Правнучка стрелы

Он сначала перенёс в далёкое прошлое, в район Чёрных Камней, Потапченко-Зяблика и Губу, держа их руки в своих. Бросил их там, среди зарослей высокой травы Ку-Ди-Не. Потом, таким же образом, очень быстро, доставил туда и Тёплого. Эти «полёты» продлились четыре-пять минут. Не больше.

Стараясь на долго не задерживаться возле школы, Зуранов заехал на машине почти на самую окраину города. Он решил тщательно изучить всё изъятое из карманов бандитов из ЧОПа. Но к нему тут же пришла шальная мысль: он попытался переместиться, находясь за рулём «Форда», во время раннего неолита прямо с автомобилем. Но как он ни старался, даже напрягая мысли и представляя, что «летит» прямо в автомашине к основной стоянке Племени Уходящих, «Форд» даже не шелохнулся.

Алексей понял, что он может транспортировать из мира в мир только живых существ (их бездыханные тела тоже) и предметы, условно отнесённые к неживым, которые он способен унести…С ним могло «улетать» только то, что, при помощи его физической силы, должно преодолеть притяжение Земли. «Пусть будет так,– подумал Зуранов.– Меньше хлопот. Да и в Раннем Неолите дороги ещё хуже, чем в России».

Сыщик внимательно изучил свою добычу, главным образом, документы чоповцев, среди которых были и разрешения на ношение оружия…Он старательно искал среди добытого случайно то, что могло бы пролить свет на причину нападения на него бандитов. И, как будто, нашёл. В огромном сумке-кошеле Потапченко открытку, подписанную собственноручно Листриловым. Генерал поздравлял владельца ЧОПа с Днём рождения, где обратился к нему довольно по-свойски и фамильярно: «Дорогой Родионушка, ты наш, Глебович, поздравляю…» и т.д.

– Всё, хватит с тобой церемониться, вероломный убийца,– сказал вслух Зуранов и с большим удовольствием закурил. – Пора тебя наказать… по полной программе, пока ты через своих сявок не наделал ещё каких-нибудь мокрых дел.

Через несколько минут он отправился в свой офис, надеясь, что Гранкин ещё там. Ехал не торопясь. Вспомнил и недавнюю смерть предпринимателя Эдуарда Плиданова и капитально околпаченную его юную законную жену, конченную наркоманку Ларису Кочемасову. Девочка не зря не взяла фамилию мужа, ибо не сомневалась, что станет… какой-нибудь шоу-звездой и прославит свою глухую деревеньку, где-то там, в центре России. Таких деревенек тысячи, заброшенных и почти вымерших… с остатками спившегося вконец населения. В основном, уже и не местного. Он всем сердцем хотел помочь и полной идиотке Кочемасовой из её… Кочемасовки.

По дороге до детективного агентства «Портал» он заехал на железнодорожный вокзал. Надо было купить сигарет и побольше продуктов. Благо, тут хватало и магазинов, и киосков. Да и бездомных и бродяг обеих полов и разных мастей хватало. Всяких разных. Кроме этого, проститутки не первой свежести, просто праздно шатающиеся, подвыпившие мужики (находка для некоторых изобретательных ментов), карманники разных возрастов, которых видно не вооружённым глазом…

К нему подошёл мужик, заросший седеющей бородой и усами. Коричневое лицо в язвах и коростах, под правым глазом огромный синяк… От его грязной одежды-рванины несло мочой и блевотиной. Нищий опустившийся бомж, коих становится всё больше и больше, сказал хриплым голосом:

– Дай, господин славный, сколько не жалко. На хлеб и на водку. Всю Россию пешком прошёл. Люди добрые погибнуть не дали…Можешь и сигаретой угостить, если не жалко.

Обычно Зуранов отмахивался от попрошаек, убеждая себя в том, что людей этих баловать нельзя. Они обязаны работать, оставаться людьми, бороться за жизнь в любой ситуации.

Но тут он машинально полез в карман за деньгами, вглядываясь в лицо бродяги. В левом боку у Алексея даже не кольнуло, а, как будто, вспыхнуло пламя и обожгло… и тело, и душу.

– Отец, ты живой? Я и не мог предполагать… предвидеть такого случая.– Сыщик крепко прижал бича к своей груди.

Но тот неуклюже, но довольно ловко вырвался из цепких объятий сыщика. Отошел в сторону и угрюмо сказал:

– Иди своей дорогой, убийца моей Антонины! Ничего мне от тебя не надобно. Иди своей дорогой!

– Но я твой сын! Я – Алексей! – Слёзы навернулись на глаза Зуранова младшего.– Я куплю тебе квартиру. Ты не будешь работать… У тебя будет хорошая жизнь. Достаточно страдать и…опускаться всё ниже и ниже. Ты сейчас поедешь со мной!

– Изыди, сатана! Нет у меня сына! А тот, что был – чёрт рогатый.

Оглядываясь беспокойно по сторонам, Зуранов старший, бросился бежать. Но Алексей был наготове. Он понимал, что имеет дело с человеком, хоть и близким и родным, но бичом и бомжем, с надломленной психикой. Они то же люди, но уже совсем другие – не мы. У них свои ценности и законы, и свободу и демократию они истолковывают и понимают очень своеобразно.

Быстро и почти не заметно для окружающих Алексей, взяв отца под локоть, прошёл с ним на привокзальную площадь, к своему «Форду». Насильно посадил его на заднее сидение, закрыв на ключ обе дверцы. Молча снял машину с ручника и тронулся с места.

– Да пойми ты, Лёшка, не смогу я теперь жить в нормальных человеческих условиях,– почти спокойно сказал Владимир Станиславович.– Мне всё будет напоминать твою мать, Антонину. Мне проще быть бичом и бомжем. Я так хочу. Я только так и могу!

– Заткнись, батяня! – Вспылил Алексей.– Как слаб же ты духом. Ни хрена, кроме своего вшивого кабинета на шинном заводе да водки с огурцом не видел! Вот и всё твоё счастье!

– Я не смогу жить, как все,– расплакался Зуранов старший.– Я не понимаю и никогда не пойму того, что происходит вокруг.

– Не один ты такой мудрый и…протестующий. Нормальных людей, тех, кто не опустошает недра страны и рваные карманы неимущих, гораздо больше. Но ведь они, как-то, живут. Потом кто же тебе сказал, отец, что мама умерла. Да будет тебе известно, что нет ни какой смерти! Она нелепа и смешна, и не реальна, в бесконечном единстве миров. Она сейчас в другом мире, который, скорей всего, не хуже земного…

– Я думал… Я много думал о тебе сын и надеялся, что ты перестанешь быть… дураком. Такие, очень даже не русские, сказки для тех, кто, как раз, и слаб рассудком. Но не для меня. Запомни! Не для меня! Пусть я бомж!

– Помолчи! Я не способен тебе, отец, что-нибудь доказать. Мягко выражаясь, мы говорим совершено на разных языках.

Отец и сыновья Шнорре не задавали ни каких вопросов Алексею, когда увидели его входящим в квартиру с бродягой. Потом, наконец, они поняли, что это, наконец-то, отыскавшийся отец их начальника, главного сыщика.

Они в один голос выразили откровенную радость по случаю появления здесь Владимира Станиславовича и убедили его принять ванну и побриться. Заодно надо было сменить и ветхую одежду, а эту выбросить в мусоропровод. Пока под несокрушимых давлением всех присутствующих отец Алексея приводил себя в порядок, Зуранов младший позвонил по мобильному телефону Гранкину и дал ему указание привезти как можно больше продуктов и водки. Он по телефону объяснил ситуацию, и Денис, понимая возникшую ситуацию, предложил временный ночлег для отца и сына Шнорре. А утром он сам лично, в самые кратчайшие сроки, найдёт хорошую однокомнатную квартиру для Владимира Станиславовича. Ещё он посетовал, что всё ещё не возвращается из туристической поездки его любимая женщина и гражданская супруга Полина Ярцева. «Что-то у нас с ней не ладится,– тихо сказал он.– Не знаю, но что-то не так… Ладно, не телефонный разговор. Приеду – расскажу кое-что интересное».

Отец Зуранова, относительно приведённый в порядок и схоластично приодетый, стал походить на нормального человека. Правда, выдавал в нём тревогу и волнение бегающий взгляд.

– Брось ты, отец, волноваться,– Алексей обнял за плечи отца.– Ты у себя дома, в своей квартире. Не переживай. А завтра-послезавтра у тебя будет жильё, ни чуть не хуже этого.

– Моя квартира давно уже там, где, моя Тоня, под землёй,– ответил Владимир Станиславович, робко присаживаясь к столу.– Я давно уже там, где она. Давно бы ушёл, но понимаю, что наложить на себя руки – великий грех. Да и она часто мне снится и говорит: «Вовка, не делай ничего с собой». Я всю Россию пешком прошёл… Ничего мне не нравится, ничего я в стране нашей уже не могу понять.