Правила перехода
Шрифт:
Когда Раф ушёл, Валера подошёл ко мне почти вплотную и посмотрел так, что я сначала испугалась. Но он усмехнулся.
— Ты смелая, — это было сказано очень тихо, как будто чтобы никто не слышал. — Я не ошибся, что принял тебя. Но всё равно: не лезь, если дерутся. Никогда. Твои ручки, — Валера взял моё запястье двумя пальцами и легонько встряхнул, — можно как прутик переломить. Реально, это несложно.
— Я не хотела, чтобы ты его бил, — тихо ответила я.
— Лин, запомни: я никогда не бью просто так, — серьёзно сообщил он. — И не убью, случайно не рассчитав удар. Я борец, меня всему этому учили. Так что ещё раз повторю: не лезь. Ты женщина, пусть за тебя решают мужчины.
— А кто должен усмирять
— Вот в том-то и дело, — парень криво ухмыльнулся. — У тебя получилось. Честное слово — не ты, так дал бы ему пару раз по роже, может, нос сломал. Но он того заслужил. Так что порядки менять из-за того, что ты хочешь доброты, не собираюсь. Учти.
И он был прав. Я не должна никак влиять на его методы, которыми он пользуется уже давно и с помощью которых создал себе определённый авторитет.
А с Титанами я встречалась потом, и не раз. Конечно — они ведь тоже были из нашего района. Но ни один из них никогда не сказал мне злого слова. Мат я не считала за зло, нецензурная лексика у них вылезает от избытка эмоций, и они воспринимают данные слова как артикли. Раф всегда здоровался, и иногда мы даже беседовали о какой-нибудь ерунде. Георгий ухмылялся, являя миру выбитый зуб, и совершал кивок. Те ребята, что знали меня в лицо, тоже кивали. Так что жить в своём районе я не боялась — если меня не трогают такие, как они, то кто ж тронет?
Всё было хорошо. За исключением вечера первого сентября.
Хотя самом деле ничего плохого не случилось. Фактически. То есть никто никого не пырнул ножом, никто не разбил вазу или не потерял любимую игрушку.
Перед сном я, как обычно, выглянула в окно. Каждый вечер я делала так, чтобы поговорить с моим любимым ветром, рассказать ему самое интересное, что у меня случилось, или просто послушать его. И пожелать спокойной ночи. Такие вот причуды. В тот день я тоже так сделала.
И сразу почувствовала — это он. Кто он? Сложно объяснить… видите ли, я различаю ветер по запаху. Бывает зимний, весенний, летний, грозовой… впрочем, наверное, все так могут различать. Но бывает ещё один, особенный, и я сразу чувствую, что он именно такой. И чаще всего он появляется летом.
Это уникальный, неповторимый запах. Вдыхаешь воздух — и уже знаешь: вот он, самый любимый ветер. Он никогда не бывает морозным, всегда дует очень легко и мягко, как будто гладит по щекам. И пахнет неповторимо, так, что хочется зажмуриться и задержать его надолго, чтобы он никогда не уходил. Потому что с ним всё как будто меняется, как будто ты уже в другом мире, в сказочном и очень добром.
Моя мама говорит, что причина, возможно, в каком-то виде цветов, или это другой определённый запах, который я не могу классифицировать — освежитель для воздуха у соседей или что-то подобное. Но я уверена, что это не так. Мой ветер — живой. Да, именно так! Когда я чувствую этот запах, когда у меня появляется то самое настроение — значит, мой ветер становится живым. Так он обычный, просто поток воздуха. А в редкие моменты оживает, как будто специально для меня.
Конечно, я ни с кем это не обсуждаю. Девчоночья романтика не от мира сего — знаю, так подумает каждый. Но я не могу об этом умолчать сейчас.
В этот вечер ветер был… волшебным. Самым волшебным, таким я его раньше не заставала. Даже слёзы навернулись на глаза — показалось, что сейчас произойдёт самое настоящее чудо. Я смотрела из окна своего седьмого этажа на дорогу, деревья и отдалённые домики, слышала, как ветер шевелит листья деревьев, и вдыхала мой любимый аромат.
Он дул сильнее обычного. Но это мне нравилось. Похоже, вдалеке зарождалась гроза. Я улыбнулась: люблю грозы, в них тоже есть что-то чарующее. И наблюдать за молниями очень интересно.
Но пора спать. Пусть завтра выходной, но я так умаялась за день, к тому же уже поздно…
сейчас попрощаюсь со своим ветром и улягусь.«Спокойной ночи, родной».
Он ответил. Пробежался по щекам, скользнул в комнату, окутал плечи. Я улыбнулась. И со спокойными мыслями уснула.
А среди ночи проснулась. Внезапно, непонятно даже, отчего. Гроза отходила и была вовсе не громкой, так что меня разбудил не звук. И не свет от молний. Но что же?
Мне стало неспокойно. Как будто что-то случилось. Знаете, бывает такое: просыпаешься в ужасе, не понимая, в чём дело — а где-то происходит беда. И ты просто её чувствуешь.
Я открыла окно, чтобы вдохнуть свежий воздух и, если повезёт, тот запах, который всегда вселял в меня жизнь. Выглянула, сделала вдох…
И ничего. Гроза унесла мой ветер. Теперь просто пахло дождём и немножко озоном. Воздух стал прохладнее, так что я поёжилась.
Ладно. Пора спать. Тоже мне, вздумала просыпаться среди ночи по непонятным причинам!
Но беспокойство не оставляло меня. Я ворочалась в кровати несколько часов и заснула лишь под утро. Ночь была тяжёлой, давящей, мне всё время снилось что-то неприятное и страшное, и когда наступила пора вставать, я с радостью это сделала.
Я позвонила всем близким людям, некоторых даже немного удивив. Чего звоню, вроде и повода нет? Но зато сама успокоилась. С родными всё было в порядке, а значит, эта беспричинная тревога должна уйти подобру-поздорову. Беспокойство отодвинулось вглубь, прекратив донимать. Следующей ночью я спала уже спокойно.
Правда, вечером мой живой ветер не подарил мне любимый аромат, не пожелал спокойной ночи. Но я не стала считать это плохим знаком — ведь волшебный ветер и так появлялся не каждый день.
Его выхватил случайный взгляд. Вообще-то я уже начала рисунок — по памяти изображала лицо одной улыбающейся старушки. Недавно видела её в автобусе, долго рассматривала, и вот сейчас воспроизводила на бумаге. И закончила бы, если бы, задумавшись, не подняла глаза…
Расстояние довольно большое, поэтому не могу разглядеть мелочей. Но мне хватает и так. Потому что я ловлю себя на том, что не могу отвести глаз. Смотрю и смотрю, и уже в уме конвертирую его в карандашные линии.
Если подумать — обычный человек. Просто стоит, не двигаясь, ноги где-то на ширине плеч, на одну опирается чуть больше, чем на другую, но это не сразу заметно. Руки опущены, одна сунута в карман чёрной жилетки с поднятым воротником. Голова чуть склонена в сторону, как будто он очень глубоко задумался. Самый обычный, я таких много видела… казалось бы… но при этом такая гармония в его фигуре — как будто и телосложение, и одежда, и поза, и освещение создали нечто, близкое к идеалу.
«Только не двигайся! Только не двигайся! Не поворачивайся, хорошо? — бормотала про себя я, быстро переворачивая страницу и начиная наносить первые линии. — Очень, очень хорошо стоишь… ну просто изумительно… нет, всё не то, не то! Только не шевелись, умоляю!.. так…»
И как назло ничего не выходило. То есть выходило, но вовсе не то. Ведь никакой художник не сможет передать реальность такой, какая она есть. Во-первых — призма собственного взгляда, во-вторых — лист бумаги никак не может быть стопроцентным отражением реальности. Но у меня всегда получалось словить именно ту черту, что меня привлекала в людях. Например, взгляд, или улыбку, или гнев… а тут — просто стоящий ко мне спиной человек. У меня на бумаге. А в реальности…
Он поменял положение ног, одну подогнул, другую чуть вывел вперёд. Свободной рукой потёр затылок, потом сунул её в карман. Я про себя чертыхнулась, понимая, что уже не смогу нарисовать его прежнюю фигуру. Зато теперь мне была видна часть его лица — малая, кусок щеки и самый кончик брови. Но линия контура, от короткой чёлки и до воротника, завораживала.