Правитель Аляски

— Ты ещё не раз пожалеешь об этом, — пьяно улыбнувшись, процедил Джон Янг, — но будет поздно. Джон Янг обиды не прощает.

На том их неудачный спектакль и окончился. Так думал доктор Шеффер.

В оставшиеся до отплытия на Кауаи дни он, объявив всем, кому считал нужным, что примирения не получилось и надо удвоить бдительность, наметил вместе с Кичеровым место для постройки форта и даже начертил примерный план. Навестил своего соседа Оливера Холмса и рассказал о вызывающем поведении Джона Янга, Эббетса и их некоторых, как он при этом выразился, подпевал.

— Вообразите, Оливер, — возмущённо говорил доктор Шеффер, — сегодня к нам попробовал ввалиться этот верзила Александр Адамс. Он тоже был пьян, как в тот раз и Янг. Когда я приказал дать ему от ворот поворот, он начал грязно оскорблять меня и угрожал, что вскоре прибудет на Кауаи, сорвёт русский флаг и будет топтать его ногами.

— Да-а, — настороженно выдавил Холмс, — это уже переходит всякие рамки.

— Что вы посоветуете мне? Как можно обуздать этих пьяных негодяев?

— Янг имеет здесь слишком большую власть. Его все боятся. Вы вели себя мужественно, но, поверьте моему опыту, доктор, в столкновении с Янгом никто не захочет быть на вашей стороне. Я вам сочувствую, но помочь ничем не могу.

— Я не прошу помощи. Я пришёл за советом.

— Постарайтесь поскорее уйти отсюда на Кауаи. Может, в ваше отсутствие всё уладится само собой.

И ещё одно хотел узнать у него доктор Шеффер — где разыскать испанца Марина, который, как упоминал ранее Холмс, успешно выращивает на Оаху различные сельскохозяйственные культуры. И в этой просьбе Холмс ему не отказал.

Последним, с кем доктор Шеффер беседовал перед отплытием на Кауаи, был Тимофей Тараканов.

— Я поручаю вам командование всеми русскими и алеутами, находящимися на «Ильмене», за исключением, разумеется, матросов корабля, — строго сказал доктор Шеффер, чем немало озадачил Тараканова: он и так исполнял функции командира охотников. — Сам я пойду на «Лидии» в долину Ханалеи, и вы прибудете в Ваимеа без меня. Поторопитесь сразу же нанести визит вежливости королю Каумуалии, передать привет от меня. Скажите, что пожелание его выполнено: я купил для него шхуну «Лидия». Насколько вы доверяете капитану Водсворту? — неожиданно спросил доктор Шеффер.

— Вполне ему доверяю, — чистосердечно признался Тараканов.

— А я не очень, — резко сказал доктор Шеффер. — Как-никак он американец. После случившейся здесь ссоры он может переметнуться на сторону наших врагов. А что представляет из себя ваш лоцман Мэдсон? Я слышал, американцы оскорбляли его в День независимости за то, что он служит русским.

— Мэдсон неплохой парень, и в тот день, на банкете у Уиншипа, он сказал: каждый сам выбирает, кому служить. Если, мол, кому-то нравится служить у Камеамеа, пусть служат, он к ним не лезет. Джону Янгу его ответ не понравился.

— Мэдсон, кажется, действительно правильный парень. Но я всё же советую вам присматривать за Водсвортом.

— Извините, Егор Николаевич, но я Водсворту не нянька, — твёрдо сказал Тараканов. — Присматривать и докладывать, кто как себя ведёт, не моё это... Найдутся другие любители на такие дела.

— Кто, например? — быстро спросил доктор Шеффер.

— А я почём знаю, — равнодушно уронил Тараканов. — Но найдутся. Сами к вам придут и обо всём доложат.

От сопровождавших Шеффера в Гонолулу промышленников Тараканов слышал, что руководить факторией на Кауаи доктор поручил в своё отсутствие приказчику Лещинскому. К нему у Тараканова было отношение сложное. С одной стороны, Лещинский спас жизнь Баранову, предупредив правителя о заговоре. Но, с другой, как было известно многим в американских колониях, он сделал это, предав доверявших ему людей, ради спасения собственной шкуры. И потому Лещинский среди промышленников доброй славой не пользовался. Его сторонились и даже побаивались. Именно Лещинского и имел в виду Тараканов, намекая, что люди, готовые присматривать за другими и докладывать, кто и как себя ведёт, найдутся.

Бухта Ваимеа,

август 1816 года

В конце месяца «Ильмень» и «Лидия» отплыли с острова Оаху на Кауаи. Помощник Водсворта Николас Харпер предпочёл остаться в Гонолулу. На подходе к острову корабли разошлись: шхуна «Лидия» с доктором Шеффером на борту направилась к расположенной на севере Кауаи долине Ханалеи, «Ильмень» пошёл в бухту Ваимеа.

Едва «Ильмень» встал на якорь, как к нему подошла лодка с тремя русскими промышленниками. Среди них Тараканов углядел и Фёдора Лещинского. Светловолосый, с поджарым телом, Лещинский выказал живейшую радость от появления в гавани русского корабля. Он бросился навстречу Тимофею и, широко улыбаясь щербатым ртом, закидал его вопросами, едва выслушивая ответы, и всё лопотал, лопотал своё:

— Ну вот, наконец-то подмога прибыла. А где же Егор Николаевич?.. Значит, обследует долину Ханалеи, прибудет через несколько дней?.. А вы?.. Так, так. Надобно с королём встретиться? Ну, конечно, представиться, как положено... И пару слов от доктора передать значит? Да сегодня же и встретимся. Он тоже вас ждёт. Вон, гляньте-ка, дом его на холме, над рекой, а там и флаг наш, русский. Тоже вас приветствует. С дороги-то, Тимофей Осипович, извольте ко мне в гости. Попьём чайку, поговорим, а? Новости последние расскажете. А потом и короля Каумуалии вместе навестим». Ну да, ну да... Вот радость-то для него, что русский корабль наконец пришёл.

На берегу, пока Лещинский угощал жареной рыбой и чаем, Тараканов рассказал ему о том, что случилось в Гонолулу.

— Я так понял, — заключил Тараканов, — дошли до бостонцев слухи, что король Каумуалии российское подданство принял и предпочтение нашей компании перед американцами теперь показывает. Вот они и настроили Янга, чтобы он скандал нам закатил. Боюсь, тяжело будет нашим, кто в Гонолулу остался. Кабы драчки там не случилось. Недаром доктор перед отъездом с Оаху приказал каменный форт рядом с факторией строить, чтоб, значит, оборону надёжней держать.

Лещинский присвистнул.

— Вишь, Тимофей, там-то, в Ново-Архангельске, они все в друзья Баранову набивались, а чуть интересы их здесь задели, они и войной готовы на нас идти. Ведь так, а? Но нашего-то Егора Николаевича на испуг не возьмёшь. Он хоть с виду не шибко казист, а, ей-Богу, и храбр, и отважен, и спуску никому не даст. — Лещинский при этом пытливо взглянул на Тараканова: согласен, мол, со мной или нет?

Не желая присоединиться к славословиям в адрес доктора Шеффера, показавшимся ему не вполне искренними, Тараканов уклончиво сказал:

— То верно. На испуг наших не возьмёшь.

К королю взяли с собой для полноты делегации капитана Водсворта.

— Что он за человек-то, этот американец, надёжный? — вполголоса спросил Лещинский у Тараканова, когда они вышли из дома фактории.

— Раз служит нам, значит, надёжный, — уверенно сказал Тараканов.

Король встретил их у своей резиденции. Когда Лещинский представил гостей, Каумуалии с самым радушным видом потряс руки — сначала Тараканову, потом Водсворту, поздравил с прибытием на вполне сносном английском и поинтересовался:

— А где же мой русский друг доктор?

— Скоро прибудет, — ответил Тараканов. — Просил передать вам свой привет. Шхуну «Лидия» купил для вашего величества и отправился на ней посмотреть долину Ханалеи.

— У моего русского друга всё в порядке? — участливо спросил король.

— Всё в порядке, ваше величество, — уверил его Тараканов. Королю-то совсем не обязательно было знать о случившемся в Гонолулу скандале. Ежели доктор найдёт нужным, сам по возвращении обо всём королю расскажет.