Право на ошибку

Тёма не отвечает.

Молча он берет одну из газет, разворачивает ее, а затем начинает складывать. Судя по тому, что я вижу, Рогозин собирается сделает бумажный кораблик.

Он сумасшедший?

Подходит около минуты, и я понимаю, что ошиблась.

Артем встаёт и подходит ко мне.

— Ты можешь не разговаривать со мной. Ты можешь орать на меня. Но я не уйду, пока мы не закончим со стеной, — мягким голосом заявляет он, надевая мне на голову шапку маляра. — За работу, стажёр.

Моя злость отступает.

Ну как можно злиться на парня, который постоянно смешит и подарил мне немало приятных моментов, а теперь говорит, что поможет с ремонтом?

Около двух часов мы замазываем дыры в стене — Рогозин работает наверху, а я снизу. Тёма не предпринял ни одной попытки разговорить или как-то отвлечь, но молчание совсем меня не тяготит.

Мне даже молчать с ним комфортно.

Уже позже, когда дело сделано, Рогозин выходит из ванной и надевает свою футболку, явно не собираясь задерживаться.

— Вот здесь у тебя, — я тянусь к его шее и осторожно убираю ногтем кусочек шпатлевки.

— Все или нет? — Артем поднимает подбородок, чтобы я проверила, не испачкан ли он. — Если хочешь, завтра я приду, покрасим вместе, — предлагает парень.

Я смахиваю с его плеча невидимые пылинки.

— Я сама, Тём. Спасибо тебе.

— Да пустяки, — морщится он.

И мне становится обидно. Не за себя, а за него.

— Нет. Не пустяки, — я решительно машу головой. — Пойми, нельзя обесценивать свой труд. Если ты сам всерьёз к себе не относишься, почему это должны делать другие?

Артем отводит взгляд.

— Да, верно говоришь. Попробую с этим что-нибудь сделать, — он понимает, что я имею в виду не только возню со шпателем. — Ладно. Мне надо идти.

— Давай, — я тянусь к замку.

— Можно, я тебе позвоню? Как-нибудь встретимся, — Тема перехватывает мою руку.

— Почему нет? Секс по дружбе и все такое, — я стараюсь звучать легкомысленно, когда его пальцы нежно гладят мою руку.

— Ты веришь в секс по дружбе? — спрашивает Тёма.

— Я просто больше не верю в любовь.

— Как ты там сказала? Какие твои годы? — с соблазнительной ухмылкой напоминает Артем.

— Точно, — я осторожно освобождаю руку.

— Ну пока, — он тянется ко мне.

Взгляд парня прикован к губам, и я точно знаю, как бы мне понравился этот поцелуй, которого не будет.

— Пока, Тём, — целую его в щеку.

Когда он уходит, еще какое-то время я стою у двери, а затем иду в гостиную с твердым намерением изменить ее к лучшему… А, если удастся, то и собственную жизнь…

8. Артем

Две недели спустя…

— А у тебя тут все изменилось, — я осматриваю гостиную Полины, которая теперь выглядит совершенно иначе.

Офигеть, она реально выкрасила ту самую стену в оранжевый!

Шторы тоже новые, как и белый ковер. Мне даже стремно ступать по нему. А ещё здесь появились цветы в огромных горшках, они стоят на полу и создают ощущение тропического леса.

— Да уж, меня понесло, — усмехается Полина, проследив за моим взглядом.

И вдруг я понимаю, что все, что меня окружает — и есть сама Довлатова: яркая, страстная и смелая.

— Это же классно, — я сажусь на диван и провожу по нему рукой слева от себя. — Иди сюда, — прошу ее. Полина нерешительно смотрит на меня, но все же подходит и садится, правда чуть дальше того места, где бы я хотел. — Я соскучился, — тогда я сам придвигаюсь ближе, обхватываю рукой ее бедра и натыкаюсь на осторожный взгляд. — Не смотри так.

— Как? — она облизывает нижнюю губу и прикусывает ее.

Сколько же дней я хотел прикоснуться к этим губам.

— Как на предателя.

Полина посмеивается, по-доброму и открыто.

— Если честно, я тоже думала о тебе, — признается она, проводя большим пальцем по моей скуле. Я прикрываю глаза. Ее нежные прикосновения напоминают мне о тех выходных, что мы провели на даче Сереги. Но Полина быстро возвращает меня к реальности, переводя тему: — Ты голодный? Покормить тебя?

— Да… — пальцем слегка распахиваю на груди ее симпатичный бежевый халатик. Она первая девушка, которая встречает меня вот так, по-домашнему. Я и не знал, насколько это может быть эротично. — Я буду первое и второе, — вожу пальцами по кружеву ее лифчика, думая о том, что точно умру, если в ближайшее время не увижу ее идеальные сиськи.

— Тёма…

У меня по спине пробегает горячая дрожь, пульс учащается, стоит Полине лишь выдохнуть мое имя.

— Скажи ещё раз, — прошу ее.

— Что сказать?

— Назови меня по имени.

Полина улыбается.

— Вот ненормальный.

А я тянусь к ней и начинаю целовать. Руки сами развязывают ее халат, он скользит по плечам, которые тоже не остаются без внимания.

Мне хочется всю ее зацеловать, замацать, поставить клеймо, в конце концов. Но вновь появляется это тупое ощущение неполноценности. Словно я слишком уж раскатал губу.

Такая женщина не для тебя, придурок.

С этой мыслью я укладываю Полину на диван и, разведя коленом ее ноги, устраиваюсь сверху. Сначала я хочу как следует пососать ее груди, о которых мечтал все эти дни.

Соски превыше всего!

Оттянув вниз ее лифчик, я обнажаю их и чувствую себя самым счастливым кретином во вселенной.

Во рту скапливается слюна.

Ну держитесь, мои гол'yбки.

А потом, вдоволь нализавшись, я заглядываю в лицо Довлатовой.

Ее щеки порозовели, взгляд затуманен — она вся в моей власти.

Приподнявшись, я просовываю между нами руку и отодвигаю край ее трусиков.

Какая же она мокрая.

А вот падла-диван ужасно узкий!

— Может быть, лучше на кровать? — хриплю я, опираясь на локоть, пока мой палец медленно скользит по клитору.

— У меня нет кровати, — загадочно произносит Довлатова, прикрывая глаза. Ее дыхание учащается.

— Как это? — изумляюсь я. — В прошлый раз я видел, в той комнате, — киваю на стену, за которой располагается спальня.