Правда и вымысел
Шрифт:
— Ишь как она тебя! Странник! И верно, кто странствует, тот и странник.
— Ты её давно знаешь?
— А что, приглянулась? — ухмыльнулся он и
Медсестра принесла мне старенькую фуфаечку, валенки, шапку и мешок с моей робой, велела одеться и ждать. Вертолёт приземлился через четверть часа недалеко от больницы на школьном футбольном поле. Меня заставили лечь на носилки, накрыли сверху одеялом, после чего две сестры подняли их и понесли на улицу.
— Будешь в наших краях, так заходи, — сказал на прощанье Григорьич. — У меня пасека есть, медовухи попьём.
Где-то на середине пути на меня снова пахнуло вереском, и я почувствовал, как знакомая рука засунула какие-то бумаги под голову, и тут же услышал голос поводыря:
— Шевелитесь! Что
вы как неживые!— Я узнал тебя… — сказал негромко, но она не ответила, может, не услышала, поскольку от двигателя вертолёта в ушах стоял звенящий гул.
Сёстры поднесли меня под вращающиеся винты и засуетились, пытаясь втолкнуть носилки в двери — то головой, то ногами вперёд. Я соскочил на землю и сдёрнул повязку с глаз.
Танцующая на камнях стояла в воздушном потоке и придерживая рукой колпак на голове, что-то кричала медсёстрам. Те услышали, бросились ловить вылетевшие из-под головы бумаги, а меня кто-то схватил за руки и втащил в вертолёт.
В последний миг я увидел, как ветер всё-таки обнажил её голову и растрепал, вздул искрящиеся волосы, разнося удивительный запах на весь мир…
Скрипино. 2002 г.