Правила русского шамана

– Начинаем штурм, ребятки! – скомандовал он.

Ждать, пока в деликатное дело вмешается некий бум, смысла не было. Бойцы неохотно отложили блюдца и рафинированный сахар. Воевать против своей из охранного они не хотели. Хоть Муромская и была новенькой, относились к ней с уважением.

Сама Дарья тоже слышала странные звуки, но подходить к окну не стала. Девушка устроилась на полу, на матрасике рядом с кушеткой колдуна. Из этой позиции она могла одинаково быстро остановить противника, ломящегося в дверь или вздумавшего лезть в окно. Остановить лишь на время выстрелом в воздух. Минут через десять из спальни пришла Муся и ткнулась мордой в кожаную кобуру. Это был знак.

– Обманул Железняков, – зло прошептала Дарья.

Впрочем, девушка ожидала подобного хода событий, потому не ложилась спать и питомцев оставила на страже. Тогда Дарья Муромская задула свечу и осторожно выглянула в окно. Бойцы охранного собирались на противоположной стороне улицы. Яркая луна и одинокий фонарь кутали то место в густых тенях, так что девушка видела только движение чего-то черного на фоне менее густой тьмы. А еще Дарья Муромская увидела женскую фигуру в воздухе над одним из домов. Лица было не разглядеть. Но девушка каким-то образом узнала Изольду Мортенсен. Последние сомнения отпали.

– Смерть, – прошептала Дарья и с силой прижала к ноге притихшую Мусю.

Изольда Мортенсен парила в воздухе за крышей того самого дома, возле которого собирались бойцы охранного приказа. Они не могли ее видеть, но почувствовали, как воздух вдруг похолодел. Тем временем к Евстратию Павловичу подошел боярин Морозов, его привела одна из пчелок Железнякова. Пострадавший поутру Михаил Всеволодович никак не желал оставаться в стороне от операции. Правда, боярину пришлось надеть на глаз черную повязку, а всё лицо скрыть под капюшоном плаща.

– Не передумали? – поинтересовался Евстратий Павлович.

– Нет. Сами понимаете, дело державной важности, – серьезно отвечал боярин.

– Вон то окно, – Железняков указал на третий этаж невзрачного бревенчатого дома. – Девка всю жизнь в лесу прожила. Белке в глаз попадает. Да и кошка у нее ловкая, когтистая.

– Ну, среди нас белок нет, значит, нам бояться нечего, – пошутил Морозов, а потом начал шаманствовать: – Далеко ли летал, вихрь мой снежный? Спустись к нам из заоблачных высот. Пусть земля суетна, но здесь есть дело для тебя.

Подчинению атмосферных вихрей раньше учили всех шаманов из древних боярских родов. У Морозова еще с молодости в питомцах были две снежные бури и один смерч. Так что через пару минут пошел мокрый снег. Потом метель опустилась еще ниже. Стало совсем холодно, с неба посыпались крупные пушистые снежинки. Боярин махнул рукой, и метель, завывая, помчалась через улицу. На противоположной стороне она врезалась в дом и звонко вышибла стекла. Досталось всему подъезду. Разбуженные жильцы зажигали свет. Кто-то громко ругался и грозил надрать уши до малинового цвета. Железняков покачал головой – кто ж так штурм начинает. Вслух же ничего не сказал.

Дарья Муромская не стала кричать. Она дождалась, пока метель стихнет, и выглянула из окна. Девушка увидела, как в подъезд заходят люди. В свете далекого фонаря блеснули богато украшенные ножны на боку одного из них. Такие носили только бояре. Муромская взяла со столика кобуру. Стрелять она не собиралась только в своих.

Стоило егерям скрыться в темном, дурно пахнущем подъезде, как на улице появилось новое действующее лицо. Оливия Гримгор взяла под контроль скромный ползучий плющ. Бедному растению пришлось расти просто с невероятной скоростью, высасывая все соки из земли и попавшихся на пути деревьев. Уже на Огородной улице плющ сожрал карманную собачку домовладелицы Архиповой и борщ из выставленной на окно кастрюли. Болонка отличалась скверным нравом, так что жильцы назавтра гораздо больше жалели пропавший борщ. Стремительно разрастаясь, плющ добрался до Рыбинской улицы и полез вверх по стене. Крепкие побеги запечатали дверь подъезда, забрались в окно третьего этажа и напали на Дарью Муромскую. Девушка пыталась сопротивляться, резала плющ ножом, но ее схватили за ноги и повалили на пол. Дарья увидела верную Мусю, подвешенную в зеленом коконе под потолком. Плющ был повсюду, он сковывал руки и ноги, застилал глаза, душил. Девушка направила пистолет на входную дверь. И решила, что выстрелит на звук, если будет еще жива.

22 Корневище пахнет печеньками

Весь день Николас не находил себе места, ведь Оливия попала под какие-то русалочьи чары! А еще, как утверждал домовой, отправилась в Москву, чтобы наломать там дров. Мальчик пытался попросить о помощи верховного шамана, но Ермолай Константинович только причитал:

– На кого же они меня покинули, зверинушки мои и деревушки? Я же их холил и лелеял. Они ведь к городской жизни не приспособленные, сгинут там бедненькие!

Ник тяжело вздохнул и спросил у шамана:

– И что, все ваши питомцы ушли?

– Упаси господь! – откликнулся Ермолай Константинович. – Только те, кому в последние годы времени не уделял. За всеми разве уследишь!

«Тяжелый случай», – подумал Николас и пошел искать бабку-йогу.

Евфросиния Александровна медитировала с учениками на своей высокой платформе. Видимо, занятие было в разгаре – над верхушками деревьев то и дело взмывали огненные шары и потоки пламени. Николас терпеливо дожидался, пока буйство стихий прекратится, и только потом решился обратиться за помощью:

– Уважаемая бабка-йога! – закричал мальчик. – Мне нужна ваша помощь. Оливия сбежала из заповедника. И теперь она в опасности.

– Кто же это тут орет? Кто же это наше уединение нарушает?! – приговаривала Евфросиния Александровна, спускаясь вниз своим левитационным способом.

Она прекрасно видела Николаса, но все равно повторяла свои укоризненные вопросы.

– И что прикажешь делать, если девчонка связалась с русалкой? – поинтересовалась бабка-йога.

Впрочем, ответа она не ждала и продолжила сама:

– Могу сжечь их с этим озером к ядрене фене! Да и дело с концом. Вечно эта русалка воду баламутит. Уж сколько раз Ермолке своему говорила: надобно пруд осушать. А он всё отнекивался – мол, нельзя, гиперборейское наследие.

Николас тяжело вздохнул. Выходило, и бабка-йога в этом деле не помощник.

– Куда хоть они отправились? – осторожно спросил мальчик.

– Куда? Вестимо, куда! – Евфросиния Александровна подлетела к Нику.

Потом бабка-йога схватила мальчика за руку и легко подняла в воздух. Так вдвоем они поднялись над деревьями и полетели к озеру. Евфросиния Александровна приложила ладонь ко лбу и со знанием дела заявила:

– В Москву подались. Уже на полпути.

После этого бабка-йога стремительно спикировала вниз и высадила мальчика в деревне. Николас подошел к избушке Тимофея Спиридоновича, но заходить не стал, а присел на порог. Тяжелые мысли завладели мальчиком.

– Ну, почему я не проснулся, когда Оливия вздумала уйти среди ночи? – спрашивал он себя. – А может, вообще стоило остаться с мастером Гримгором? Тогда ничего подобного не случилось бы. Я должен отправиться в Москву! – наконец решил Николас. – Сейчас пойду в лес, приручу там какого-нибудь оленя и поеду на нем.