Правильные мечты

Семья? А Инна разве не семья? Нет, Инна не семья - он прав. У нее нет ребенка. Она просто сожительница и любовница, которую якобы любят. А семью не любят, но, тем не менее, она важнее. В ней живут, о ней заботятся, согревают теплом. Туда приходят каждый вечер, спрашивают как дела, целуют, улыбаются, смеются. Потом вместе ужинают. Смотрят телевизор, обсуждают новости, может даже спорят и немного ругаются. Но не любят. Нет, не любят. Любят Инну, которую почему-то, несмотря на огромную любовь, оставили одну. Бросили и не вспоминают, и даже не интересуются. Как она? Как она тут одна? Она - его любимая, и без него. Разве это не странно? Разве так любят?

– Любишь? Ты меня любишь?
– зацепилась она за это глупое пустое слово.
– Смешно!
– Инна и в самом деле хохотнула. Коротко и жалко, смахивая при этом слезы.

– Кто же так любит? Ты мне изменил и ушел. Это любовь, по-твоему?

– Да. Это любовь. Вот такая вот... Тебе не понять. Но... Я тебя люблю.

– Да уж, куда мне понять...

Понять такое сложно. Но, если честно, то очень хотелось верить этим глупым объяснениям. "Он любит, просто так получилось..." "Странно, извращенно, но любит".

Бред сумасшедшего!

"Хорошо. Пусть хотя бы так", - решила она. Зачем теперь эти упреки? Так они ни к чему не придут. Не стоит снова ссориться.

– Вить, не уходи, пожалуйста, - подошла к нему, пытаясь обнять. Получилось как-то скованно и неуклюже, потому что он сразу дернулся от нее, как от чумы, шарахаясь в сторону и оставляя Инку в недоумении.

– Инна, не усложняй, - он даже как будто озлобился из-за ее попытки притронуться к нему.
– Ты...ты мне все равно уже этого никогда не простишь. И я тоже. Вообще, не вижу смысла цепляться за разрушенные отношения, - раздраженно закончил.

"Как это - нет смысла? Очень даже есть смысл. Любовь - это самый главный смысл. Зачем жить с нелюбимым человеком? Там же он почему-то решился на восстановление разрушенных отношений, почему со мной нельзя" - не понимала Инна.

– Я прощу, - уверенно пообещала она.
– Вить, честное слово прощу. Я клянусь, что ни разу не вспомню и не упрекну. И к детям ты будешь ходить, и сюда пусть они приходят. Я буду рада им. Честно - рада. И Глебу тоже буду рада. Я буду его любить. Да я всегда его любила и люблю. Он хороший мальчик. Вить, ну не уходи. Раз ты меня любишь, я не понимаю, почему уходишь туда. Ты меня, значит, обманываешь? Я же люблю тебя.

Инна сама себе была противна с этим жалобно-просящим тоном. Так выпрашивать - это низко, но разве ради любви не стоит? Если это их снова сблизит, она готова его даже на коленях просить.

– Все! Хватит! Нет!
– Виктор, занервничав, заметался по комнате.
– Инна, нет. Прекрати. Это все. Все! У тебя опять истерика. С тобой невозможно разговаривать. Нам не надо больше разговаривать. Я вообще пришел..., - он развернулся, охватывая взглядом комнату, - я еще не все забрал. Кое-что осталось, - стал хватать какие-то забытые вещи и складывать их на стол.

Все!

Инка в бессилии плюхнулась на диван и, уткнувшись в ладони, заныла. Она не следила, что он забирает. Принадлежало ли это ему или ей, на данный момент не существовало никакой разницы. Ей, кроме Виктора, здесь ничего не было нужно. А он больше не смотрел на нее, ходил, шуршал, выдвигал, перекладывал. Наконец, упаковав все нужное в пару пакетов, он присел рядом и сам обнял Инну.

– Перестань. Не плачь. Все будет хорошо, - он прижал ее голову к своей груди и нежно, любя погладил. Так трепетно касаются только любящие люди, и так громко стучит только любящее сердце. Похоже, он на самом деле, ее любил, но это не мешало ему безжалостно ее добивать. Произносимые им слова, ядом проникали в сердце и медленно отравляли:

– Знаешь, если вдруг... Это тебе решать... Но лучше не порти себе жизнь, - советовал уверенно он.
– Это... Зачем тебе это? Тебе не нужен ребенок. Я помогу и деньгами, и вообще, всем чем нужно. Ладно? Я, вообще, в любом случае помогу. Просто зачем тебе эти проблемы?

Проблемы? Нет никаких проблем, кроме того, что она уже умерла. Заживо. Вот так разом, вместе с тем, кого Виктор предлагал уничтожить. Некого уничтожать. Нет ни ребенка, ни ее. Они оба исчезли из этой жизни. Ее уже не существовало, но громкие рыдания почему-то продолжали вырываться из ее груди.

– И тебе стоит съехать с этой квартиры. Не вижу смысла тут оставаться. Ты не потянешь. Возвращайся к родителям. Хорошо? Я помогу с вещами и переездом. Со всем помогу.

"Квартира. Родители. Не потянет. Вещи. Переезд", - какие ничтожные вещи его волновали, когда он просто все в ней убил.

Глава 16

О дне рождения Степана, которое выпало на вторник, Вадим помнил, Степка ведь ему брат как-никак. Многие считали, что они двоюродные, но на самом деле все немного сложнее - они сводные, отец у них один. И все бы ничего, обычная, в принципе, история, если бы не слишком маленькая разница в возрасте между братьями - два месяца. У Степки в октябре, а у Вадьки в декабре. Обоим в этом году по двадцать четыре. Вот так получилось... Давняя и уже никому не интересная история, много лет назад устаканившаяся и погребенная под грузом других жизненных неурядиц. Все давно уже друг другу всё простили и не держали обид. Вадим тоже не держал. Какое он имел право? Наоборот должен благодарить родителей за свое рождение. Теперь, после того, как уже сам давно стал отцом дочери, он это понимал как никто другой. Заделать ребенка это, как раз плюнуть. Для этого даже никакие обязательства, сентиментальности и эмоциональные привязки не нужны между двумя людьми. Достаточно остаться вместе мальчику и девочке в уединении и через пять минут новая жизнь готова. Кому и на что тут можно обижаться? Разве только, каждому на самого себя и на свою собственную глупость.

Однако, одно дело понимать, а другое, как все это получалось на деле. В реальности теплых отношений между отцом и сыном почему-то не складывалось. Как ни старался Вадим, не выходило у него проникнуться уважением к этому человеку. Чужой он. Вадька и не знал о нем ничерта, чуть ли не до совершеннолетия. Иногда, казалось, что лучше бы они так и оставались в счастливом неведении друг о друге. И дело не в том, что родитель так долго отсутствовал в его жизни, и у Вадьки остались на него какие-то обиды. Ему, если честно, совершенно было наплевать на существующего родственника. И на его попытки загладить вину тоже пофиг. Мог бы и не помогать ничем, когда в жизни Вадима все вдруг пошло наперекосяк, он справился бы как-нибудь и сам. Просто, осознавать себя чьим-то разочарованием, намного неприятнее, чем оказаться в полной заднице.

Дело в том, что на фоне прилежного и благополучного Степана, внезапно объявившийся проблемный Вадька, смотрелся как бельмо на глазу.

Кому нужен такой некондиционный побочный эффект? Так, что не удивительно, что отец при виде Вадима моментально раздражался. Буквально пяти минут хватало, чтобы тот проделывал путь от недовольного брюзжания до истеричного крика. Иногда, казалось, что и вмазать был готов, только не решался. Да и вмазал бы, раз так хотелось, отвел бы душу. Вадьке абсолютно все равно, пусть, делал бы все, что пожелается. Хоть орал, хоть бил, хоть "игнорил". Последнее время чаще все же игнорировал. Кончились, видать, силы, забил на него папаша - понял, что бесполезно с дебилом разговаривать. Ну, тут уж, извините, какого сами заделали, такого и получайте на выходе. И, вообще, непонятно - для чего так нервничать. Отцу есть же кем гордиться и, не стыдясь, называть наследником - Степка он во всех отношениях примерный сын. Зачем еще и от Вадима что-то требовать? Ну, вот такой он получился - неумный, неответственный, неорганизованный, необразованный, невоспитанный, неперспективный, да и вообще, если говорить в целом - он полное недоразумение и неудачник по жизни. Целая пачка из отрицательных "не". Вадим вроде и старался временами от некоторых из них избавиться, но пока тщетно. Хотя, что можно ожидать от нежданного, нежеланного и нелюбимого ребенка? Он уже с этим "не" родился. Надо просто всем смириться. Вадим, несмотря, на кажущуюся недалекость своего ума, это прекрасно понимал, потому и старался на глаза родственникам часто не попадаться. Зачем нарушать спокойный уклад здоровой чужой семьи? С лихвой хватало того, что он дочь свою на них взвалил.

Взвалил. Нет. "Взвалил" - определение тут немного неточное. Уж кого-кого, а Милку обузой отец со своей женой не считали. От внучки молодые бабушка с дедушкой были без ума. Да и не столько она им внучкой считалась, сколько еще одним ребенком. Они бы и удочерили ее, скорее всего, с удовольствием, если бы опять же не Вадькина вредность. Предлагали они ему такой вариант, но он заартачился. Эгоизм и ревность - так определили его поступок окружающие. Собакой на сене еще обозвали. И стыдили, что девочке жизнь только калечит и свою вдобавок. Много чего выслушал он, но решение свое не поменял. Назло. Чем, собственно, никого и не удивил. Никто же не считал Вадима хорошим.