Правила для радикалов

Если они добиваются успеха, все заслуги достаются местным жителям. На ранних стадиях он выступает в роли септика, — ему достаётся всё дерьмо.

Позже, по мере роста власти, риски уменьшаются, и постепенно вперёд выходят уже люди, чтобы взять на себя риск.

Это часть процесса взросления, как для лидеров местного сообщества, так и для организации.

Организатор должен знать и чувствовать тени, которые окружают его в первые дни работы в сообществе.

Одна из теней — это то, что людям почти невозможно понять целиком, а уж тем более поверить в новую идею.

Боязнь перемен, как уже говорилось, — один из самых глубоких наших страхов, и новая идея должна быть, как минимум, изложена на языке прошлых идей; зачастую она должна быть поначалу разбавлена пережитками прошлого.

Рационализация

Весьма большая тень, которая падает на попытки организации в начале, — это рационализация вещей.

Каждый смотрит с точки здравого смысла или рационализации на то, чем занимается.

Любое действие несёт с собой его обоснование.

Один из политических боссов чикагских районов, печально известный схемами скупки бюллетеней и выдачей нескольких человек за одного, однажды разразился тирадой, хорошо приправленной алкоголем, о том, что я нелояльный американец.

В завершение он сказал: «А вы, Алински! Когда приходит этот великий день Америки, день выборов, день права голоса, за которое боролись и умирали наши предки, — когда наступает этот великий день, вы так мало заботитесь о своей стране, что даже не удосуживаетесь проголосовать больше одного раза!»

Организуя, необходимо осознавать огромную важность понимания той роли, которую играет рационализация вещей на массовом уровне, — аналогичную её функции на индивидуальном уровне.

На массовом уровне это оправдание жителей и руководства сообщества, почему они ничего не могли сделать до появления организатора.

Это такое ощущение, в первую очередь подсознательное, что организатор смотрит на них сверху вниз, удивляясь, почему у них не хватило ума, так сказать, и проницательности, чтобы понять, что с помощью организации и завладения властью они могли бы решить многие проблемы, с которыми жили все эти годы, — почему они должны были ждать его?

В связи с этим они выдвигают целый ряд аргументов против различных организационных процедур, но это не настоящие аргументы, а просто попытки оправдать тот факт, что они не двигались и не организовывались в прошлом.

Большинству людей кажется необходимым дать рационализацию своего поведения не только организатору, но и себе.

Насчёт отдельного человека психолог употребил бы термин «рационализации», а ещё «защитные механизмы».

У пациента есть ряд защитных механизмов, которые при лечении нужно сломать, чтобы подобраться к проблеме, — которую пациенту затем нужно побороть.

Гнаться за рационализациями всё равно, что искать радугу.

Рационализации должны быть узнаны, чтобы организатор не попал в ловушку проблем общения и не рассматривал их как реальные ситуации.

Крайний пример, но очень чётко показывающий природу рационализации, произошёл около трёх лет назад, когда я встречался с различными лидерами канадских индейцев на севере одной из канадских провинций.

Меня пригласили эти лидеры, желавшие обсудить свои затруднения и вытянуть из меня совет.

У канадских индейцев примерно те же проблемы, что у американских.

Они живут в резервациях, они сегрегированы, относительно говоря, и страдают от всех общих дискриминационных практик, которым подвергались индейцы с тех пор, как белый человек захватил Северную Америку.

По данным переписи населения Канады, численность индейцев там составляет от 150 000 до 225 000 человек из 22-24 миллионов.

Разговор начался с того, что я предложил, что общий подход должен заключаться в том, чтобы индейцы собрались вместе, преодолев все племенные границы, и организовались.

Из-за их относительно небольшой численности я решил, что им следует поработать с различными слоями белого либерального населения, заполучить их в союзники, а затем начать движение в национальном масштабе.

Я тут же столкнулся с рационализациями.

Диалог проходил примерно так. (Предварительно отмечу, что было совершенно очевидно, что происходит, поскольку по тому, как индейцы смотрели друг на друга, я понял, что они думают: «Итак, мы приглашаем сюда этого белого организатора с южной границы, и он говорит нам, чтобы мы организовывались и делали эти вещи.

У него в голове явно крутится мысль: „Что с вами, индейцами, не так, что вы сидите здесь уже пару сотен лет и не организовали эти вещи?“» Вот этим всё и началось.)

Индейцы: Ну, мы не можем организоваться.

Я: Почему же?

Индейцы: Потому что это способ белых людей.

Я (решив не заострять внимание, хотя это явно была неправда, поскольку человечество с незапамятных времён организовывалось, независимо от расы или цвета кожи, когда хотело добиться перемен): Я не понимаю.

Индейцы: Видите ли, если мы организуемся, это значит, что мы выйдем и будем бороться так, как вы нам говорите, а это значит, что мы будем развращены культурой белого человека и потеряем наши собственные ценности.

Я: И какие же ценности вы потеряете?

Индейцы: Ну, их очень много.

Я: Например?

Индейцы: Ну, творческая рыбалка.

Я: Что значит творческая рыбалка?

Индейцы: Творческая рыбалка.

Я: Это я уже услышал. Что за творческая рыбалка?

Индейцы: Ну, дело в том, что вы, белые, когда идёте рыбачить, просто садитесь и рыбачите, верно?

Я: Вроде того.

Индейцы: Ну, а у нас рыбалка творческая.

Я: Да, это вы говорите уже в третий раз. Так что это за творческая рыбалка?

Индейцы: Ну, во-первых, когда мы идём рыбачить, мы удаляемся от всего. Уходим глубоко в лес.

Я: Мы, белые, в целом тоже не привыкли рыбачить на Таймс-Сквер, знаете ли.

Индейцы: Да, но у нас всё по-другому. Когда мы выходим рыбачить, мы на воде, и слышно, как волны бьются о дно каноэ, и птиц на деревьях, и шелест листьев, и… понимаете, о чём я?

Я: Нет, ни капли. И вообще я думаю, что это какая-то дичь. Вы сами-то верите в это?

После этого повисла ошеломлённая тишина.