Правила русского шамана

– Вот только давай без глупостей! – раздался откуда-то сверху голосок домового. – Ты ведь мужик, а не Дед Мороз, чтобы на оленях ездить!

– А что мне сидеть и ждать?! – возмутился Ник. – Если не на олене, то на ком-нибудь другом поеду.

– Вижу, ты твердо решил… – задумчиво проговорил Тимофей Спиридонович, скатываясь вниз по крыше, и добавил: – Ладно, помогу я тебе! Только поклянись секреты наши не выдавать и супротив домовых злого не замышлять.

– Клянусь! – не раздумывая воскликнул Ник.

– Да кто ж так клянется! – Домовой ловко спрыгнул на землю. – Нужно три раза плюнуть через левое плечо и сказать: тьфу-тьфу на меня, если предам клятву! Клянусь домом и печкой, и тем, что за печкой!

Николас проделал предписанную процедуру. Чувствовал он себя при этом глупо, но что поделаешь.

– Сойдет, – решил Тимофей Спиридонович. – По деревьям лазать умеешь?

Николас кивнул. Тогда домовой станцевал какой-то странный танец с притопами и прихлопами, после чего воскликнул:

– Избушка-избушка, покажи-ка брюшко! Впусти домовят по корешкам полазать. Обещаю не щекотить!

После этих слов деревянный дом приподнялся над землей метра на полтора. Из подвала посыпались картошка, морковка и свекла. А еще под полом оказался огромный толстый корень, который уходил вниз в глубокую черную яму.

– Вперед, – скомандовал Тимофей Спиридонович. – По дороге все расскажу.

Большой корень имел множество боковых веточек. Домовой уцепился за верхнюю и начал спускаться вниз, быстро и ловко, как маленькая обезьянка. Когда Николас последовал за ним, избушка тяжело опустилась на землю. На мгновение всё скрылось во тьме, но потом начали светиться мелкие насекомые в воздухе и гусеницы, присосавшиеся к корневищу.

– В общем, все дома в мире – это один большой организм. Что-то вроде гриба – сам он прячется под землей, а на поверхности появляются его плоды, – начал рассказывать Тимофей Спиридонович.

С его слов выходило, что у всех нормальных домов есть корни, которые спускаются глубоко под землю. Там они сплетаются в единую живую сущность. Домовые ухаживают за ней, а она дает им силы и позволяет перемещаться по корням.

– Скоро сам всё увидишь! Красотища такая! – повторял Тимофей Спиридонович во время спуска, который продлился несколько часов.

Но вот он закончился, и Николас оказался в странном месте. Это был просторный зал, весь сплетенный из зеленоватых побегов, коричневых корней и каких-то белых нитей. Мягкий зеленоватый свет шел снизу от пола. Тимофей Спиридонович радостно запрыгал по этому покрытию и указал дорогу:

– Туда.

Ник пошел следом за домовым, и его едва не сбила с ног стайка крохотных избушек. Маленькие домики пробежали по залу, перебирая множеством подвижных корешков.

Минут через десять Тимофей Спиридонович оказался возле массивной колонны с табличкой «Москва».

– Эй! – закричал домовой куда-то вверх. – Мы ищем чародея Гримгора и его несносную дочурку Оливию!

Потом Тимофей Спиридонович приложил ухо к колонне и стал слушать. А через пару минут объявил:

– Порядок! Лезем наверх!

Николас неожиданно понял, что совершенно не хочет уходить из этого странного места. Что могло делать его таким уютным? Уже поднимаясь вверх по колонне, мальчик понял: всё дело в аромате. Корневище домов всего мира пахло свежим печеньем, миндалем, корицей и яблоками.

Подъем оказался труднее спуска. И не только потому, что лезть нужно было вверх. Московская колонна постоянно ветвилась, и Тимофею Спиридоновичу приходилось вступать в переговоры с домовыми наверху.

– Эй, Якиманка, колдун Гримгор и его дочурка у вас квартируют? – кричал домовой.

Получив отрицательный ответ, Тимофей Спиридонович лез дальше, а Ник следом за ним. Однажды разговор получился совсем неприятным.

– Эй там, на Рогожской Заставе! Ищем квартиранта – заморского колдуна Гримгора с дочерью малолетней! – как обычно, прокричал домовой, а выслушав ответ, сорвался на визг: – А сам иди-ка в Индию да обратно с избушкой на горбу!

Тимофей Спиридонович обхватил корень ногами и потер ладошки, предвкушая смачную перебранку. Но, выслушав ответ, скуксился и заговорил совсем по-другому:

– Что, и вправду сносят? Это ж зодческий шедевр! Семнадцатый век! Да чтоб им пусто было! Чтоб у них в печке дымоход скривился! Чтоб им мыться каждый день приходилось!

Домовой нахмурился и полез выше. Минут через пять Николас решил как-то поддержать Тимофея Спиридоновича.

– Что, очень красивый дом сломали? Дворец или церковь? – спросил мальчик.

– Какое там! – воскликнул домовой. – Так себе, избушку-гнилушку – три окна, полторы комнаты!

– Почему тогда… – Ник задумался, как бы поделикатней спросить о причинах столь безудержной грусти и отчаянной злобы.

Тимофей Спиридонович стал объяснять сам, без лишних расспросов. С его слов выходило, что старые дома сносить нельзя. Нужно ремонтировать, в крайнем случае, перестраивать.

– Сам понимаешь, в древней развалюхе домовой не подарок. Там, на Рогожской, вообще лютый дед хозяйничал – Велеслав Ольгердович! Он теперь вниз спустится и всех донимать начнет. А как построят на месте избушки палаты, старый домовой вернется. И прежние порядки наводить начнет. Уж он-то им задаст!

Тимофей Спиридонович блаженно улыбнулся, представляя, как Велеслав Ольгердович оторвется на жильцах будущих палат.

– У него пятно есть любимое, специальное для ловли мошек. Делает из меда или варенья всегда на одном месте, – усмехнулся домовой. – Уж сколько квартирантам с ним возни достанется!

Дальше поднимались спокойно и в тишине. Тимофей Спиридонович отыскал Сокольнический столб, который вскоре начал ветвиться на мелкие корешки. По одному такому путешественники и забрались в подвал дома на Рыбинской улице. Темнота там была кромешная. Домовой хлопнул в ладоши, и между ними появилась горящая спичка. Тогда Николас увидел огромную кошку с кисточками на ушах. Зверюга зевнула, демонстрируя острые клыки. Ник попятился. Тимофей Спиридонович смело подошел к кошке и погладил ее шершавый розовый носик:

– Хорошая Рысь, злющая! Уважаю!

23 Жертвы и разрушения

Вообще-то Муся не хотела сидеть в подвале. Ей тоскливо было бросать хозяйку в беде. Порядочная рысь должна рвать, душить и царапать, а не сидеть в подвале. Но с Муромской разве поспоришь – прогнала несчастную Мусю в подвал.

Это было после того, как в окно влез плющ и всех спеленал. Пока егеря из охранного поднимались по лестнице, выбирали позиции, прислушивались к странным звукам, в разбитое окно залетела Изольда Мортенсен. Выглядела она неважно, но всё-таки не такой старой, как в прошлый раз. Смерть облокотилась о подоконник и закурила. Плющ под ее ногами стремительно пожелтел.