Правила неприличия

А еще он стал чужим.

Я шла по знакомым комнатам, но не чувствовала их родными. Как будто что-то изменилось. И, вероятней, не только в доме.

Во мне, в моих мыслях, в восприятии.

Я не чувствовала привычного уюта, семейного тепла. Я впервые не видела своего места здесь, своего будущего в этих стенах.

Как я и обещала маме, отправилась на кухню. Включила чайник, нашла в холодильнике свой любимый йогурт, который, видимо, родительница заказывала, даже несмотря на то, что я здесь больше не жила.

Взяв в руки одну из упаковок, слабо улыбнулась, повернулась к столу и едва не вскрикнула.

— Регина, прости! — быстро проговорил Сергей Валентинович, как черт из табакерки появившийся на кухне. — Я не хотел тебя напугать. Я вообще не думал, что ты здесь. Продукты привез.

В доказательство своих слов мужчина потряс парой увесистых пакетов, которые держал в руках.

— Но все же вы меня напугали. — ответила, стараясь восстановить дыхание.

— Прости еще раз. — мужчина нахмурился, а потом сменил тему. — Ты вернулась?

— Нет. Просто заехала к маме.

— Странно, я не заметил машины.

— Меня подвезли.

Сергей Валентинович не стал уточнять детали, просто поставил пакеты на стол, а потом проговорил, заглянув мне в глаза.

— Лена скучает по тебе. Переживает очень.

Я кивнула, давая понять, что понимаю это, однако в следующее мгновение замерла, так и смотря на охранника.

Слишком знакомое выражение лица, изучающее, настороженное, непривычное.

Момент из памяти всплыл сам собой. Я уже видела это выражение, даже запомнила его, только не осознавала до этого времени.

Сергей Валентинович смотрел на меня абсолютно также, когда я впервые рассказала ему об Андрее. О раздражающем парне с работы.

Следующее воспоминание вновь появилось внезапно. Тот день, когда мы потеряли папку. День, когда Сергей Валентинович видел нас вместе.

— Вы ведь знали, кто такой Андрей. — проговорила с утвердительной интонацией, это не было вопросом. — Если не с самого начала, то хотя бы к тому моменту, как приехали нам помочь с папкой. У него ведь мамина фамилия. Да и в девяносто третьем вы уже работали на отца, как и за год до этого…

Все складывалось в одну логическую цепочку, с верностью которой охранник даже не пытался спорить.

— Я только одного понять не могу. Почему же вы меня не останавливали?! Отец не был бы собой, если бы не приказал вам проследить за мной, когда они рассказали о разводе.

И вновь Сергей Валентинович не спорил. Даже кивнул.

Это раздражало, поэтому я повысила голос.

— Почему вы не рассказали ничего мне?! Вы же отлично понимали, что мы не просто за ручки держимся! За что?!

Охранник молчал, а тем временем шестеренки в моей голове крутились с невероятной скоростью.

Сергей Валентинович достаточно быстро узнал, что Андрей — сын той женщины, с которой когда-то у отца были отношения. Не сомневаюсь, что именно он и рассказал папе о догадках.

Думаю, для того, чтобы сложить два и два у них не ушло много времени.

А еще охранник знал, что с Андреем меня связывала не только лишь дружба.

Знал и ничего не делал.

Я не верила в то, что он мог опуститься до того, чтобы спокойно смотреть на инцест. А это значит, что…

— Регина? — голос мамы заставил вздрогнуть. — Сережа?

Родительница попеременно смотрела то на меня, то на охранника.

— Что здесь происходит?

* * *

Перед тем, как ответить, я заглянула маме в глаза и заметила в них смесь волнения и напряжения. Такая реакция лишь подтвердила мои сомнения, практически убеждая в том, что родители что-то скрывают.

— Действительно, что здесь происходит? — спросила я, не отводя взгляда.

Родительница сперва молча смотрела на меня, а потом устало вздохнула и закрыла глаза.

— Сережа, спасибо за продукты. Оставь нас, пожалуйста вдвоем. — проговорила мама, подняв веки и переведя взгляд на охранника.

Мужчина спорить не стал, кивнул и, не произнеся ни слова, вышел из кухни.

Тишина давила. Тишина, неопределенность, какие-то странные семейные тайны, в наличии которых я уже даже не сомневалась.

Однако, несмотря на все это, мне абсолютно не хотелось скандалить. Не хотелось повышать голос, начинать выяснять отношения, требуя рассказать мне правду. Наоборот, вместо этого я спокойно улыбнулась маме, подошла к чайнику и нажала на кнопку, задав, как это бывало раньше, дежурный вопрос:

— Черный или зеленый?

Родительница, кажется, не ожидала от меня подобной реакции. Задумалась, а я вдруг заметила, насколько усталой и измотанной она выглядела. Под глазами залегли тени, а цвет кожи, невзирая на идеальный макияж, был бледен.

— Зеленый. — все же проговорила мама и опустилась на ближайший стул, не сводя с меня взгляда.

Я кивнула и достала чашки. Все как в старые добрые времена. Абсолютно так же.

И совершенно не так.

Теперь я уже вообще сомневалась в том, что когда-нибудь все станет как раньше. Слишком много всего произошло. Изменилась жизнь. Изменились мы.

— Я думала, что ты еще долго не приедешь. — проговорила мама, когда чайник уже закипел.

Аккуратно разлив кипяток по чашкам, поставила их на стол и посмотрела на родительницу.

— Я жалею, что не приехала раньше.

Это было чистой правдой.

Я села напротив и придвинула чашку ближе, настраиваясь на разговор. Надеясь без лишних эмоций обсудить те мысли, которых я старательно избегала последние несколько недель, гнала их из головы, но они раз за разом возвращались.

Нужно всего лишь постараться впервые быть честной с самой собой с того самого злополучного вечера в квартире мамы Андрея.

— Витя звонил мне. Рассказал обо всем. — начала мама, снимая с меня тяжесть первой фразы.

Главное — уцепиться за нить.

Перед тем, как ответить, кивнула и сделала глоток чая.

— Андрей действительно его сын?

Не стала ходить вокруг да около. Отлично зная отца, я понимала, что, если он звонил, то рассказал всю историю в подробностях, и мои лишние фразы были ни к чему.

— Да. — с неохотой согласилась родительница. — Парень настоял на тесте ДНК.

От мыслей о том, что в то время, когда я сдалась, Ионов не желал верить в случившееся до последнего, стало противно от самой себя.