. Ты станешь мне как сын.
– Я не хочу быть сыном киммирая!
– неожиданно воскликнул мальчик, но Брайден сказал ему.
– Это была воля твоего отца.
– Я Иргали.
– сказал сын Булата.
– Когда-нибудь я стану ханом.
– Нет, ханом ты не станешь. Если ты не прекратишь говорить глупости, то я не смогу спасти твою жизнь.
– Но я стану ханом!
– опять возвысил голос Иргали.
Брайден не стал спорить с ребенком.
– Это мои сыновья. Старшего зовут Эхин, а младшего Тэвиш. Они будут твоими братьями. Ты голоден, Иргали?
– Нет.
– всхлипнул ребенок.
В самом деле, кто сможет есть, проводив на последнюю тропу отца, который истек кровью у тебя на глазах.
– Эхин.
– повернулся Брайден к старшему сыну.
– Проводи Иргали в вашу палатку. Сними с него эту одежду и спрячь ее. Выдай ему что-нибудь попроще.
Эхин так и сделал. Он велел безвольному Иргали снять дорогой, хорошего сукна, кафтан, остроносые сапоги и красные штаны, и дал ему простую длинную рубаху и штаны до колен.
– А сапоги?
– удивился Иргали.
– Ходи босиком.
– ответил Эхин, и сын хана неуверенно поплелся за ним - сухая трава и камушки кололи непривычные ноги. Такой же босоногий Тэвиш шел рядом, никакого неудобства не выказывая.
Утро еще не расцвело, когда в становище Брайдена услышали топот копыт, какой может издавать только большой отряд на тяжелых боевых конях. В предрассветном тумане с востока выплыл первый всадник.
Это был могучего сложения киммерийский воин в доспехах. Он сидел на коне столь огромном, что тот больше походил на странного длинноногого буйвола. Всадник поднял копье, но, увидев, что перед ним соплеменник, воткнул его в землю.
Следом за гигантом из тумана один за другим возникали другие воины на всхрапывающих лошадях.
– Я Кайран, тысячник, правая рука великого кагана.
– сказал великан.
– По велению нашего господина мы разыскиваем предателя и врага Золотого Шатра, гирканца по имени Булат. Ты видел его, всадник?
– Да, господин. Он ночью прискакал в мое становище. Я дал ему напиться.
– Это хорошо.
– усмехнулся Кайран.
– Веди его сюда.
– Не могу, господин.
– Почему же? Он покинул твой лагерь?
– Можно и, так сказать. Он умер от ран.
Кайран на миг помрачнел.
– Это плохая весть. Великий каган, да правит он девяносто девять лет, хотел допросить его.
Кайран тяжело спрыгнул на землю. С ним спешилось еще два воина.
– Покажи мне тело.
Брайден подвел его к бездыханному Булату, которого завернули в старый вытертый ковер и положили около
телеги.Кайран наступил на край ковра, потом пнул тело, и ковер развернулся.
– Да, это он.
– кивнул тысячник и коротким жестом отдал приказ одному из своих людей.
Тот вытащил тяжелую кривую саблю и хотел отсечь голову мертвого Булата. Но Брайден протестующее вскинул руку.
– Не надо! Ты видишь, что он мертв, этого довольно. Я обещал, что похороню его согласно обычаю.
Кайран пожал плечами.
– Как скажешь. Обычно мы рубим головы, но моего слова будет достаточно.
Потом он резко повернулся к Брайдену.
– Где его сын?
От неожиданного вопроса Брайден вздрогнул, как от удара.
– Я помню тебя, Брайден-копейщик.
– сказал тысячник.
– Ты храбр, бросаться на врага с копьем, но слишком уж милостив к побежденным. У Булата есть сын, и этого сына он вез с собой, когда убегал от меня. Где его сын? Говори! Ты тоже что-то пообещал умирающему Булату? Ты знаешь, где его сын, так? Ты спрятал его, я вижу это!
Брайден молчал. Он думал, что сейчас Кайран прикажет своим всадникам начать обыскивать его лагерь. Брайден готов был вступить в бой с людьми Кайрана. Он - человек Карраса, но в своем становище он полновластный господин.
Кайран видимо прочитал его мысли.
Никто не знает, что заставило Кайрана поступить так, как он поступил.
Тысячник взглянул прямо в глаза Брайдена. Темные, страшные глаза грозного полководца пронизали душу.
– Принеси его голову великому кагану. Каррас сейчас в десяти милях на восток, у каменных столбов. Если через день ты не принесешь к порогу Золотого Шатра голову сына Булата, ты станешь врагом великого кагана. Ты будешь убит, твой шатер и твои повозки сожжены, а твои родичи проданы в рабство. Ты понял меня, Брайден-копейщик?
Брайден коротко поклонился.
Все это время Эхин, Иргали и Тэвиш сидели, забывая дышать, в нескольких шагах от тысячника. Когда Кайран ударом сапога перевернул тело его отца, Иргали дернулся вперед, по-кошачьи зашипел и укусил Эхина за ладонь, которой тот зажал ему рот. Но больше он не рвался из рук Эхина.
Когда Кайран уехал, Брайден упал на траву, в отчаянии закрыв лицо руками.
К нему подошли его братья.
– Что мне делать? Как я должен поступить? Если я убью сына Булата, то нарушу клятву, данную ему. Если я не принесу голову Каррасу, то гнев Карраса падет на весь наш род! Я сам охотился на гирканцев чистой крови, и знаю, что Каррас не ведает ни жалости, ни усталости. Он найдет нас и уничтожит, даже если мы убежим в Старую Киммерию!
Братья его не нашли, что сказать.
Брайден погрузился в тяжелую задумчивость.
Наконец, он поднялся. Он позвал мальчиков, велел им встать перед собой и сказал так.
– Иргали, я поклялся твоему отцу, что сохраню твою жизнь. Великий каган требует твою голову. Скажи мне, видел ли ты когда-нибудь великого кагана?
– Нет, никогда я не видел этого мангаса.
– по своему обычаю дерзко ответил Иргали.
– Значит, и он не видел тебя?
– Нет.
Тогда Брайден обернулся к Тэвишу.