«Правила бунтаря и застенчивой девушки»

Окей, к черту это. Я не позволю нам свернуть туда, куда она хочет нас отправить.

Подцепив пальцем ее подбородок, я поднимаю ее голову вверх.

– Давай не будем этого делать, принцесса. Мы поцеловались, – и потом еще кое–что. – И что? Мы не должны чувствовать неловкость из–за этого.

– Так что, ты со мной согласен? – спрашивает она с надеждой в глазах. – То, что произошло, было ошибкой?

Я хочу сказать ей «да», дать ей то, чего она хочет, облегчить ее стресс. Но ложь не срывается с моих губ.

– Нет, это не то, что я сказал, – говорю я ей, борясь с непреодолимым влечением смотреть на ее губы. Если я это сделаю, то наклонюсь. А если я наклонюсь, то захочу большего. Я захочу всю ее. – Я просто хочу сказать, что нам не нужно, чтобы все стало неловкими.

– Но я чувствую себя неловко, – шепчет она, ее глаза широко открыты, грудь вздымается из–за поверхностных вдохов.

– Что ж, позволь мне это исправить, – тем, что буду целовать тебя, пока ты больше не сможешь ясно думать. Заставляя тебя снова стонать. Снова и снова…

Она покусывает свою нижнюю губу, и мой пристальный взгляд сосредотачивается на ее губах. Я начинаю наклоняться, испытывая потребность в том, чтобы поцеловать ее, ожидая, что она отодвинется назад. Вместо этого она остается неподвижной, глядя на мой рот.

Я двигаюсь ближе, проверяя ее. Мы так близко. Желаем, желаем, желаем ...

Наши губы обрушиваются друг на друга. Я даже не знаю, кто сократил незначительное пространство между нами. Мне просто плевать. Все, что имеет значение, – она целует меня в ответ с такой страстью, что клянусь Богом, на наших губах будут синяки.

Мое тело заполняет потребность. Я нуждаюсь в том, чтобы она была ближе. Моя рука скользит вниз по ее телу к талии, мои пальцы нажимают на ее бедра, когда я ее поднимаю. Она ахает, затем сцепляет вокруг меня свои ноги, слегка выбивая меня из равновесия, и я заваливаюсь в сторону. Ее спина врезается в дверной косяк, но она только углубляет поцелуй и прикусывает мою нижнюю губу.

Я стону, мое тело пульсирует от желания, когда я раскачиваюсь своими бедрами напротив нее. Ее ноги крепче сжимают мои бедра, когда «ох» срывается с ее губ. Я снова трусь об нее, а ее ногти впиваются в мои лопатки, когда она сжимает меня, ее платье задирается до талии, полностью открывая ее для меня.

Скользнув ладонями по ее гладкой коже, я поворачиваюсь, чтобы мы оказались в доме, подальше от любых любопытных глаз. Когда оказываюсь внутри дома, я начинаю планировать, как сорвать с нее это платье.

Но так же быстро, как и начался поцелуй, она выпрыгивает из моих рук и толкает мне листок бумаги.

– П–прочитай это, – ее голос дрожит, а ноги трясутся, когда она пытается восстановить равновесие.

Я даже не могу дышать, не говоря уже о том, чтобы сообразить, о чем она пытается сказать.

– Что?

Она судорожно вдыхает, а затем делает шаг ко мне с протянутой рукой.

– Мне нужно, чтобы т–ты это прочитал.

Я смотрю на бумагу, затем на нее.

– Как мы перешли от наших поцелуев к тому, что мне надо прочитать листок бумаги? – листок бумаги, на котором, я вполне уверен, есть еще одно проклятое правило.

– Пожалуйста, просто прочитай его, – умоляет она, ее пальцы дрожат.

Разочарованный, я беру у нее бумагу, целенаправленно прикасаясь своими пальцами к ней. Когда она вздрагивает, я борюсь с ухмылкой. Затем любое количество оптимизма испаряется, пока читаю вслух список, набросанный на листе бумаги.

– Правило номер один: не бродить вместе по полю, чтобы посмотреть на звезды.

– Потому что это то, что положило начало всему этому делу, – объясняет она, разглаживая руками взлохмаченные волосы.

Да, типа это что–то решит.

– Правило номер два: абсолютно никакого контакта губ, – смотрю, изогнув бровь. – У нас оно уже было раньше.

– Да, я знаю, – она чешет затылок. – Думаю, не требует пояснения, почему я сохранила его.

– Но оно выполнимо? – я напряженно смотрю на ее губы, которые по–прежнему припухшие от нашего поцелуя, а затем на ее помятое платье и спутанные волосы. – Потому что оно не сработало.

Она проводит руками по волосам и платью, глядя на розовый куст рядом с входной дверью.

– Да, знаю. Вот почему я добавила другие правила, чтобы это сработало.

Я проглатываю необходимость отметить, что она не может даже посмотреть мне в глаза, когда говорит это, и читаю последнюю строку:

– Правило номер три: не влюбляться.

Да, для этого может быть уже немного поздно. По крайней мере, для меня. Я до сих пор не могу сказать ей об этом. Этот список это доказывает.

Глупый список, который я хочу раскромсать на куски.

– Я просто хочу, чтобы у нас были какие–то границы, – говорит она, наконец–то, глядя на меня. – Таким образом, мы все еще можем остаться друзьями без каких–либо дополнительных инцидентов.

Существует тысяча вещей, которые я хочу ей сказать прямо сейчас. Обычно я прикусываю язык и закапываю свои чувства, отчаянно пытаясь удержать ее. На данный момент, у меня либо слишком сильное похмелье, чтобы беспокоиться, либо поцелуй разрушил каждую унцию силы воли, которая у меня осталась.

– Инцидентов? – я скрещиваю руки и прислоняюсь к косяку. – Это так ты называешь самый горячий поцелуй твоей жизни? Ну, он был таким для меня.

– Бек... – она замолкает, ее огромные глаза отражают страх. Она так же выглядела после того, как мы поцеловались во время нашего последнего года в старшей школе, и наша дружба почти разлетелась на не склеиваемые куски.

Я решаю отступить на данный момент. Не потому, что соглашаюсь с ее глупыми правилами, а потому, что мне нужно время, чтобы выяснить способ доказать ей, что мы принадлежим друг другу, что отношения со мной не разрушат ее. Я бы никогда не разрушил ее.

– Хорошо, я буду подчиняться правилам. – На данный момент.

Ее мышцы расслабляются, когда она выпускает оглушительный вздох.

– Спасибо. Мне нужно было это услышать, – она стесняется, затем осторожно обхватывает меня своими руками. – Я не могу потерять тебя.

– Ты не потеряешь, – обещаю ей, обнимая сильнее, мое сердце колотится. – И хочешь знать, почему?

Она отстраняется, кивая.

– Потому что я тоже не могу потерять тебя.

Она улыбается, но нервозность присутствует в ее глазах.