Правила убийцы

Они оба с интересом рассматривали фигурку. Мышонок был само изящество, его крошечные лапки сжимали соломинку. Внутри соломинка была полой.

Неожиданно Слоун посмотрел куда-то в сторону, Лукас тоже поднял глаза. Они увидели патрульную полицейскую машину, она почти остановилась, и двое полицейских внимательно разглядывали их с переднего сиденья.

– Думают, что один из нас продает наркотик, а другой покупает, – рассмеялся Слоун.

Он вытащил свой значок и подошел к машине. Полицейский в машине опустил стекло, и Лукас крякнул ему:

– Хотите посмотреть на мышонка, вы отродясь такого не видели?

* * *

К тому времени, как они ушли от миссис Райс, институт искусств уже был закрыт, и Лукас принес фигурку к себе домой. Мышонок сидел на стопке книг в рабочей комнате и наблюдал за тем, как Дэвенпорт заканчивает последнюю таблицу в своей игре.

– Черт побери, как бы мне хотелось заиметь тебя, – сказал Лукас, перед тем как пойти спать. Рано утром на следующий день он поднялся и первым делом посмотрел на мышонка. А вдруг он куда-нибудь убежал за ночь.

Лукас заехал за Слоуном к нему домой. Вместе с ним на улицу вышла и его жена.

– Я так много слышала о вас, что мне кажется, я вас отлично знаю, – сказала она.

– Надеюсь, вы слышали только хорошее.

Она рассмеялась, и Лукасу это понравилось.

– Присматривайте там за моим Слоуном, – сказала она и вернулась в дом.

– Даже жена зовет меня Слоуном, – пожаловался тот, когда они отъезжали.

Консультант в институте искусств бросил всего лишь один взгляд на мышонка, присвистнул и проговорил:

– Замечательный экземпляр. Давайте посмотрим в каталогах.

– Откуда вы знаете, что это стоящая вещица? – задал вопрос Лукас.

– Потому что посмотришь на него, и кажется, будто он может гулять по ночам, – сказал консультант.

Поиски нужной литературы заняли некоторое время. Когда Лукас вернулся, Слоун прогуливался по выставке фотографий.

– Ну что? – спросил он.

– Восемь тысяч, – ответил Дэвенпорт.

– За что? За мышонка или за все пятнадцать фигурок?

– Только за мышонка. И ото минимум. Он сказал, что на аукционе за него могут дать вдвое больше. Так что если эта фигурка стоит восемь тысяч и другие не хуже нее, то получается, что Нестер заплатил человеку, умирающему от рака, пятьсот долларов за нэцке, которые стоят от ста двадцати тысяч до четверти миллиона долларов.

– Вот это да! – опешил Слоун. Суммы были слишком велики. – Так вот, оказывается, как они называются! Нэцке.

– Да. Именно так их называл консультант из института.

– Я не знал.

– Зато Алан Нестер знал.

* * *

Они остановились у дома миссис Райс.

– Восемь тысяч долларов? – удивилась старушка. По ее щеке поползла слеза. – Но он же купил пятнадцать таких…

– Миссис Райс, я полагаю, что когда ваш муж попросил мистера Нестера приехать к вам, то единственное, что он желал сделать, было произвести оценку, чтобы он смог продать их позже, ведь так вы нам сказали? – спросил Лукас.

– Я не помню…

– Я точно помню, как вы это сказали во время первой нашей беседы, – с нажимом проговорил Слоун.

– Да, наверное, – с сомнением проговорила женщина.

– Потому что если все так и произошло, то это значит, что он вас надул, – продолжал нажимать Лукас. – Он совершил мошенничество, и вы могли бы востребовать свои фигурки назад.

– Так что он приходил сюда только за тем, чтобы оценить их, – проговорила миссис Райс, бодро кивая головой, ее память снова вернулась к ней. Она нежно взяла мышонка в руки. – Восемь тысяч долларов…

– А теперь что? Едем за ордером? – спросил Слоун, когда они стояли на дорожке у дома миссис Райс.

– Не сейчас, – откликнулся Лукас. – Не знаю, хватит ли нам фактов. Давай-ка сперва заглянем к Нестеру. Расскажем ему все, что мы знаем, и попросим его помочь нам в деле с пистолетом. Пообещаем ему, что, если он расскажет все, что знает, мы отнесемся к его афере как к гражданскому делу, и оно будет решаться между его адвокатом и адвокатом миссис Райс. Если же он откажется, то мы получаем ордер, берем его в ежовые рукавицы, да еще и сообщаем об этом прессе, как он обобрал человека, умирающего от рака и хотевшего хоть что-нибудь оставить своей жене.

– О, это просто отвратительно, – улыбнулся Слоун. – Отличная идея.

* * *

– Где Нестер?

Мужчина за прилавком был небольшого роста, темноволосый, смуглый и много моложе Нестера.

– Его здесь нет, – ответил он.

В воздухе повеяло холодом. Лукас и Слоун не походили на покупателей.

– Простите, а кто его спрашивает?

– Полиция. Нам нужно с ним поговорить.

– Боюсь, что это невозможно, – сказал молодой человек, его брови приподнялись. – Сегодня днем он уехал в Чикаго. Он, наверное, уже прибыл туда, но я понятия не имею, где он там остановится.

– Черт, – проговорил Слоун.

– Когда он должен вернуться? – спросил Дэвенпорт.

– Во вторник утром. К полудню он будет наверняка.

– А нэцке у вас есть? – поинтересовался Слоун.

Брови молодого человека снова поползли вверх.

– Думаю, есть, но вам надо поговорить об этом с Аланом. Он лично занимается дорогостоящими предметами.

22

Лукас снял пальто и швырнул его на матрас. Два наблюдателя – один из них высокий, другой низенький – сидели на складных стульях лицом друг к другу, а между ними стоял стул, на сиденье которого они играли в джин [5] . Пока один оценивал свои карты, другой смотрел в окно. У них это здорово получалось. Их дежурство выпало на первую половину дня.

5

Джин – название карточной игры. – Прим. перев.

– Ничего? – спросил Лукас.

– Ничего, – ответил длинный.

– А у тех, что в машинах, что-нибудь есть?

– Ничегошеньки.

– Кто там сидит?

– С северной стороны, за ее домом, Дэви Джонсон и Йорк. На востоке – Салли Джонсон и Сиклз. С западной стороны – Блэни с новым парнем Кохраном. Я его не знаю.

– Кохран – это такой длинный блондин, он играет в баскетбольной команде, – вмешался в разговор коротышка.

Он развернул веером карты, потом бросил их на сиденье стула и сказал:

– Джин.

Радиоприемник у стены наигрывал какую-то мелодию. Рядом с ним молча стояла полицейская рация.

– Пора ему уже объявиться, – сказал Лукас, выглядывая на улицу.

– На этой неделе появится, – согласился коротышка. – Что само по себе странно, если в это вдуматься.

– Что же здесь странного?

– Ну, в одной из своих записок он пишет: «Никогда не следуй плану, который легко понятен всем». А сам что делает? Он убивает по жертве каждые две недели. Это же самое настоящее планомерное действие.