Правило Диксона

— Разве не время быть честной с самой собой? — вопрос Шейна полон соблазна.

Я пытаюсь отодвинуться, но он останавливает меня, взяв за руку. Его кончики пальцев касаются моих.

— Ты уже поцеловала меня три раза, — продолжает он.

Смех вырывается сам собой. — Три раза, да?

— Ммм-хмм. Его темные глаза задерживаются на мне, скользят по мне сверху вниз. Неужели он представляет меня голой? У меня есть такое ощущение.

— Первый раз — на спор, второй раз — на пользу твоей бывшей, третий раз — на пользу моему.

— Не важно, что было мотивом. Важно то, что получилось.

— Что получилось? — спрашиваю я.

— Это тебя возбудило.

В меня вонзается укол жара.

Я сама в это попала.

Я сглатываю. — Нет, не возбудило.

— Диксон, не ври мне. Ты лучше этого. Я вижу по твоему выражению лица, что я прав. Он издает прерывистый стон. — Почему ты такая упрямая? Ты хочешь этого не меньше, чем я.

Это меня ставит в тупик. — Ты хочешь этого?

— Ты что, шутишь? Конечно, хочу.

Мои щеки становятся теплее. — Ну, это не имеет значения, потому что этого не будет.

Раздражение усиливает его голос. — То есть нет ничего, что я мог бы сказать или сделать, чтобы убедить тебя пойти со мной в ту спальню? Совсем ничего?

— Ничего, — отвечаю я, притворяясь, что мой рот не суше, чем вата. — Ты тратишь свое время.

— А если я поцелую тебя?

— Тогда тебе придется сначала спросить, а я не согласна.

— А что если я сниму штаны?

— Ну, тогда ты будешь сидеть без штанов.

— Ты раздражаешь.

— Потому что я не занимаюсь с тобой сексом?

— Нет, потому что ты не можешь признать, что хочешь этого.

— Это новое для тебя ощущение, не правда ли? Отказ.

— Я справлюсь с отказом. Я не могу справиться с ложью.

— Ты довольно легко солгал Линси насчет наших фальшивых отношений.

— У тебя есть ответ на все.

Я вздыхаю. — Это не лучшая идея. Честно говоря, половину времени я думаю, что ты просто дразнишь меня. Я не доверяю тебе. Ты везде. В один день ты бабник, на следующий день хочешь отношений, а ещё через день хочешь стать друзьями с привилегиями. Я не могу доверять тому, что ты говоришь.

Он поражен. — Ты действительно не веришь, что я нравишься мне? Посмотри на это. Он гладит рукой по своим шортам, растягивая ткань, чтобы я могла видеть эрекцию, которая давит на нее. — У меня полуэрекция, и это только от того, что ты споришь со мной.

Я чуть не подавилась своим языком. Это полуэрекция? Господи, я была права. Его щедрый член намного больше, чем щедрый. Что больше, чем щедрый? Значительный? Солидный?

— Тебе нравится то, что ты видишь, — говорит он с пониманием.

Поняв, что я смотрю на его пах, я борюсь, чтобы отвести взгляд.

— Признай это. Ты хочешь, чтобы твоя рука была той самой рукой, которая это делает. Он обнимает свой солидный член и улыбается мне.

Мое горло становится сухим. Я кашляю, когда он начинает медленно проводить ладонью вверх и вниз по длине.

— О боже, — проборматываю я.

— О боже, что? Хотела бы ты, чтобы я остановился?

Я приклеена к своему месту, внимательно смотря на него. И я даже не пьяна. Никаких оправданий для такого поведения.

— Скажи мне, чтобы я остановился. Желание запечатлено на его чертах лица, пока его рука продолжает свои ленивые движения.

Я открываю рот. Хочу попробовать сказать слово остановись. Но звук не выходит.

— Знаешь, что я думаю? Думаю, тебе интересно, каково это, — тянет Шейн.

Я снова сглатываю. — Что каково?

— Быть с кем-то, когда ты не ты управляешь ситуацией в спальне.

Я не ожидаю такого ответа.

— Что заставляет тебя думать, что я контролирую ситуацию в спальне?

— Твоя личность, — смеется он, продолжая себя трогать. И да, теперь его член даже больше. Он замечает, куда я смотрю, и поднимает бровь. — Хочешь, чтобы я вытащил?

Я с трудом выдавливаю слово:

— Нет.

Он проводит языком по верхней губе.

— Ладно. Оставим это на потом. Так вот, насчет твоей доминирующей роли в спальне.

— Я не доминирующая в спальне.

Но он прав. Я действительно люблю всё контролировать. Я люблю управлять ситуацией, диктовать, задавать темп. Перси умел позволить мне делать это. Сначала я думала, что он будет более доминирующим из-за своего возраста, но он был довольно покорным в постели. Более того, он пытался сделать всё более эмоциональным. Мягким. И когда я хотела чего-то более грязного, он заставлял меня чувствовать себя неловко даже за то, что я просила.

Шейн не будет покорным.

И может быть, именно поэтому я так сильно сопротивляюсь. Потому что он не ошибается — все мое тело пылает. Я мокрая, и мой клитор пульсирует. Я хочу его рот на себе. Хочу его член внутри себя.

Я снова кашляю, вертясь на диване.

— Скажи слово, — насмешливо говорит он. — Скажи слово, и я дам тебе это.

Как-то мне удается прийти в себя.

— Нет.

После долгого, натянутого молчания он ругается от досады.

— Ладно. Если ты позволишь, я пойду к себе и разберусь с этим.

— Ладно, — повторяю я слабо.

И я остаюсь на месте, позволяя ему уйти.

Глава 24

Шейн

Все, что угодно, — это танго, если ты делаешь это им.

—Не забудь, что танго — это не танец, — объясняет Диана, опираясь на бедра.