Правитель Аляски

Ещё с вечера он приготовил щедрые подарки дону Луису и другим офицерам форта. Заготовлены были дары и для монахов. Разумеется, не эти люди будут решать вопрос, продавать или не продавать хлеб и другие продукты чужестранцам, но они способны в какой-то степени повлиять на мнение и губернатора, и коменданта крепости, а такую возможность упускать не следовало. Не стоило пренебрегать и тем, какие отзывы о русских услышит местное начальство от прекрасной половины населения крепости. Что ж, он постарается, чтобы эти отзывы были самыми благоприятными.

— Соблаговолите принять от меня на память о нашем знакомстве, с благодарностью за радушный приём, оказанный нам в вашем доме, — с такими словами Резанов вручил дону Луису, приехавшему на берег, чтобы проводить их к миссионерам, богато инкрустированное охотничье ружьё английской работы.

Двум другим офицерам форта достались пистолеты в футлярах, обитых изнутри бархатом. Глядя на их довольно раскрасневшиеся лица, Резанов подумал, что поступил весьма предусмотрительно, захватив в это плавание кое-что из даров, отвергнутых чересчур гордыми японцами.

— Это слишком дорогие подарки, — смущённо пробормотал дон Луис де Аргуэлло. — У нас нет взамен ничего подобного.

— О нет, — протестующе поднял руку Резанов, — настоящее гостеприимство тоже стоит дорого, и мы, русские, ценим это.

По дороге к миссии, расположенной на расстоянии около мили от форта, Резанов и сопровождавшие его Давыдов, Лангсдорф и комиссионер судна Панаев опять, по настоянию дона Луиса, заглянули в дом его родителей.

Кончита исполняла роль хозяйки. Её глаза излучали всё тот же немеркнущий колдовской свет. Слегка возбуждённая ответственностью, которая легла на её плечи, она успевала спокойно отдавать распоряжения слугам, сердечно, без всякой рисовки, беседуя с гостями. В её устах самые простые, банальные вопросы — «как отдохнули?», «каков, на ваш взгляд, местный климат?», «благополучно ли закончилась доставка продуктов на судно?» — звучали для Резанова упоительной музыкой.

— От имени всего экипажа признателен вам, сеньорита, за заботу. Трудно было бы пожелать большего внимания, — с поклоном отвечал он.

Монахи миссии Святого Франциска тоже не ударили лицом в грязь, с гордостью показали свои владения — обширные поля, на которых трудились индейцы, луга, где выпасался хорошо откормленный скот.

— Вы получаете здесь хорошие урожаи? — поинтересовался Резанов.

— Совсем неплохие, ваша честь, — отвечал падре Хосе Уриа. — Здесь хорошо растут и пшеница, и картофель, и всякие овощи.

— Мяса у нас тоже достаточно, — подхватил другой монах, падре Рамон Абелла.

Во время последовавшего затем сытного обеда на стол было подано изысканное вино из местных погребов, говяжьи языки, приправленная тонким соусом тушёная говядина, не говоря о многочисленных салатах.

Лишь после обеда Резанов счёл, что подходящий момент для вручения подарков настал, и попросил комиссионера принести их. О, здесь было чем порадовать святых отцов: и расшитые золотом сукна для убранства церкви, и отрезы плотной ткани для одежды монахов, и упакованный в расписанную цветами коробку набор фарфоровой посуды из Франции.

Глаза святых отцов алчно заблестели.

— Вы угадали наши нужды, ваша честь.

Угадать их Резанову помогли разговоры в Ново-Архангельске с американцем Джоном Вульфом.

— На моём корабле, — небрежно заметил Резанов, — есть и другие вещи, которые могут быть вам полезны. — Он сделал небольшую паузу. — Но, надеюсь, и вы сочтёте возможным помочь мне приобрести здесь кое-какие продукты, прежде всего пшеницу...

Монахи переглянулись.

— У нас тут довольно строгие правила, — осторожно сказал падре Хосе Уриа.

— Но при желании всегда можно договориться, — поторопился поправить его падре Рамон Абелла. — Если у вас найдутся для продажи топоры, плуги, гвозди... Нам очень нужен металл...

Резанов спросил по-русски комиссионера Панаева, делая вид, что и не помнит, что там есть на его корабле. Услышав ответ, утвердительно кивнул головой:

— Да, всё это у нас есть.

Пора было откланяться, и на прощание Резанов выразил уверенность, что возможность удовлетворить потребности друг друга будет найдена.

Сан-Франциско,

апрель 1806 года

Через несколько дней пришёл ответ из Монтерея на депешу, которую Резанов отправил губернатору вместе с курьером дона Луиса. Губернатор, поздравив камергера русского двора с прибытием в Сан-Франциско, сообщил в своём послании, что господину Резанову совершенно не стоит, как он намечал, утруждать себя поездкой в Монтерей для их личной встречи, и скоро он, губернатор, сам прибудет в крепость, и они смогут обсудить все интересующие его светлость вопросы.

«Не доверяет, — с досадой подумал Резанов, — не хочет, чтобы я ехал в Монтерей».

Пока они стояли в заливе, команда «Юноны» быстро окрепла на сытных харчах, больные встали на ноги. Более того, благодатный климат и тучные почвы Калифорнии произвели настолько сильное впечатление на исстрадавшихся в голодном Ново-Архангельске матросов, что двое русских, притом из числа самых опытных, отправились однажды на берег с целью будто бы постирать одежду и бесследно исчезли. А вслед за ними заявили о своём желании остаться в Калифорнии трое матросов-бостонцев и один пруссак, нанятые на службу при покупке «Юноны». Резанов приказал Хвостову установить на берегу вокруг судна круглосуточный караул и без специального разрешения никого на берег не выпускать.

— Что прикажете мне делать? — поделился он своей проблемой с доном Луисом. — Если я отпущу этих бостонцев и пруссака, мне будет непросто привести корабль обратно в Ново-Архангельск.

— Но нам они тоже не нужны, — ответил дон Луис. — Губернатор категорически запрещает поселение на наших землях иностранных матросов.

— Я видел в заливе небольшой островок. Могу ли я, с вашего разрешения, подержать на нём этих людей до отплытия моего корабля?

— Разумеется, сеньор Резанов. По-моему, это правильная идея.

В тот же день Резанов дал распоряжение лейтенанту Хвостову отправить четырёх иностранных матросов на островок в заливе и, снабдив продуктами, оставить там до отхода корабля из гавани.

Вынужденное ожидание встречи с губернатором отнюдь не тяготило Резанова и офицеров его корабля, и самым ярким событием этих дней стал бал, устроенный в их честь в гостеприимном доме коменданта крепости. Веселье началось незадолго до захода солнца, а когда на землю опустилась ночная мгла, оно достигло самого разгара.