Правдивые байки воинов ПВО

Дорога петляет – то лесом, то речкой, по виду неотличимо. Ребята ракету тащат, как на параде, голенькую. Ёлочки-сосёночки её оглаживают, та – довольная лежит, статику накапливает. Недолго набирала, у неё стартовое напряжение 12 вольт всего. Спасло дураков то, что дорога делала поворот, тягач повернул, а прицеп ещё нет. Тут родимая и «взяла низкий старт».

Шандарахнуло так, что ТЗМ-ка и прицеп с той же скоростью, но в другом направлении полетели сосны пересчитывать. Из-за погоды окна в кабине были закрыты – тоже удача. Всё случилось мгновенно, те даже обгадиться не успели, потому как не поняли ничего.

Кабина вся закоптилась, колёса обгорели, а кран-балку в спираль закрутило.

Вот, кажется, и всё. Все живы – здоровы, заиками не остались.

И «двадцаточка», красотка, поработала в народном хозяйстве – показала местному леспромхозу как надо просеки прокладывать.

Такие вот легенды.

Нет, ещё не всё! Снова о катере несколько слов.

Напросились как-то к нам на Кумбыш киношники. Не совсем к нам, мы им – до фонаря были, они документальную картину про какой-то редкий вид гусей делали. Поплавали вокруг, поснимали, выпили, уехали. Мы про них и забыли. А где-то в конце 80-х вышел очередной художественный фильм о Великой Отечественной войне. Назывался он, если не ошибаюсь, «Жил отважный капитан» или, может, «Был…», не помню точно, но что-то в этом роде. Действие фильма происходит в северном портовом городе. Там моряк на маленьком кораблике совершает подвиг, а в заключительном эпизоде отдаются почести остову этого погибшего корабля. Как в известной сказке: «Плывут пароходы – привет Кибальчишу!». Смотрим – глазам не верим. Ну, точно – наш катер, такой родной, весь обшарпанный, избитый, стоит эдак, героически накреняясь. Весь эпизод смонтирован, занимает несколько секунд, но нам ли не узнать знакомый ландшафт? Так что и впрямь катерок-то наш стал памятником.

Вот теперь всё.

Глава заключительная

Как деды жили и служили…

От героев былых времён

Не осталось порой имён…

Светлой памяти моего отца и

людей его поколения посвящается.

Летят годы, и от нас постепенно уходит поколение тех, кто на своих плечах вынес всю тяжесть Великой Отечественной войны и последующих, тяжелейших, послевоенных лет. О жизни и службе в эти годы мне рассказывал мой отец, Дроздов Борис Петрович. Я хочу в заключительной главе этой книги кратко рассказать, как служили наши отцы и деды.

Это будет невесёлый разговор о сложных годах в истории нашей страны.

Есть такая горькая русская поговорка «Иваны, не помнящие родства». Она во многом справедлива для нашего народа. У нас нет обычая: знать своих предков на 5—7 предыдущих поколений, как свойственно многим другим народам. Хорошо, если знают биографические данные отца с матерью, отлично – если дедушек с бабушками и уж – вовсе великолепно, если могут хоть что-то сказать о своих прадедах. Дальше – и вовсе «тьма веков» для очень многих из нас. Не от этого ли и многие наши беды проистекают…

Я – тоже не исключение, к великому сожалению. Осознание важности и необходимости знать своих пращуров пришло ко мне уже в довольно зрелом возрасте. Приходится только сильно сожалеть, что в ранней юности у меня не хватило ума порасспрашивать как следует бабушку с дедом, пока они были ещё живы, об их житье-бытье.

Да и с отцом я вроде бы часто говорил о тех годах, а до сих пор жалею, что мало его расспрашивал. Сам он рассказывать о пережитом как-то стеснялся и не любил.

Вот немногое, что мне известно.

Мой прадед по отцовской линии, Федор Иванович Дроздов, служил простым солдатом еще при Николае I. Честно отслужив России 25 лет, он был уволен в отставку, после чего прибыл в родную деревню Дрозды, где-то под Витебском. Вот откуда и наша фамилия. Там чуть ли не все жители были Дроздовы. В деревне он получил двойной надел земли. Так и положено было тогда давать, отслужившим своё рекрутам, такой надел. После чего – женился, и жена родила ему 12 детей. «Были люди в наше время!!!».

По семейному преданию, он погиб в возрасте свыше 100 лет, будучи вполне крепким ещё мужиком, при таких обстоятельствах: чья-то тройка коней испугалась и «понесла» по главной улице деревни, а прадед попытался их остановить, подхватив «под уздцы», да неудачно, лошади его «стоптали». Видимо, силы у него были, всё же, уже не те.

Дед мой, Пётр Федорович Дроздов, был самым младшим из двенадцати детей (вместе с сестрой-двойняшкой Марией, они родились последними в 1889 году).

В 1914-м началась Первая мировая война, и деда призвали в армию. Он провоевал всю эту войну в пехоте русской армии. В её начале – попал в окружение, где-то в районе Мазурских болот. Его полк не сдался в плен, а сумел, после долгих боёв, вырваться из этого окружения и продолжил воевать. Мне запомнилось, что дед гордился этим обстоятельством своей боевой юности.

«Победители – не сдаются. Сдающиеся – не побеждают!» – есть такая, забытая ныне, поговорка.

Потом он, имея хорошие способности к технике, выучился на шофёра и даже (видимо, уже после революции) окончил авиашколу при заводе Анатра в Одессе. Дед был в первых рядах военлётов Советской республики.

(Мне, в годы моей юности, называла диковинное название этого завода бабушка. Я же, балбес, даже не стал интересоваться никакими деталями, по юношеской глупости и эгоизму, мол, «ещё успею!». Не успел, конечно…)

После революции дед летал до 1926 года. Потом его друг разбился над Кронштадтом, и бабушка настояла на прекращении дедовской лётной карьеры. Так до конца своих дней дед и проработал простым рабочим. Тогда ещё этим званием гордились…

В том же 1926 году родился и мой отец. У деда с бабушкой было четверо детей. Двое (мальчик Пётр и девочка Анастасия) умерли маленькими. Выжили двое: старший – Николай, 1919 года рождения, и мой отец.

Николай был, как я теперь понимаю, любимым сыном бабушки и гордостью всей семьи. Отличник в школе, он после её окончании поступил, и блестяще закончил Ленинградское танко-техническое училище, которое располагалось тогда где-то у цирка. У нас хранится его фотография тех лет в курсантской и лейтенантской парадной форме одежды.

Потом – финская война, в которой Николай принимал активное участие. На фронте его танк был подбит, и он был командирован на Кировский завод, за новым танком. На нём, следуя на фронт, он въехал прямо во двор нашего дома на проспекте Добролюбова, к восторгу отца и всех местных пацанов. Весь экипаж, за эти полчаса, что они были у нас дома, бабушка успела накормить, а дед – сбегал в магазин и вручил каждому танкисту – по бутылке водки, в путь-дорогу. Всё это время отец со своими друзьями лазил по настоящему танку!!! А старший брат подарил ему на память свой танкистский шлемофон! По тем временам, для мальчишки – дороже подарка не было. Отец с ним не расставался. Такое не забывается. Даже спустя 50 лет, рассказывая мне об этом, отец счастливо улыбался.

С финской войны Николай прислал родителям свою фотографию. Полушубок, валенки, варежки, будёновка, портупея с пистолетом. Морозы тогда стояли страшные, и бои шли жестокие…

Николай успешно отвоевал с финнами, но погиб в Великую Отечественную, в 1943 году.

В начале войны деду было уже за 50, и его на фронт не призвали. Все 900 дней блокады он прослужил вольнонаёмным рабочим в воинской части, которая держала оборону под Лигово. Одной из его обязанностей было поддержание высокого напряжения в проволоке заграждения на передовой. Пропадало в ней электричество – дед обязан был исправлять обрывы. Иногда его отпускали оттуда к семье, переночевать, и он пешком шёл через весь город от Лигово до Петроградской стороны. Трамваи тогда не ходили.