Правила убийцы
Шрифт:
– Ничего.
– Лукас. Говори ты.
– У меня ничего особенного. Хорошо бы немного охладить пыл прессы. Думаю, нам стоит обнародовать кое-какую информацию. Что-нибудь такое, что усложнит ему подход к жертве.
Даниэль помолчал, потом спросил:
– Например?
– Надо выпустить листовку с указанием примет, по которым он выбирает среди женщин жертву: темные волосы, темные глаза, молодая или средних лет, привлекательная. Затем указать то, что мы знаем о нем. Ну, что у него светлая кожа, темные волосы, немного полноватый, возможно, недавно переехал сюда с юго-запада. По крайней мере
– Господи, да ты представляешь, сколько будет звонков? – воскликнул Андерсон.
– Этого нельзя избежать, – сказал Дэвенпорт. – У нас больше ничего нет, и если он через неделю еще кого-нибудь убьет… Наше положение будет выглядеть лучше, если пресса станет считать, что мы предпринимаем какие-то шаги.
Даниэль сжал губы, невидящим взглядом он смотрел на плакат на стене. В конце концов он кивнул головой.
– Да. Давайте так и сделаем. По крайней мере, мы хоть что-то предпримем.
– И еще можно было бы объявить особое положение на следующую неделю, – предложил Лукас. – Послать дополнительные наряды для патрулирования. И пусть пресса узнает об этом, но попросите их пока не публиковать эту информацию. Они пойдут вам навстречу, и в то же время у них будет ощущение причастности.
– Неплохо, – согласился Даниэль с ледяной улыбкой. – Потом мы могли бы пойти на телевидение и обсудить вопрос журналистской этики, должны ли они оказывать содействие полиции.
– Ты все правильно понял, – сказал Лукас. – Им это понравится.
Дэвенпорт позвонил ей из телефона-автомата.
– Гнедой Конь?
– Слушай, Энни, Даниэль приказал Андерсону, ну, ты знаешь его, из отдела убийств и ограблений, так вот он приказал ему составить список примет потенциальных жертв и самого Бешеного и обнародовать его в прессе и на телевидении. Очевидно, это произойдет сегодня днем. Некоторые пункты уже известны, но кое-что держалось в секрете.
– Если бы я смогла получить эти сведения через десять минут, они прошли бы в эфир в дневных новостях.
– Я не могу рассказать тебе все, но в полиции считают, что он переехал сюда недавно. Мы думаем, что он живет здесь не более нескольких лет и что он приехал сюда с юго-запада.
– Ты имеешь в виду из Уортингтона или Маршалла, оттуда?
– Нет, нет, не с юго-запада Миннесоты, а с юго-запада Соединенных Штатов. Вероятно, из Техаса. Может быть, из Нью-Мексико. Примерно оттуда. Даниэль еще официально подтвердит, что его видели одетым фермером, так, как ты и сообщала. Но теперь мы считаем, что это маскировка. На самом деле он служащий.
– Отлично! Это просто замечательно, Гнедой Конь. Что еще?
– В списке будет еще кое-что, но это самое интересное. И послушай, прежде чем выпускать эту информацию в эфир, позвони Андерсону и расспроси его. Он тебе все расскажет. Он сейчас у себя в кабинете. – Лукас дал ей номер прямого телефона Андерсона. – Ну, счастливо. Надеюсь увидеть тебя через пятнадцать минут на экране.
Середина
дня. Лукас расслабился после обеда и лениво поднял трубку.– Лукас?
– Как ты себя чувствуешь, Дженнифер?
– Что происходит с Макгаун?
– Дженнифер, черт побери…
– Нет, нет, нет. Я не спрашиваю, спал ты с ней или нет. Ты уже дал мне честное слово на этот счет. Теперь я хочу знать, какая связь между Макгаун и полицейским наблюдением? Почему за ней следит полиция?
Лукас замялся, поняв, что допустил ошибку.
– Ага! Так вы действительно ведете за ней наблюдение, – воскликнула Дженнифер.
– Дженнифер, помнишь, я попросил тебя поговорить с начальником полиции, прежде чем что-либо предпринимать в отношении Карлы Руиц? Так вот, я прошу тебя сделать то же самое и сейчас.
Вечер. Солнце уже садилось заметно раньше. Лето прошло. Лукас ждал за дверью кабинета Даниэля. Он простоял минут пятнадцать, прежде чем появился шеф.
– Зайди, – сказал Даниэль. Он снял пальто и швырнул его на диван. – Я прямо тебя спрашиваю. Это ты передал Дженнифер Кери информацию, что мы ведем наблюдение?
– Не я, клянусь. У нее свои источники. Она позвонила мне, а я направил ее к тебе.
Даниэль ткнул пальцем ему в грудь.
– Если я узнаю, что все было иначе, я тебя вышвырну.
– Это не я. А что случилось после того, как она позвонила?
– Я связался с управляющим телестанцией, пригласил его и Кери приехать и напомнил им закон об охране общественного спокойствия и порядка. Кери начала рассуждать об этике, а управляющий сказал, чтобы она заткнулась. Он заявил, что не допустит, чтобы на его телестанцию возложили вину за то, что ведущую тележурналистку с другой станции убьет Бешеный.
– Вот как?
– Они хотят получить такой же доступ, как и восьмой канал. В выходные дни, когда ничего подозрительного не будет происходить, они собираются пронести туда камеру и снять Макгаун, как она гладит рубашки или еще что-нибудь делает. Мы также на несколько минут допустим их на пост, откуда ведется наблюдение. Всего один раз.
– А они придержат пленку до того времени, как мы поймаем его?
– Мы договорились.
– Неплохой договор, – одобрительно заметил Лукас. – И что сказала об этом Дженнифер?
– Она была явно расстроена. Ничего, переживет. Она возьмет интервью у Макгаун. Кто-то уже об этом заикнулся, – сказал Даниэль. – Честно говоря, мне кажется, что она ей немного завидует. Думаю, она хотела бы оказаться на ее месте.
– Помнишь тот ужасный стих, который ты сочинил для меня, когда мы только познакомились? О том, что у меня будет ребенок?
– Он был не таким уж и ужасным, – заметил Лукас, опираясь на локоть. – Просто он довольно замысловатый.
– Замысловатый? Он напомнил мне плохую песню в стиле рок-н-ролл 1959 года, написанную подростком.
– Послушай, я знаю, что тебе не особенно нравится мой…
– Нет, нет, нет. Мне он очень понравился. Я его сохранила. Он у меня приклеен к столику для пишущей машинки, и примерно раз в неделю я его перечитываю. Вот и сегодня я его снова прочитала. И подумала: «А ведь у меня действительно будет от него ребенок».