Право на поединок
Шрифт:
Так вот почему книжки не оказалось на месте, когда, немного подзаработав у Стоума, он вновь посетил торговца и долго обшаривал взглядом лоток, старательно не замечая усмешки хозяина. Он, помнится, ни слова Эвриху не сказал. И Эврих ничего не стал ему говорить.
Венну не понадобилось даже заглядывать в перечень глав: он и так помнил страницу, где начинался одиннадцатый раздел, повествовавший о Самоцветных горах. Он нашёл его и открыл книгу – осторожно, чтобы не повредить затрёпанный корешок. «Этот превосходящий всякое вероятие рассказ перенесён мною на долговечный пергамент со слов халисунца Синарка, проданного в подземные копи и выкупленного единоверцами из неволи…»
Эврих чуть не расхохотался, когда Волкодав поднял отсутствующий взгляд, сказал «Спасибо» и снова уткнулся в Зелхатово «Начертание».
«…Как известно, всю среднюю часть нашего материка, именуемого аррантами Западным, занимает горный край, труднопроходимый и малонаселённый. Край этот изобилует достославными чудесами, и я решаюсь утверждать, что не все смущающие разум известия, приносимые оттуда путешественниками, объясняются лишь воображением бывалых людей, усугублённым тяготами дальней дороги, затрудняющими подтверждение истины. С другой стороны, многое, вполне подлежащее разумному истолкованию, приобретает в рассказах очевидцев черты и свойства столь баснословные, что затруднительно бывает отделить правду от вымысла и уяснить, о чём же в действительности идёт речь…»
Волкодав читал медленно, шевеля губами и водя пальцем по строкам. Три года назад, выучившись грамоте, он сделал для себя удивительное открытие. Он был потрясён, заметив однажды, что учёные люди, оказывается, умели составить суждение о книге и не прочитывая её от корки до корки. Тому же Эвриху стоило порой бегло пролистать пухлый том, заглянуть туда и сюда и задержаться на странице-другой, чтобы решительно заявить: «А!… Это повествование о любви, написанное последователем аррической школы. Ему неплохо удаются картины морских переходов, но читать всё равно не стоит, потому что действие происходит в Афираэну, а он там никогда не бывал. Да и герои только и делают, что ссорятся, как торговки на овощном рынке…»
Волкодав долго размышлял о том, как же это так получается, и наконец придумал сравнение. Ему самому достаточно было посмотреть, как человек спускается по лестнице или ест яблоко, и он уже знал, чего от него ждать в рукопашной. А вот Эврих ничего не мог определить, пока не получал кулаком в рёбра. Видно, по части умения управляться с книгой дело обстояло наоборот…
– Йарра, я давно хотел спросить тебя, – сказал Эврих. – Мне доводилось неоднократно читать о том, что будто бы где-то в горах Заоблачного кряжа затерялся некий древний, очень древний чудотворный храм. Он якобы стоял там ещё до Сошествия Ночи, а потом был то ли погребён под обвалами, то ли сам провалился в разверзшиеся глубины. Во всяком случае, больше его не видали и никто теперь даже не помнит, во имя каких Богов он был возведён… Но, повторяю, это суждение я составил по книгам, а их пишут люди, вовсе не чуждые ошибок и заблуждений. Скажи, не сохранилось ли у вас в горах каких-нибудь легенд?…
– Нет, – растерянно ответил Йарра. – То есть я не знаю. Отец ни о чём таком мне не рассказывал…
«Начнём с того, – продолжал читать Волкодав, – что многие народы, не исключая даже самые непросвещённые, связывают со срединными горами нашего материка легенду об ужасном бедствии, некогда постигшем сей мир. Одни племена называют это бедствие Великой Зимой, другие – Гибелью Солнца, третьи – Пожирающей Ночью и так далее. Все они повествуют о тёмной звезде, посланной Богами как воздаяние за людские грехи…»
Вот тут Зелхат определённо дал маху. Волкодаву сразу захотелось перечитать возмутившие его строки вслух, чтобы мог слышать Эврих, а потом рассказать арранту, как оно было на самом деле. Он покосился на Эвриха и передумал. Ну уж нет. Эврих, может, ничего и не скажет, но про себя наверняка посмеётся. Варвар, вздумавший перечить Зелхату Мельсинскому!…
Венн нахмурился. Раньше,
пока он не знал грамоты и не читал книжек, он за собой такого не замечал. Рассказывать о явившемся на ум и выяснять истину!… Мысли, даже и дельные, следовало держать при себе, ибо молчание – золото. Постиг нечто, показавшееся разумным, и молчи, и какое тебе дело до чужих мнений!… А чтобы жгуче хотелось поделиться своими соображениями и было боязно – станут ли слушать?…Вот что делает с человеком учёность.
…Но ведь не несла она никакого воздаяния за людские грехи, та лишённая света звезда. Потому что не было ещё на людях никакого греха. Не было тогда зла в мире. Маленький ребёнок родится чистым и добрым: хищное зло входит в него извне, если не уследить. Вот так же и мир, порождённый Великой Матерью Живой. Он был светел и благ и полон любви. Могла ли в нём сама по себе завестись какая-то нечисть?!. Недобрая звезда прилетела издалека, из-за края Вселенной, – осколок какого-то страшного мира, лопнувшего, точно гнойный нарыв, от избытка непомерного зла. И с нею, точно принесённая ветром зараза, проникли на землю жестокие и злобные Существа, получившие прозвание Тёмных Богов…
Волкодав подозрительно глянул на Эвриха и стал читать дальше.
«Эта звезда ударила в земную твердь и премного поколебала её, повсеместно вызвав огненные извержения, потопы, бури и гибель всего живого, превеликой жалости достойную. Просвещённейший Аледан, Салегрин Достопочтенный и Безымян Велиморец сходятся во мнении, что ядро тёмной звезды состояло из плотного камня, а может быть, из металла. В этой книге мне уже случалось писать о небесных камнях и оплавленных иномировым огнём кусочках железа, коим поклоняются кочевники Вечной Степи. К большой скорби нашей, учёным нынешних дней остаётся только гадать об истинной природе предвестницы Ночи. Если обобщённые нами сведения хоть в какой-то мере правдивы, следует предположить, что каменное ядро звезды пробило корку твёрдых пород, прикрывающих, как известно, палящий огонь земных недр, и глубоко погрузилось в горнило Предвечного Кузнеца, чтобы растаять в нём без следа. Горный край, коему посвящена эта глава, таким образом предстаёт нашему взору неким подобием шрама, оставленного на земной груди небесной стрелой. Вот по какой причине породы, образуемые осаждением мельчайших частиц, столь причудливо перемешаны здесь с теми, что обычно исходят, как лава, из разверстых жерл огненных гор…»
Это было уже больше похоже на дело, и Волкодав наполовину простил Зелхату возмутительную чушь с предыдущей страницы. То есть лучше бы старик, конечно, сразу писал о том, что действительно знает, и не марал дорогого пергамента чьим-то бесстыжим враньём. Но и на том спасибо, что всё-таки добрался до сути…
Строчки вдруг поплыли перед глазами, а желудок унизительно и противно поднялся к самому горлу. Чтение странным образом усилило морскую болезнь. Волкодав поспешно прижал пальцем место на странице, которого успел достичь, и невидяще уставился на горизонт, стараясь дышать поглубже. Он-то думал, книга поможет ему не думать о качке, а вышло наоборот. Тем не менее оторваться от Зелхатова труда венн не мог, и пускай Владыка Вод наказывает его как хочет. Ему упорно казалось, будто он вот-вот вычитает нечто очень важное.
Он дождался, пока нутро худо-бедно улеглось на своё природное место, и снова опустил глаза к книге.
«…Следует упомянуть и об иных последствиях столкновения с тёмной звездой, гораздо более вопиющих к деятельному рассудку, нежели простое нахождение в одном месте разновидностей камня, обычно между собою несочетаемых. Отважимся подробнее описать хотя бы одно из этих последствий. По сторонам упомянутого нами горного края местными жителями издавна разведано некоторое число ущелий, называемых ими Вратами Велимора. Прошедший этими ущельями попадает в страну, чьи границы проходят как раз по предгорьям внешних хребтов. Страна Велимор сильна, изобильна и благодатна, и ни у кого нет причин подвергать сомнению её существование. Замечательное же свойство её, превеликого удивления достойное, есть то, что иными путями, кроме как через вышеозначенные Врата, попасть в неё невозможно. Путник, намеренно или случайно ошибившийся ущельем, узрит лишь могучие обледенелые кряжи, населённые нелюдимыми горцами, слыхом не слыхавшими ни о каком Велиморе…»