Правило Диксона

— В спальню, — повторяет он, его тон становится резче.

Я делаю глубокий вдох. Затем, не говоря ни слова, иду в его спальню.

Я осматриваю окружающую обстановку, обращая внимание на аккуратно застеленную кровать, мягкий серый ковёр и блестящий комод из красного дерева. Не могу поверить, что я это делаю. Почему я в спальне Шейна Линдли? Что со мной не так?

И где он черт возьми?

Я слышу, как он двигается на кухне. Слышу, как течет вода. Наливает ли он себе стакан воды? Внутри меня поднимается возмущение, учащая пульс. Я боюсь, что он играет со мной, но в то же время ожидание, которое он создаёт, невыносимо. Между моими ногами ощущается настоящая боль. Узел агонии. Всё тело становится горячим и напряженным, мои мышцы сжимаются от желания, пока я жду его возвращения.

Наконец Шейн появляется в дверном проеме. Он смотрит на меня несколько секунд, его глаза тяжелые. Затем он снимает футболку за воротник, каждая мышца его груди перекатывается, когда он бросает футболку на обитое тканью кресло в углу.

— Распусти волосы, — говорит он грубо.

Я снова сглатываю. Я не ожидала, что мой вечер закончится так. Или что я буду выполнять приказы Шейна Линдли и не буду сопротивляться. Не буду спорить или ссориться с ним, или говорить ему сделать это за меня.

Не говоря ни слова, я снимаю резинку, которая держит мой пучок. Снимаю её на запястье и встряхиваю волосы. Расчесываю их пальцами, чтобы они спадали по моим плечам.

В глазах Шейна вспыхивает жара. Он проходит мимо меня и садится на край кровати, его мускулистые бедра раздвинуты. — Иди сюда.

Я стою перед ним. Одна большая рука тянется и касается моего колена, затем поднимается выше, проскальзывая под подол моего платья, поднимая материал, пока он не откроет пояс моих стринг. Он засовывает палец под резинку, дразня, но не снимает.

Он смотрит на меня. При свете потолочного светильника, я внезапно понимаю, что его глаза не просто карие. Они тёмные ореховые, с глубокими зелёными пятнышками в радужке, как густой дождевой лес ночью.

Я стою молча. Жду.

Он смеётся. Низкий, хриплый звук. Одобрение мелькает в этих великолепных глазах.

— Мне действительно нравится эта послушная Диана Диксон, — произносит он протяжно.

— Не испытывай судьбу, — предупреждаю я, хотя мой голос дрожит. — Иначе плохая девчонка вернётся.

— Плохая девчонка никуда не делась. Она здесь. Умирает от желания быть трахнутой.

Я прикусываю губу, когда волна желания пробегает через меня. Если бы вы сказали мне год назад, что я буду стоять в спальне Шейна, ожидая его следующего приказа, я бы рассмеялась вам в лицо.

— Сними трусики. Его рука скользит из-под моего платья. — Но платье оставь на себе.

Сердце колотится, я стаскиваю стринги с ног и затем отбрасываю их в сторону. Кусочек кружева лежит, брошенный на полу рядом с моими босыми ногами.

— Боже, ты такая послушная. Он облизывает нижнюю губу. — Садись на меня верхом.

Я тяжело дышу, пока залезаю на него. Шейн кладет руки мне на талию и медленно скользит ими вверх, останавливаясь, чтобы нежно сжать мои груди, прежде чем дойти до тонких бретелек моего платья. Он сбрасывает их с моих плеч, и я вздрагиваю. Его пальцы грубые, с мозолями, царапающими мою кожу, когда он стягивает корсаж моего платья вниз.

Он стонет, увидев, что я не ношу бюстгальтер. Я часто не ношу его, так как мой размер B не всегда требует этого.

— Эти миленькие, — бормочет он.

— Ты называешь мои груди милыми?

Его губы чуть поднимаются в улыбке. — Что в этом плохого?

— Они не должны быть милыми, — возражаю я. — Они должны быть сексуальными. Соблазнительными.

— О, поверь мне, они сексуальные. И соблазнительные. И упругие. И чертовски милые.

Он обводит большой пальцем выпуклость каждой груди. Восхитительная царапина по моей чувствительной коже почти невыносима. Когда его большой палец скользит по одному соску, я издаю звук отчаяния, и мои бёдра рвано двигаются вперёд.

— Интересно, — говорит он.

— Что?

— Ты чувствительная. Он сжимает сосок между большим и указательным пальцем, нежно крутит его, и я чувствую, как между моими ногами хлынула влага.

— Очень чувствительная, — поправляет он, ухмыляясь. — Ты когда-нибудь испытывала оргазм от того, что кто-то сосал твои соски?

— Нет, но я была очень близка, — признаюсь я.

Он подносит рот к одной груди и захватывает мой сосок, обводя его языком. Я сдерживаю стон и беспорядочно извиваюсь на его коленях.

— Возбуждённая маленькая штучка, — насмехается Шейн.

Он хихикает против моей плоти, вибрации проникают через всё мое тело. Затем он перемещает рот к моему другому соску и нежно сосёт его, в то время как его ладони обхватывают мои груди, сжимая их.

Когда я двигаюсь слишком сильно, раскачиваясь, он кладёт руку на моё бедро, чтобы удержать меня. — Чёрт, ты умираешь от желания.

Мне трудно найти голос. — Мне нужно...

— Скажи мне, что тебе нужно, — бормочет он, обводя языком мой сосок.

— Мне нужно, чтобы ты коснулся меня.

— Где?

— Между ногами. Пожалуйста. Коснись меня.

Боже мой, я на самом деле умоляю об этом. Что со мной происходит?

— Нет. Шейн похлопывает меня по заднице. — Вставай.

Я соскальзываю с его колен. Мои колени дрожат. Пульс учащённый. Я чувствую, как сердце бьётся в висках, в горле. Пульсирует в клиторе.

Он улыбается с пониманием, полностью осознавая, что происходит с моим телом.

— Сними с меня штаны.

Мои пальцы дрожат, когда я тянусь к его поясу. Это самый горячий сексуальный опыт в моей жизни, и я даже не обнажена. Он тоже ещё не обнажён. Пока что. Через секунду он обнажён, когда я стаскиваю с него штаны.

У меня перехватывает дыхание при виде его члена. Он такой же внушительный, как я и ожидала. И вызывает странное, тревожащее ощущение, которое пробегает по всему телу и пульсирует между ног. Я хочу его внутри себя. Мне нужно, чтобы он был внутри меня. Хотя, честно говоря, я не уверена, что он вообще сможет поместиться.