Право на месть

Ближайший к Лесу портал, входивший в общеимперскую портальную сеть, был в Його, в сердце Альтанских гор. Из Ровельхейм до Леса ближе, но туда путь закрыт. Сам он западнее этих точек не бывал, не представлял себе местность, а потому соваться наугад было опасно. Из Його до Тийо день пути по горам, а потом столько же до границы с Диким Лесом.

Ежедневная кровопотеря на протяжении последних нескольких недель сильно подкосила, но отлеживаться было некогда. И еще Ронард вдруг понял, отпустив наконец Тварь, что не держит на нее зла. Да, та выпила из него все соки и еще оставит за собой много жертв. Но, все-таки, в ней была часть Ардины, добровольно пожертвованный ею Свет Изначальный. Только благодаря ему из бесформенного розового комка плоти выросло это невыразимо прекрасное создание. Да, чудовищное по своей сути, как и всё, что замешано на магии крови. Но вдруг и у этого эксперимента есть свое предназначение?

В равнинном Тийо было относительно спокойно, орки совершали набеги севернее, в окрестностях Джавии. Плодородные поля их не интересовали, а вот неприступные скалы – совсем другое дело. Ни один орк не станет жевать траву или возделывать земли, когда в горах вдоволь блеющего нежного мяса. Там же легко устраивать засады и грабить местные людские поселения.

Пока что джавийцы обходились собственными силами, да и орки еще с опаской выходили из Леса. Шесть сотен лет Договора и гнев хранящих его богов не так то просто забыть. Но скоро они окончательно осознают свою безнаказанность и у Империи просто не хватит сил, чтобы воевать и с югом, и с западом. Затем он и едет к астарху – клан унвартов пока достаточно силен, чтобы держать в узде остальных жителей Леса.

Это была официальная цель поездки: заключение нового договора с Лесом. На деле же – гори оно все огнем. Ронард ехал к Хранителю Леса, Скогену-хозяину.

Границу Леса сложно не заметить. Будто тень от грозового облака накрыла вдруг деревья впереди, и это при ясном-то небе. Ронард спешился с коня – в Лесу этого не уважали, и вошел в сумрак налегке.

Лес не любил чужаков, а тем более людей. Еще больше не любил людских магов. В Лесу была своя сила, древняя, самобытная, давным-давно ушедшая вразрез с человеческой. Лес был пропитан ею, как сочный слоеный пирог.

Черные голые стволы, уходящие в небо, мертвая земля. Все именно так, как виделось наблюдателям на турнире, другого Леса он не знал. И к этим деревьям не хотелось прикасаться голой рукой, не говоря уж о том, чтобы присесть на черную листву, устилающую почву, и отдохнуть. А ведь лесные жители считают это место своим домом. Ронард совсем ослаб после двух дневных переходов. Сон не придавал новых сил – он был выпотрошен Оттавией, а тело восстанавливалось слишком медленно.

Вроде опять снилась Ардина. Мельком, тут же исчезая. Никак не удавалось задержаться в мимолетном ускользающем видении. Ни зелья, ни кроветворящие корешки крюттаге уже не помогали. Ронард чувствовал, что слаб, позорно слаб. Да, вся его магия при нем, но чего она стоит, когда даже на лишний взмах рукой сил нет?

– Шшшшь… чужак…

– Шшшшь… слабый…

– Возьмем?

– Вкусный, наверно, столько мяса…

– Сухое, отсюда запах чую…

– В болотной воде отлежится пару дней, шшшшь…

– Тогда да, шшшшь… Сейчас возьмем?

Невидимый шепот раздавался со всех сторон. Ронард, стиснув зубы, выстроил боевой щит.

– Шшшшь, еще и маг… Долго не продержится…

– Да-аа… мясо… шшшшь…

Шепот был не прост, Ронард почувствовал, как проникает что-то чужое в разум, обволакивает. Он встряхнулся и опалил белой магией окрестности. В ярком свете с ветвей черных деревьев сорвалась пара невидимых прежде сущностей.

– Jeg har kommet til eieren av skogen, og jeg vil snakke med ham, – требовательно и громко произнес он ритуальную фразу и повторил на общем. – Я пришел к хозяину Леса и желаю говорить с ним.

– Шшшшь, злой…

– Потом съедим, шшшшь… унварты ведь побрезгуют, все равно нам достанется, шшшшь…

Ничего не происходило с минуту. Затем заскрипело черное дерево, ствол его разбух и треснул, а из его чрева вышла сухонькая старушка с пожухшими желтыми стеблями на голове вместо волос.

– Совсем слабый, - резюмировала она, внимательно осмотрев Ронарда. – Пей.

Ронард уклонился от берестяной чаши с неведомым содержимым.

– Пей, – зашуршал вокруг Лес и Ронард понял, что другого способа войти в настоящий Дикий Лес нет.

Он приложился к горькому зелью, с трудом подавив все защитные инстинкты.

– Вот и молодец, - довольно кивнула дриада. – А теперь – спи.

Первый волшебный сон

Три дня в кандалах, но пока никакого дискомфорта от перенасыщения магией я не ощущала. Да и в тот злосчастный день, когда их на меня нацепили, порядком пришлось ее потратить. Жаль, без толку. Не думаю, что в день, когда ее разблокируют, я не смогу совладать с собой. Вспомнила на всякий медитации и упражнения мэтра Сарттаса на самоконтроль. Опять же, во дворце, когда чуть не случился выплеск, у меня тогда активно восстанавливался Свет и к нему еще только предстояло привыкнуть. Зато сейчас – весь на месте, улегся; белый брат-близнец черного озера.

Упомянув при Виларии новые волшебные сладости от духов ничуть не покривила душой. Дядюшки в плане десертов вышли на новый уровень, словно решив подсластить последние дни учебы; даже измученному диетами Хельме перепадало! И названия все такие тягучие, тающие: пишмание, казандиби, шербеты… Однако стоило Хельме заикнуться, что больно уж на самаконскую кухню похоже, как пришлось озвучивать ему гневную тираду от Джевана и Искендера, основная суть которой сводилась к следующему: «где наш гюльбешекер, неблагодарная ты отрыжка сорока джиннов, а где этот твой самаконский вонючий кизил, перетертый напополам с песком и щедро сдобренный змеиными катышками…». В общем, недолго сладкое счастье Анхельма продлилось.

Сегодня спать легла пораньше. Друзья все равно заняты по вечерам подготовкой к главному годовому экзамену, а мне чтение уже оскомину набило. С тем же успехом могу читать во сне, так какая разница, где убивать время?

Без всякой надежды поискала сон-сферу его светлости, больше по привычке, время-то детское. Ворчливый в реальной жизни Греттен не возражал, все-таки, проводник по самой своей сути. Интересно, он действительно таким огромным чудищем вымахает со временем или так, только во сне красуется?

Но сфера Ронарда неожиданно оказалась на месте, я уже немного ориентировалась в этой бескрайней вселенной. Более того – четкая, крепкая, яркая. Ярче разве что безмятежные младенческие сны.

– Ну, пойдешь? Чего застыла? – буркнул манс.

А я действительно застыла, размышляя. Вдруг там опять война или еще что похуже? А потом, тряхнув головой, только крепче вцепилась в костяной гребень.

Там не было ни войны, ни других кошмаров. Ронарду снился утренний сад, пропитанный солнцем и запахами цветения, полная идиллия. Сам он лежал на траве с закрытыми глазами, как будто спал, и я осторожно опустилась рядом, боясь нарушить прекрасное видение.

Неподалеку певуче журчала вода и мне вдруг вспомнились истринские поющие ручьи и их чудесный аромат. Я часто пользовалась подарком Хельме, он мне безумно нравился, вот и сейчас принюхалась к запястью, прикрыв глаза, – не я ли принесла его с собой, неосознанно вмешавшись в сновидение?

Похоже, я. Скользнули по руке чужие пальцы, я вздрогнула от неожиданности и открыла глаза. Ронард смотрел на меня, внимательно, серьезно. Очень осторожно, словно боясь прикосновением разрушить этот мыльный пузырь иллюзии, провел медленно самыми кончиками пальцев по запястью, по тыльной стороне кисти. Чуть помедлив, прошелся по моей ладони, по всей длине пальцев, нежно раздвигая их и лаская своими нежную внутреннюю кожицу. У меня мурашки пробежали по спине. Вроде невинный жест, а так остро отозвалось… И сладко, и немного щекотно, и руку никак не отвести – еще хочется.