Правила для радикалов

Стоит сказать, что я применил сниженную лексику не потому, что захотелось, это было намеренно.

Ответь я тактично: «Ну, я не совсем вас понимаю», — то следующие тридцать дней мы гоняли бы риторические вопросы туда-сюда.

Тут ругань буквально стала бульдозером, который помог в патовой ситуации.

Дальше мы перешли к творческим пособиям.

«Творческие пособия», похоже, были связаны с тем, что «так как белые украли земли индейцев, все соцвыплаты индейцам на деле являются платежом по рассрочке, который им и так причитается, и это не совсем пособия или благотворительность».

Что ж, на это ушло ещё пять или десять минут, и мы продолжали пробиваться через одну «творческую» рационализацию за другой, пока наконец не перешли к вопросу организации.

Интересно, что кое-что из этого было запечатлено Национальным советом по кино Канады, который снимал серию документальных фильмов о моей работе, и фильм с частью этого эпизода был показан на встрече канадских работников по развитию, где присутствовало несколько этих индейцев.

Во время демонстрации этой сцены белые канадские работники, занимающиеся развитием общин, смущённо смотрели в пол и искоса поглядывали на индейцев.

По окончанию один из индейцев встал и сказал: «Когда мистер Алински сказал нам, что мы говорим откровенную дичь, это был первый раз, когда белый человек действительно говорил с нами как с равными, — вы бы никогда не сказали нам такого.

Вы всегда отвечаете: „Ну, вижу вашу точку зрения, но не совсем её понимаю“, — и всё в таком духе. Другими словами, вы держите нас за детей».

Учитесь искать рационализации, поступать с ними как с рационализациями и пробиваться через них.

Не допускайте ошибку, запираясь с ними вместе внутри конфликта, будто это вопросы и проблемы, которые вы хотите адресовать местным.

Процесс власти

С того момента, как организатор входит в сообщество, он живёт, мечтает, ест, дышит и спит только одним — созданием базы власти масс, того, что он называет армией.

Он не берётся ни за какие большие вопросы, пока не создал эту базу власти масс.

Ему нечем браться за что-то.

Пока у него нет этих средств и инструментов власти, его «тактики» очень отличаются от властных тактик.

Поэтому каждый шаг вращается вокруг одного главного момента: сколько новобранцев этим он приведёт в организацию, будь то через местные организации, церкви, волонтёров, профсоюзы, банды с района или отдельных людей.

Вопрос только в том, как это увеличит силу организации. Если, проиграв в каком-то деле, он сможет получить больше людей, чем выиграв, значит, победа заключается в проигрыше, и он проиграет.

Изменения приходят с властью, а власть идёт от организации.

Чтобы действовать, людям нужно собраться вместе.

Власть — причина существования организаций.

Если люди пришли к соглашению о неких религиозных идеях и хотят власти, чтобы насаждать свою веру, они организуются и называют себя церковью.

Если люди приходят к соглашению о неких политических идеях и хотят власти, чтобы вополотить их в жизнь, они организуются и называют себя партией.

Причина одна для каждого.

Власть и организация — это синонимы.

Организатор, например, знает, что его главная задача — дать людям почувствовать, что они могут что-то сделать; знает, что, хотя они могут принять идею о том, что организация означает власть, они должны испытать эту идею в действии.

Задача организатора — начать укреплять доверие и надежду к идее организации, а значит, и к самим людям: одерживать ограниченные победы, каждая из которых будет укреплять уверенность и чувство, что «если мы можем сделать так много с тем, что у нас есть сейчас, только подумайте, на что мы будем способны, когда станем большими и сильными».

Это почти как вести призового бойца по дороге к чемпионству: нужно очень тщательно и избирательно искать ему соперников, прекрасно понимая, что некоторые поражения будут деморализующими и завершат его карьеру.

Иногда организатор обнаруживает такое отчаяние среди людей, которых ему нужно выставить на схватку на ринге.

Пример случился в ранние деньки Задворок Чикаго, первого сообщества, которое я пытался организовать.

Район был совершенно деморализован.

Люди не были уверены ни в себе, ни в соседях, ни в том, за что боролись.

Тогда мы устроили им купленный бой на ринге.

Одной из основных проблем Задворок тогда был необычайно высокий уровень детской смертности.

Несколько лет назад район обслуживало Общество соцподдержки младенцев в своих больницах.

Но примерно за десять или пятнадцать лет до моего появления в этом районе Общество соцподдержки младенцев выгнали, потому что ходили слухи, что его сотрудники распространяют информацию о контроле рождаемости.

Тогда церкви изгнали этих «слуг греха».

Но вскоре людям стали отчаянно нужны медицинские услуги для младенцев.

Они позабыли, что сами выгнали из своего общества в Задворках Общество соцподдержки младенцев.

Я изучил ситуацию и сделал вывод: чтобы они вернулись обратно в этот район, достаточно попросить.

Но эту информацию я оставил при себе.

Мы собрали срочное совещание, рекомендовали собраться комитетом и пойти в офис общества с требованием медицинских услуг.

Нашей стратегией было не дать и слова сказать их представителям; стучать по столу и требовать вернуть услуги, не давая им нас прервать и сделать заявление.

Мы разрешим им говорить только после того, как закончим сами. С таким тщательным внушением мы ворвались в Общество соцподдержки младенцев в центре города, назвали себя и начали тираду, состоящую из воинственных требований, отказываясь дать им что-либо сказать.

Бедная женщина пыталась при этом ответить: «Ну конечно мы вам их предоставим. Да прямо сейчас».

Но она так и не смогла ничего сказать, и в итоге мы перешли к бурной дискуссии на тему: «И мы не примем „нет“ в качестве ответа!» Тогда она отвечала: «Ну, я пыталась сказать вам…», — и я вмешался требовательно: «Так да или нет?» Она ответила: «Ну конечно же да». Я сказал: «Это всё, что мы хотели знать».

И мы гурьбой вышли наружу.

Всю дорогу назад в Задворки можно было слышать, как члены комитета говорят: «Ну, вот так вещи и делаются: отчитываешь их и ни слова не даёшь вставить.

Если мы смогли добиться этого с теми немногими людьми, которые есть в нашей организации сейчас, только представьте, что мы сможем, когда у нас будет большая организация». (Я предлагаю критикам, прежде чем считать это «уловкой», поразмыслить над прошлым обсуждением средств и целей.)

Организатор одновременно несёт множество функций, ведь он анализирует, идёт в атаку и саботирует структуру сложившейся власти.