Правильный попаданец

– Что тебе нужно?

– Из-за тебя похитили девочку. Если ты скажешь, кто это сделал, я дам тебе напиться.

– Легавый, ты идиот?

– Слушай меня, Трубка! Или ты говоришь, кто за тобой стоит или я превращаю твою жизнь в боль в прямом смысле этого слова.

– Не бери меня на понт, мусор! Не на такого попал.

– Все вы такие! – Я наотмашь врезал его по лицу.

Бил больно, но аккуратно, чтобы снова не вырубить Трубку, как это было в прошлый раз.

Голова преступника дёрнулась. Он облизнул рассечённую губу.

– Вижу, в мусарне ничего не изменилось.

– Жора, - Мишка тронул меня за руку.

– Погоди, - попросил я, - мы только начали разговор. И это только так.. лёгкая разминка.

– Зря стараешься, легавый! – бросил Трубка. – Я тебе ни хрена не скажу. Неужели ты не понимаешь – как только я заикнусь об этих людях, мне придёт крышка. Они из вашей долбанной камеры меня вытащили. Думаешь, им составит большого труда в камере же меня и кончить? Нет, я себе не враг! Так что брось свои уговоры, мусор. На меня они не подействуют. Можешь лупить аж до посинения – ничего, мне через такое уже приходилось проходить и не раз. Я вытерплю. А тебя потом наши же на перо посадят.

– Ты всё сказал? – насупился я.

– Всё, - хмыкнул он.

– Знаешь, а твоя идея насчёт пера не такая уж плохая. Миша, - позвал я.

– Что? – угрюмо откликнулся друг.

– У тебя была финка – я видел. Дай её, пожалуйста, мне.

Михаил подал мне ножик, который, как и многие, носил за голенищем сапога.

Я поднёс нож к лицу бандита, и увидел, как побледнели его глаза.

– Хочешь, я начну резать тебя на куски? Или просто ткну сюда. – Я приставил кончик лезвия к зрачку бандита, и тот невольно подался назад. – Хочешь? А ещё я могу засадить тебе нож в ногу и проворачивать его до той поры, пока ты мне свою родословную не изложишь.

– Ты не сделаешь это! – испуганно произнёс Трубка.

Было видно, что он сдрейфил, но пока ещё держится.

– Уверен? – хмыкнул я и замахнулся ножом, намереваясь выполнить обещания и засадить финку в его ногу.

Трубка зажмурился.

Внезапно, мою руку перехватили. Я обернулся – это был бледный как мел Миша.

– Жора, ты что творишь?!

– А ты не видишь? – с яростью бросил я.

– Жора, так нельзя. Мы – работники уголовного розыска. Я не позволю тебе его пытать!

– Не дури, Миша! – попросил я. – Не дури. Как друга тебя прошу! Из-за этого гада может погибнуть дочка Чалого. Если эта падаль не желает с нами говорить по-хорошему, я заставлю его развязать язык любым способом! И, если понадобится марать об него руки, я их вымараю до плеч – будь уверен, Миша!

– А я тебе не позволю, - Михаил встал между мной и Трубкой. – Если хочешь пытать – пытай, но сначала тебе придётся убить меня.

– Мишка, твою мать! Долбанный гуманист! Ты чего! – Я взъярился. Происходящее меня просто бесило, выводило из себя. – Думаешь, мне самому это нравится? Человек может погибнуть, а ты здесь в милосердие играешь!

– Это не милосердие. Это закон. А мы с тобой советские люди. Если станем калечить и пытать людей – чем мы тогда лучше тех, с кем боремся? – запальчиво выкрикнул мне в лицо Миша.

– Миша, уйди, - попросил я. – Уйди, пожалуйста. Если тебе противно на это смотреть – топай на улицу. Я всё сделаю сам.

– Хрен тебе, Жора! Я этого не позволю.

Его револьвер оказался уставленным на меня.

Я горько усмехнулся:

– Твою ж мать! Да что за жизнь такая пошла! Уже второй раз свои же на меня револьверы направляют.

– Прости, Жора. Я не могу иначе! – жалобно, но при этом твёрдо сказал друг.

– Дурак ты, Миша! – сплюнул я. – Надо было переиграть – тебя с трупом оставить, а Чалого взять с собой. Не ожидал, что ты у нас такой мягкотелый.

– Это ты дурак, Быстров! И дурак вдвойне, если считаешь меня мягкотелым. Если понадобится стрелять в него, - он кивнул на Трубку, - я выстрелю не задумываясь, как это произошло недавно с тем типом у тебя на глазах. Тогда я находился в своём праве. Но пытать арестованных – это перебор, Жора. Мы советские люди, комсомольцы – нам нельзя превращаться в зверей!

– Господи! – обессиленно простонал я, хотя чувствовал справедливость Мишиных слов. – И что нам тогда делать? Трубка ни слова не скажет – он боится тех, кто у него за спиной.

– Миша, я не знаю! – всхлипнул напарник. – Я только знаю, что так – он посмотрел на нож, который я по-прежнему держал в руке, - неправильно. И я почему-то уверен, что ты найдёшь другой способ.

– Бл… Бл… Бл…! – выругался я и метнул финку в дощатую стенку сарая.

Она вошла глубоко в доску, почти до самой рукоятки.

Я сделал вдох и выдох, потом ещё раз и ещё.

– Другой способ… - бормотал я. – Другой способ! Сука, где я тебе его найду – рожу что ли!

Успокоившись, я шагнул к выходу, не забыв бросить злобный взгляд в сторону напарника:

– Хорошо, Миша! Я не стану пытать Трубку и, кажется, знаю ещё один способ… Но, чтобы это получилось, мне нужно узнать следующее…

Глава 19

Глава 19

Я выскочил из сарая, минут десять потоптался в стороне. Лишь бы только получилось!

Так, пора!

Я вихрем влетел внутрь и скорчил самую злобную рожу, на которую только мог оказаться способен.

– Не получилось ни хрена! А ну, колись, тварь!

Михаил виновато развёл руками перед Трубкой:

– Извини, я пас. Ты же видишь – это псих. Я сделал всё, что в моих силах. Извини, у меня нет желания смотреть на то, что он с тобой сделает.

Я выдернул финку из стены и, перекидывая из руки в руку, направился к Трубке. И тут его проняло. Он что было мочи заорал:

– Я всё скажу! Всё! Только уберите его!

Мы с Мишей переглянулись. Импровизация «хороший полицейский – плохой полицейский» была в ходу уже много лет. И при должном исполнении срабатывала даже на таких прожжённых негодяях как Трубка.

– Выйди, - попросил напарник.

Я зловеще оскалился, склонился над бандитом и угрожающе прошипел:

– Хорошо, я выйду… Но, если ты, сучёныш, станешь ваньку валять, то я от тебя ни одного живого места не оставлю. Так что советую быть благоразумным, иначе…