Правильные мечты

– Ты не можешь меня бросить.

– Я ухожу. Инн, прости, но я действительно ухожу. Не надо истерик.

– Я и не истерю, - как ни странно, совершенно спокойно ответила она, - ты не уйдешь, не надо делать из себя героя, пусть она делает аборт.

Она говорила ужасные и некрасивые вещи, но ведь и от нее в случае чего ждали именно этого.

– Не сделает. Исключено. Тем более уже больше трех месяцев.

Что больше трёх месяцев? Срок?

– Сколько?
– Инка выпучила глаза.

– Четырнадцать недель.

Четырнадцать?! Инна мысленно стремительно отсчитывала время назад. Июль? Или даже июнь. Это тогда, когда он спонсировал поездку этой сучке? Здорово! Слов просто нет. Отправил милую на курорт. Денег отписал, да еще и трахнул в придачу. Кстати, где гарантия, что она не на море этот подарок там себе нагуляла.

– И когда ты узнал?

– Какая разница?

Да, разницы теперь, вообще-то, не было никакой. Итак понятно, что на прошлой неделе узнал. Ровно тогда, когда поймал хандру и стал вести себя с Инкой осторожно. Бывшая супруга - стерва, все просчитала. Молчала до последнего, до тех пор, пока ничего уже нельзя стало исправить. Мудро и хитро. Раз, раз, лёгким движением руки... Хотя нет, не руки, а чем-то другим, и теперь она уже снова будущая жена.

– Я тоже не буду делать аборт, - заупрямилась Инна. Это еще большой вопрос, кого Виктор в итоге выберет. Ту исхитрившуюся шантажистку, с которой однажды у него ничего не получилось, или ее, Инну - умницу и красавицу. У Инны с Виктором размолвок глобальных еще не было, чтобы вот так вот все без сожаления ломать. Или было? Или...

Посмотрела с вызовом на Виктора, хотя на самом деле, скорее всего, затравленно, а он невозмутимо пожал плечами.

– Как хочешь. Твое дело. Буду платить алименты, - каплю благородства он за собой все же оставил, - если ты конечно беременна... И... от меня.

Тут следовало бы залепить пощечину, но Инка просто онемела и сидела в оцепенении не в силах двинуться. Виктор нес полнейшую ересь. Очень болезненную ересь. Ересь! Потому что он не думал так. Он не мог так думать! Она это прекрасно понимала. Уж за два года совместной жизни она в состоянии была хорошо узнать человека. Такие слова и такое поведение не были свойственны ему, просто он защищался. От ситуации, от обстоятельств, от навалившихся проблем. Рассчитывал перерубить все за один раз, а не вскрывать постоянно один и тот же нарыв, затягивая расставание. Так будет проще. Потому рвал без оглядки, сделав наконец за эту неделю свой выбор. Виктор, он не плохой. Его можно понять. Но, черт возьми, как все это невыносимо больно.

Он ушел.

Глава 12

Инна до конца не верила в реальность происходящего. Казалось все глупой ошибкой или даже злой шуткой. Она наивно надеялась, что завтра или в скором будущем все образуется. Виктор еще раз все хорошо обдумает и вернется. Невозможно восстановить однажды все разрушенное, он сам должен это понимать. Он уже не будет счастлив с бывшей женой и вскоре сам все это осознает. О факте существования новой жизни уже зародившейся у ее любимого она старалась не думать, так же как и о возможной своей беременности. Потому что, как только она начинала допускать такую мысль, ее начинало очень сильно подташнивать. Становилось еще хуже, и она спешила укрыться в кокон незнания и неверия. Вакуум, образовывающийся в голове, спасал. Так прошла ночь в полной прострации и тишине. Она бродила из угла в угол. Сидела. Лежала. Пыталась заснуть, но глаза не закрывались. В сотый или уже в двухсотый раз брала в руки телефон, но там так и не появлялись никакие новые сообщения. Виктор молчал. Молчала и она. Снова вставала и снова бесконечно курсировала по их маленькой съемной квартирке из комнаты на кухню и обратно, иногда вставала возле окна и бесцельно вглядывалась в мокрую унылую темноту. Погода скорбела о несправедливости судьбы вместе с ней. Это неправильно. Это не так. Ничего ужасного у Инки не произошло, она не могла попасть в такую нелепую ситуацию. Виктор никогда не был подонком, он всегда поступал со всеми честно и благородно. Поэтому и ее он не мог так легко и просто вышвырнуть из своей жизни, растоптать и уничтожить. Не мог. И опять она утыкалась в подушку, крепко жмуря глаза и блокируя все мысли. Надо просто уснуть, а завтра обязательно сработает народная мудрость, и утро непременно будет мудренее вечера.

Виктор еще придет. Не просто придет, а приползет, и прощения будет просить. В этот раз обязательно попросит. Она не позволит ему молчать. Пусть кается и умоляет, и только потом она простит. Конечно, простит. Как иначе? Она же его любит, а любовь прощает все. Потом они вместе найдут выход из создавшейся такой дурацкой ситуации, и все будет хорошо. Обязательно будет.

Спала ли в эту ночь Инка, она так толком и не поняла. Утро ничего нового не принесло. Она как зомби поплелась на работу и так же почти в невменяемом состоянии вела занятия. Что-то рассказывала ученикам, что-то слушала, ставила оценки и даже прикрикивала на непослушных. С виду она, наверное, выглядела обычно, в то время, когда внутри буквально все вымерло и затихло в ожидании. Ждала, ждала, ждала. Скоро все изменится, скоро все станет по-прежнему. Даже сомнений нет. Она поэтому даже говорить об этой глупой размолвке никому не стала - ни родителям, ни подругам. Зачем выворачивать на общественность все грязное белье. Всякое в жизни случается, они непременно разберутся. Сами все уладят, никто и не заметит. Не обсудит и не осудит.

Но прошел еще один день, а потом второй. Не сказать, что ничего не менялось. Менялось. Вернувшись с работы, она заметила исчезновение личных вещей Виктора. Ее звонки он сбрасывал, на сообщения не отвечал, прислав лишь одно короткое:

{"Давай пока успокоимся и помолчим. Позже обязательно поговорим".}

Успокоиться? Да Инна и была в целом спокойна, не кричала, не выла. Она даже не плакала все эти дни, хотя сердце невыносимо ныло, внутри все скручивало, а еще теперь постоянно тошнило. Вот прямо до рвоты. Да, ее вывернуло дважды. Да еще так сильно, казалось, что кишки вылезут наружу, потому что нечему было вылазить. Кажется, она вторые сутки уже толком ничего не ела - аппетит пропал. Но, тем не менее, она стойко терпела и уговаривала держать себя в руках и не разводить нюни. Как он еще хотел, чтобы она успокоилась? Пусть скажет, объяснит и она обязательно так и сделает. Почему он так с ней поступает?

И именно после этой смс-ки с просьбой успокоиться ее и прорвало. Как лавиной снесло все самообладание. Она наконец-то разревелась горько и безутешно. Теперь она уже Виктора нисколько не оправдывала, и полностью перекладывала на него вину. Ругалась и находила ему множество неприличных оборотов речи в его адрес. Обещала устроить так, что он в жизни не увидит их общего ребенка. Она просто не подпустит его к нему. Не достоин и совершенно им не нужен. Естественно, она все это кричала в пустоту. Его ведь так и не было рядом, а трубку он не брал, в квартире никто кроме нее не находился. Да и не кричала она, а просто тихо отчаянно сквозь всхлипы бубнила под нос, а большей частью мысленно проговаривала. Иначе это просто выглядело бредом сумасшедшего. А она, кстати, как раз уже и находилась на грани помешательства, и дабы совсем не потерять рассудок, ей необходимо было срочно выговориться и получить поддержку.

И вот тогда-то она поплелась к подругам. Родителей пока решила не расстраивать.

Собрались у Светки. У нее мелкие близнецы, одних не оставишь, а на улице мерзкая сырость. Пришла и Ленка. Предполагалось, что она будет язвить и насмехаться. Дело ведь касалось тайно обожаемого ей Виктора. Как уж не позлорадствовать над не сложившейся жизнью Инны, тем более, после летней ссоры из-за фотографий в Инстаграм. Но ничего подобного, Лена очень даже прониклась горем подруги.

– Вот козлина, - высказалась она нелицеприятно в адрес бывшего идеального мужчины. Похоже, после случившегося, он в ее глазах моментально слетел с пьедестала образцовости, и нимб его, светящийся ранее ореолом совершенства, на ушах повис. Козлиных ушах.
– Ты, Инка, не дури, - с полной серьезностью посоветовала она, прихлебывая из стакана заготовленное по случаю нарисовавшейся беды вино, - во-первых, не пей, мало ли...

– Немного можно, - тут же влезла осведомленная в этом деле Светка, - тем более красное.

– Немного, - согласилась Ленка, - а она уже вон, почти стакан вылакала, - кивнула на зареванную Инну. Точнее от истерики у той остались лишь опухшие глаза. После того как Инка переложила свой груз на девчонок и получила порцию сочувствия, наступили минуты мнимого спокойствия. Нервозность выдавало лишь слишком активное поглощение спиртного. Под такое настроение оно заходило, как к себе домой. Уже и не тошнило, и сыр с конфетами к дешевому "Каберне" уплетались за милую душу.
– И никаких "сама" и "он мне не нужен", - продолжала нравоучения подруга.
– Пусть платит алименты и воспитывает. Тебе не нужен - ребенку нужен. Отец нужен, хоть и такое говно.

– Почему же говно?
– опять всунулась в яростную тираду подруги Света.
– Отец-то он неплохой. Вон как за Глебом бегает, хотя ушел из семьи, мог бы забыть. Мужики и в семье к детям, как к цветам на чужой клумбе относятся - растут и ладно, а уж если из поля зрения выпадают, так и вообще не вспоминают, как звали. А он очень хороший папаша, между прочим, даже с моим не сравнишь.

Светка, в принципе, на Пашку своего не жаловалась. Работящий, заботливый, любящий. Есть, конечно, свои изъяны, но у кого их нет. Однако систематическое отлынивание от рутинных дел: поменяй штаны, вытри нос, накорми, успокой, разними дерущихся, поиграй, погуляй и много другого прочего унылого и неинтересного, но такого важного для малышей и их мамы - обижало. Особенно когда наблюдался совершенно другой пример, не абстрактный мифический кем-то придуманный, а самый настоящий наглядный - Виктор, что ни говори, замечательный отец.