Право на счастье
Шрифт:
Элиза, с неожиданной для нее суровостью посмотрела на него, и едва слышно произнесла:
— Рассан, благодаря этому позору ты сейчас жив! Или забыл, как войска Дариана расправлялись с каждой посмевшей восстать семьей? Или забыл как на твоих глазах казнили друзей? Жаль, что не было тебя, когда тонули связанными те, чьи жены за гибелью были вынуждены молча наблюдать!
Юноша вздрогнул и опустил глаза.
— Хватит! — Катарина медленно спустилась, подняла брошенную братом записку и с улыбкой вновь прочла написанное.
Элиза молча подала ей следующее послание: «Возвращаясь, пришел к странному выводу — люблю тебя…».
Кати прочитала и дала прочитать
Третье гласило: «Считаю минуты…»
— Катарина, — баронесса взглянула на дочь, — поведай нам имя столь… не бедного поклонника.
Девушка лишь хитро улыбнулась в ответ, осторожно раскрывая следующее послание. Она не могла поверить, что все это ей. Нет, не цветы — послания. Нежные, трогательные, наполненные чувствами.
Спустя час доставили ожерелье из белого жемчуга. Спустя еще час браслет из белого золота. К обеду конфеты из белого шоколада, и новое послание: «Дай полюбоваться на тебя… хоть издали…».
— Матушка, как скоро мы поедем во дворец? — сдерживая улыбку, спросила Кати, у заинтересованной баронессы.
К удивлению матери и сестры на этот раз Катарина наряд для раута во дворец выбирала тщательно. Улыбаясь и что-то радостно напевая надела браслет из белого золота, ожерелье и жемчужное платье, с серой накидкой. Кокетливо спустила один из локонов на плечо…
— Впервые с момента твоего прибытия я вижу, как улыбка не покидает милое личико, — заметила баронесса уже в карете.
— И, не взирая на твое упорное молчание, нас радует тот факт, что таинственный поклонник все же дворянин, — подметил сопровождающий их барон.
— Не буду скрывать, — Катарина распахнула веер, пряча улыбку, — он благородного происхождения, вот только… — улыбка померкла, — Он неверный муж, а я неверная жена… И следовало бы остановиться, да я не в силах. Не хочу, не могу, и, наверное, не желаю. Так хочется верить, что меня любят. Просто любят, без грязи, без низменных порывов, без подлости, без…
А перед глазами вдруг, словно наяву, полускрытое сумраком лицо королевы Шарратаса, ее блестящие, завораживающие глаза и тихое: «После того, что с тобой сделал Дариан, а затем и Ранаверн, ты возненавидишь мужчин, Катарина! Ты уже их ненавидишь, но где-то внутри наивно надеешься на любовь и счастье. Что ж… я позволю тебе испытать еще одно, убийственное разочарование. А после, ты придешь ко мне сама, Кати».
Катарина вздрогнула, встревожено огляделась, тряхнула головой, прогоняя наваждение. Но червь сомнения медленно заползал в душу, внося смятение в ее безоблачное счастье. Вспомнился Ранаверн, их первая встреча, та ночь что перевернула все в ней… И та, что стала страшным открытием — ее муж извращенец. Невероятный, гордый, прекрасный и сильный князь Арнар, ее герой и ее спасение, оказался хуже, чем Дариан. А кто в действительности тот, кто правит империей Ратасса?!
— Катарина, — позвал барон, — дитя, что с тобой?!
— Мне страшно, — призналась девушка, — мне вдруг стало так страшно…
Сомнения, сомнения, сомнения… Катарина распахнула веер и скрыла выражение полного смятения от родных, но она не смогла бы скрыть его от себя. Где-то в глубине души, было сожаление по поводу того, что она осталась в империи… Но разве могла она поступить иначе? Ведь знала, отчетливо знала, Арнар плывет за ней. Но бегство посчитала слишком унизительным для себя. Благородство, ее вечное благородство…
И снова в памяти всплыли слова Алиссин: «И куда тебя завело твое благородство, Катарина?».
— Кати, —
Элизавет осторожно коснулась ее руки, — Кати, что с тобой?!«Я очень надеюсь, что пройдет время и на месте жертвы, появится хищник, способный дать отпор. Не разочаровывай меня, Катарина!»
«Мой белокурый демон, — с грустью подумала Катарина, — твои слова сладкий яд! Твои слова не отпускают меня, преследуют, отравляют душу. И все же я тебя не разочарую, и жертвы больше не будет. Хватит!».
— Все хорошо, Элиза, — Кати сложила веер, улыбнулась и добавила, — буду совершать глупости. Хоть раз в жизни, позволю себе просто получать удовольствие.
Некоторое время в карете слышался лишь перестук колес да уличный шум. Молчание нарушила баронесса:
— Я не смею осуждать тебя, Катарина… Время, проведенное при дворе Шарратаса, стало испытанием для меня. Король Дариан жесток и у него… случаются помутнения рассудка, и тогда монарх способен убивать голыми руками. Находясь там, я с ужасом думала о тебе, о годах, что ты была вынуждена… Он не забыл тебя, Катарина, — баронесса поспешно вытерла слезы, — в пьяном бреду, он кричал имя твое, звал тебя, молил кого-то, чтобы ты вернулась… Тогда мне было почти жаль его, но уже в следующее мгновение он одним ударом лишил жизни мальчика из прислуги, за невольно пролитые капли вина. И в глазах Дариана не было раскаяния, когда уносили тело мертвого.
Кати отвернулась к окну, поджав губы… Сейчас, все прошедшее казалось ей страшным сном, но слова матери напомнили слишком многое.
— В каждом мужчине есть зверь, — прошептала девушка, — он стряхнет оковы сна рано или поздно… Знаю эту истину, но остановиться уже не могу. Пусть день, два, или, о сжалься, Пресветлый, три дня, но я хочу быть счастливой…
Карета подъехала к воротам дворца, и Катарина улыбнулась. Всем сомнениями назло и всем событиям вопреки.
«Буду счастливой, — уверяла себя княгиня Арнар, — просто буду. Столько, сколько мне отмерено!».
Они вошли во дворец, раскланиваясь с придворными и неспешно двигаясь к галерее у перехода в дворцовый парк. Кати лучилась счастьем, даря улыбки миру и притягивая взгляды. И вопреки слухами и сплетням к ней тянулись сердца, и вот уже вокруг княгини и друзья и недруги, невольно улыбающейся готовой обнять весь мир девушке.
Но истинное счастье пришло вместе с несколько испуганной леди Вьетени.
— Леди Мирабел, — Кати, поспешно попросила присутствующих извинить ее, и поторопилась к удивленной ее присутствием леди. — Вы здесь!
— Ох, леди Катарина, — Вьетени взяв ее за руку, поспешно увела в сад, и лишь сев на скамеечку у фонтана начала рассказывать. — Этот арест, приговор, священник уже исповедовавший меня и неожиданное распоряжение императора: «Помиловать, с сохранением всех титулов и положения».
Кати мысленно вознесла благодарность Пресветлому, и опуская глаза от синего неба, заметила входящего в сад императора в окружении придворных. Хассиян неторопливо прошел мимо, скользнув равнодушным взглядом по склонившимся в реверансе леди, Катарина не повернула готовы, игнорируя монаршее появление. Двор, несколько шокированный событиями накануне с облегчением выдохнул, а вопрос о таинственной фаворитке вновь бередил умы придворных дам. И неважно, что император остановился у фонтана так, чтобы Катарина была в пределах его видимости, и не заметил никто, как скользнула рука девушки, поправляя сначала колье, затем браслет… И счастливая улыбка Хассияна и его донельзя довольный вид дам Ратасса интересовал безмерно, но спросить… Спросить не смели.