Право на пиво

Итак, кто не спрятался? Номер один — толстяк в синей майке. Сомлел на лавочке, пригретый майским солнышком. Неспешно потягивает пиво и потрошит пакетик с чипсами. И совсем не догадывается, что молоток, которым неумолимая судьба грохает по судейскому столу, завис над его головой и вот-вот обрушится на темечко. Чур, приговор в исполнение приводить буду я! Я уже ступил на тротуар, как толстяк вдруг поперхнулся, фыркнул, фонтаном разбрызгивая пиво, и закашлялся. Согнулся пополам, шея налилась кровью, бока трясутся в такт кашлю. Фу! Сейчас сблюет на песок, разотрет кроссовкой и поднимется с обгаженной скамейки, чтобы поискать себе новую. Необъятные ягодицы зажуют джинсы, а он этого не заметит. Так и подефилирует по аллее, вызывая злорадные смешки у сограждан. Нет, так не годится. Я же не просто билетик отдаю, я ищу себе замену. И, черт побери, пусть мой заместитель будет не лишен обаяния.

Смотрим дальше. Номер два — парень с шариками. Упс! — он уже не один. Рядом лижет мороженое похожая на подростка девчонка. И судя по его сияющему лицу — не просто коллега.

Номер три — бдительный мужик возле клоуна-батута. Отпадает. Этот от своего бизнеса даже пописать не отойдет. И правильно. Конкурентов полный парк и большинство из них не обезображено благородством. Ткнут клоуна ножиком — пиши пропало.

Под номерами четыре, пять, шесть, семь кучка спитых мужичков возле круглосуточного ларька. Одинаковые, как растущие на одной кочке поганки. Стоят смирно, чего-то ждут.

Ну и я подожду. Время еще есть. Кто же ты, мой незнакомый избранник? Мой брат-близнец, которому через каких-то семнадцать минут обрушится на голову неожиданное счастье. Какими словами ты встретишь свой выигрыш? Будешь ли на глазах у изумленных горожан вопить и прыгать, обхватив голову руками, или поймаешь удачу с молчаливым достоинством? Интересно, но не существенно. В конечном счете существенно лишь то, что это буду не я. Тьфу, что-то из меня патетика так и прет. Хотя, кому же еще этот жанр больше к лицу, нежели провидцам и вершителям судеб, в ряды которых затесался и я. Тьфу, опять! Тьфу! Тьфу!

Однако я увлекся. Упустил студента. Он проскользнул мимо и скрылся в подворотне. Ладно, фигня. Место оживленное, еще кто-нибудь подвернется.

Бабуля с тележкой, конечно, не годится. Хоть и шустрая. Про таких говорят — с двойным комплектом яиц. Мне не надо с двойным.

Мамаша с коляской. Глянула подозрительно, как рентгеном просветила. Я непроизвольно напрягся и выдавил на лицо наивную улыбку.

— Кретин! — прошипела мамаша и надменно прошла своей дорогой.

Ой, и чего это я… А хотя чему удивляться, если я восемь лет прожил с женским вариантом академика Павлова. Теперь рефлексы у меня — любая собака позавидует.

Слышь, собака, завидовать будем? Невесть откуда взявшаяся собака радостно лизнула мне ладонь и села напротив, виляя хвостом. Тоже на свободу вырвалась, сестренка. Длинный поводок чиркнул по луже и оставил на асфальте длинный змеиный след. Эй, подружка, где твой хозяин? А он молодой? Симпатичный? Ну, хоть чуточку? А за тобой придет? Собака счастливо взвизгнула и пересела поближе. Э, нет! Я тебе не хозяин. Пошла прочь, идиотка! Пошла! Вот здесь, возле плевательницы и сиди.

Что у нас на часах? Мать дорогая — осталось три минуты! К черту эстетику, побегу за толстяком. Черт! Толстяк уже ушел. Черт, черт, черт! Остались на песке ребристые следы от кроссовок и растерзанный пакетик. Над брошенной бутылкой кружит стервятником потертый алкоголик.

Так, спокойно! Без паники! Есть запасные варианты. Номер два привязывает к шарику длинную веревочку. Номер три соскочил с раскладного стула и пытается сдернуть за ногу безбилетного пацана. Номера четыре, пять, шесть и семь оживились и возбужденно загалдели, кого-то увидели. Ага, того самого стервятника. Наверное, именно этой бутылки им не хватало для своих скромных нужд.

Стервятник! Чем плох, черт побери!

— Эй, мужик! Да, ты, ты! Ну, блин, точно ты, больше же никого нет! Иди сюда. Да, не бойся, бить не буду, ну! Нет, денег не дам. И прикурить у меня нет. Да ладно, не говняйся, я тебе счастья отвалю.

— Убьешь что ли? — Мужик неспеша перешел через дорогу и посмотрел недоверчиво.

— Зачем? Убьют и без меня. Ну так как? Хочешь счастья?

— Это смотря какого. — Мужик сплюнул на асфальт.

— В смысле?

— Ну, счастье ведь разное бывает. Если еврейское втираешь — тогда лучше себе оставь. Относительного у меня самого навалом, — он погремел авоськой с бутылками. — Сиюминутное — за него и хабарика не дам, не проси. Женское — был бы милый рядом, ни к чему, сам понимаешь. А детское… Нет, это не счастье, это радость. Но тоже как-нибудь обойдусь.

Во дает! А он ничего, не дурак. И с чувством юмора у него порядок. И не беда, что страшненький, зато нестарый, лет тридцати пяти. Или сорока пяти? Сквозь следы разложения не разобрать. Ладно, анализировать некогда — время. Две минуты.

— Семейное сойдет?

Мужик обиженно повернулся спиной:

— Пошел ты!..

Ишь ты, закомплексованный! Ну-ка, ну-ка, откуда у комплексов ноги растут? На костяшках сжимающих авоську пальцев четыре синие буквы «ЛЮСЯ». Из-под лямки ветхой майки торчат шипы обмотанной колючей проволокой розы. Романтик! Ну и повезло же мне!

— Да погоди! Я серьезно. Будет жена-красавица, квартира с занавесочками, диван, телевизор и тапочки. Тебе понравится, не бойся.

— Издеваешься, да? Да ты знаешь, сука глумливая, как я до жизни такой докатился, а? Знаешь, что пережить пришлось?

А то ж!

— Роковую любовь. Ты ее боготворил, а она блядь на весь район. За нее на благородную дуэль с шилом вместо шпаги. Потом менты-собаки, судья продажный и срок от звонка до звонка.

Собака возле плевательницы зря время не теряла, ловила каждое слово настороженными треугольными ушами. И, услышав слово «собаки», подхватилась с места и завертелась рядом, объединяя нас кольцом своего собачьего дружелюбия. Некогда ее гонять, хрен с ней.

— Откуда знаешь? — у моего визави со дна глазной мути всплыло ошеломление и плескалось, грозя перелиться через край.

Так я тебе и сказал откуда! Романтики — такая впечатлительная рыба, которая на правду не клюет.

— Ты о боге что-нибудь слышал? — бэ-э-э… налил сиропа — самому противно…

— Ну…

— А о дьяволе? — о, уже лучше!

— Ну…

— Баранки гну! Тогда чего тебе еще непонятно? Счастье берешь?

— Смотря в какую цену.

Самообладание, однако! Его и богом, и дьволом пугают, а он торгуется. Интересный фрукт!

— Ну, бутылки мне без надобности. И душа твоя мне ни к чему. А больше у тебя ничего нет, ведь так? Значит придется или безвозмездно отдать или в кредит отпустить. Ты сейчас просто скажи «да» и запомни меня хорошенько, чтобы потом, когда я за должком приду, не делал вид, что меня знать не знаешь. Годится?

Мужик еще колебался, и я поднажал.

— Тебе ведь все равно терять нечего. А большого и светлого хочется, как всякому смертному, верно? И потом, вернуться к своим бутылкам и корешам всегда успеется.