Право на дочь

— Ладно. Как появится, сразу мне сообщи.

— Хорошо, Алексей Игоревич...

— Глеб у себя?

— Д..да, Глеб.. Викторович в кабинете, — тут же начинает заикаться Александрова.

Ещё и краснеет. Впрочем у меня нет времени и желания гадать о причинах такого поведения девушки.

Женщины в последнее время и без того много хлопот доставляют. Чёрт знает, что у них в голове вообще.

Залетаю в кабинет к Воронцову и с грохотом захлопываю дверь.

— Что-то новенькое, — тянет друг, глянув на меня и откинувшись на спинку офисного кресла. — Уверен, дело в бабе. Только они способны нас до такого состояния доводить.

Обычно я с ним не согласен. Но сейчас он чертовски прав.

— У Снежаны есть дочь, — выпаливаю, сев на кожаный диван рядом с окном.

— И? Это проблема? Какое тебе вообще до неё дело? Ты вроде как больше не намерен был с ней сходиться.

— Дочь примерно трёх лет, Глеб!

— Это мне о чём-то должно сказать? — друг скептически выгибает бровь.

— Мы расстались четыре года назад. Технически это может быть мой ребёнок. Млять, да она даже похожа на меня! Во всяком случае, мне так показалось. Я её всего несколько секунд видел, и всё же, это звездец. Если это мой ребёнок, то Снежана, получается, скрывала от меня мою дочь столько времени, чёрт возьми!

Воронцов присвистывает.

— Нихрена себе новости. А она что говорит?

— Сказала, что не мой это ребёнок. Но я ей что, на слово поверить должен?!

— Да. На слово им точно верить нельзя.

Зажимаю переносицу пальцами и качаю головой. Башка от этого всего раскалывается.

— А она здесь сейчас? Эта твоя Снежана?

— Нет. К врачу с ребёнком пошла. Позже будет.

— Значит, надо её как-то дожать.

— Будь уверен, я это сделаю. И она пусть не сомневается.

— Раньше времени не газуй. Ребёнок действительно может быть не твоим.

— Хочу быть уверен на сто процентов!

— Ясное дело. Я тебя как никто другой понимаю.

Выговориться другу было правильным решением. Хоть немного градус злости снизился. Переваривать это дерьмо в одиночестве — крайне тяжело.

— А у тебя что? Выяснил, кто носит твоего ребёнка?

Лицо Воронцова тут же мрачнеет.

— Нет. Пока полный тупик. Она не хочет, чтобы я знал. Значит, будет суд.

— Хреново.

— Не то слово. Достали эти эгоистичные создания.

Тут я согласен с другом. Это эгоистично скрывать ребёнка от отца. Эгоистично не давать права ребёнку знать, кто его папа, и общаться с ним.

Эти мысли тугими канатами сжимаются в моей голове и порождают болезненную пульсацию в висках.

— Слушай, Лёх, раз ты зашёл, тут клиент один проблемный нарисовался. Доехать до объекта надо. Может, прокатимся, пока твоей Снежаны всё равно в офисе нет?

Да, отвлечься на работу, хорошая идея. Сегодня ещё совещание по тендеру проводить, а в голове пока каша.

— Поехали. Иначе свихнусь. Тендер ещё обсудим.

Через десять минут мы покидаем офис.

— Инна, сформируй отчёты по последнему заказу до моего возвращения, — говорит Воронцов Александровой.

Она снова краснеет, только ещё сильнее, и почти не смотрит на Глеба. Только что-то бурчит себе под нос вроде "да... хорошо".

— Что это с ней? — спрашиваю друга, когда мы выходим из кабинета.

— С ней всё как обычно, — цедит он сквозь зубы.

Даже для него слишком раздражённо и гневно. Но я решаю не допытываться до Воронцова относительно его взаимоотношений с личной помощницей.

33 глава

Снежана

— Покраснений в горле я не вижу. Лёгкие тоже чистые. Думаю, с завтрашнего дня можете спокойно идти в детский сад.

Педиатр кладёт на стол стетоскоп и чиркает что-то неразборчивым почерком в справке.

— Спасибо, — забираю листок из рук врача и подхватываю Асёнка на руки. — Пойдём, малыш.

На выходе из поликлиники достаю из сумки телефон. На дисплее высвечивается несколько пропущенных от Борцова.

Чёрт...

Моё сердце предательски сжимается и начинает барабанить как сумасшедшее. Все выходные я боялась увидеть на экране имя этого человека. Вздрагивала при каждом звонке мобильного.

Но, к счастью, за два дня он так и не позвонил.

И мне очень хочется верить, что моя эмоциональная речь возымела свой эффект — Борцов поверил, что к Асе он не имеет никакого отношения.

— Мамотька, а мы теперь куда? — дочка задирает вверх голову и смотрит на меня своими большими голубыми глазками.

Точно, как у Борцова...

— Сейчас решим, зайка. Подожди немножко.

Залезаю в телефонную книжку и набираю Инне.

— Снежана, наконец-то, — слышу облегчение в её голосе. — Всё хорошо у вас? Выписали?

— Да, всё нормально, — свободной рукой поправляю на Асёнке шапочку. — Инн, а... Алексей Игоревич уже на работе?

— Да, приезжал. Спрашивал о тебе... Я сказала, что ты с ребёнком в поликлинике и задержишься.

— А он что?

— Он... ну, я не знаю, Снежан. Он вроде бы нормально отреагировал, но лицо у него было какое-то странное, когда он про ребёнка услышал... Ты ему не говорила, что у тебя есть дочь?

— Нет, — выдыхаю. — Не говорила...

И не сказала бы никогда. При воспоминании о пятничном вечере у меня по коже до сих пор бегают мурашки.

Тот момент, когда Борцов увидел Асю был самым страшным в моей жизни...

Ничего, Снежана, главное не нервничать. Всё будет нормально. Не потащит же он Асёнка на тест ДНК. Без моего разрешения не имеет права!

А уж я со своей стороны сделаю всё, чтобы они никогда больше не встретились.

Сегодня же вечером начну смотреть варианты других квартир, и мы с Асей съедем. Адрес своего проживания я начальству сообщать не обязана!

А дальше... Дальше мы закроем этот тендер, я уволюсь и наши с Борцовым пути никогда больше не пересекутся...

— Снежан, ты на работу-то когда придёшь? А то вдруг Алексей Игоревич опять спрашивать будет?

Поджав губы, смотрю на топчущуюся неподалёку от меня Асю. В садик её примут только с завтрашнего дня. У меня в этом городе нет знакомых, с которыми можно бы было оставить ребёнка...

— Инн, а Алексей Игоревич сейчас в офисе?

— Нет, они с Воронцовым уехали на один из объектов. А что?