Право на счастье
Шрифт:
— Но, дитя мое, — баронесса испуганно смотрела на дочь, — почему… я не понимаю…
— Я тоже, — призналась Кати, — я тоже… Не понимаю и, наверное, никогда не пойму…
Ледяная вода и ледяное же осознание — это не было сном! Ничего не было сном…
Кати выпрямилась, глядя на себя в зеркало — бледное лицо, покрасневшие глаза, серые губы с заметными следами ее собственных зубов.
— Что с тобой? — баронесса подошла, обняла дочь за плечи.
Кати точно знала, что с ней — она дошла до предела. До точки, до грани возможного. А где-то глубоко было больно, словно сердце вырвали
— Мне просто больно, мама, — прошептала Катарина. — Но я выдержу и это!
Спустившись в холл, девушка безразлично осмотрела творящееся там безобразие. На этот раз все цветы были алыми. Словно кровь. По сравнению с принесенными накануне белоснежными, эти розы казались вызовом, просьбой, страстью… И сотни посланий, с единственным словом «Прости». На гранатовый браслет, колье с рубинами и кольцо с огромным бриллиантом Катарина даже не взглянула.
И поднимаясь снова к себе, чтобы переодеться для посещения императорского дворца, тихо попросила Элизу:
— Не оставляй меня сегодня.
— Хорошо, — так же прошептала младшая сестра.
Лорд Анеро уверенно вошел в кабинет правителя и остановился на пороге — Хассиян выглядел неважно. Совсем. Словно запавшие глаза, затравленный взгляд, изможденный вид.
— У меня препаршивое чувство, что я ее потерял, — увидев советника, произнес император.
— Исповеди не было? — вопросил Анеро.
— Напротив… Информация была предоставлена исчерпывающая… — Хассиян растер лицо руками. — Бедная девочка… Пережить такое…
— Князь Арнар? — догадался сановник.
— Ты что-то знаешь о нем? — мгновенно заинтересовался повелитель Ратасса.
— Лучший друг покойного принца Генри, — отозвался Анеро. — К тому же поговаривали, что несколько раз поутру в его покоях находили погибших девушек.
— Погибших? — император нервно сглотнул, ощутив, как горло сжало спазмом.
— Истекших кровью, — подтвердил советник. — Утверждать однако я не берусь, но одну девицу я после князя видел… ее тело было покрыто шрамами. Долго малышка не прожила. Впрочем это отличительная черта дворянской молодежи Лассарана — привычка убирать тех, кто о чем-либо непозволительном осведомлен.
Хассиян простонал, и мрачно произнес:
— Катарину я не отдам! В любом случае, невзирая на ее согласие, либо несогласие!
— Об этом не может быть и речи. Учитывая наш план, мой повелитель, нам крайне не выгодно даровать наследницу Ортанона князю Арнар.
Она собиралась быстро, но надев скромное платье цвета осенних сумерек для посещения дворца, вместе с тем сложила несколько дорожных костюмов, белье, и тот самый костюм лесничего, в котором прибыла в Ратасс. Небольшое количество золотых монет, выпрошенное у отца, так же перекочевало в сумку со сменной одеждой. Все это она передала служанке, с требованием отнести к лекарю Раенеру, и оставить там. Быстро написала несколько слов на листке бумаги и взяла послание с собой.
Во дворец ехали молча, только Елизавета, словно предчувствуя что-то, постоянно держала Кати за руку.
Их остановили на въезде. Офицер личной
гвардии Его Величества, вежливо попросил княгиню Арнар проследовать за ним. Кати молча подчинилась… Прощаясь, чуть сжала ладонь сестры.Тайными переходами, и двумя скрытыми от посторонних глаз галереями княгиню Арнар провели в покои императора. Лорд Анеро склонился, приветствуя, затем сопроводил в личный кабинет Хассияна, и едва Кати вошла, закрыл за ней двери, оставшись в коридоре.
— Прости меня, — Ян сидел за скромным письменным столом, отложив при ее появлении скрепленные перевязью бумаги.
— У меня к вам будет просьба, — Катарина без тени улыбки смотрела на него.
— Я слушаю. — Хассиян не делал попытки встать и обнять ее, хоть и желал этого больше жизни.
— Не препятствуйте желанию моего супруга воссоединить семью! — отчетливо произнесла девушка.
— Нет! — это было почти рычание.
Он ответил, и лишь затем понял, что ответ был слишком поспешным. Понял и другое — она обо всем догадалась.
— Ты уже знаешь? — стараясь быть хладнокровным, спросил Ян.
Кати усмехнулась и пояснила:
— Накануне вы сообщили, что у вас слишком мало времени. Вероятно, гаорский корабль был замечен на горизонте еще вчера. И возможно, именно этим вы желаете объяснить свое поведение, не так ли?
— В уме вам не откажешь…
Развернувшись, Катарина направилась к двери, и взявшись за ручку, не оборачиваясь, произнесла:
— Будьте верны своему слову! Вы говорили, что выбор за мной, я свой выбор сделала!
Но едва она начала открывать двери, Хассиян метнулся к девушке. Одна его рука обхватила ее талию, вторая мягко, но властно закрыла двери.
— Катарина, — его губы касались шеи, целовали завитки темных волос, — я должен был знать… Прежде чем идти на конфликт с Гаорой, прежде чем пойти на шаг, который в глазах придворных выставит меня влюбленным болваном… Я император, пойми, я должен был знать!
— Знать что? — Кати словно окаменела в его руках. — Знать меру моего падения? Теперь она вам известна. Отпустите меня!
— Катарина, — он простонал, прижав ее к себе сильнее, — это было безобразно и грубо с моей стороны, но иначе… иначе на выяснение всего у меня ушли бы недели…
— Я не животное, — Кати все же вырвалась и развернувшись гневно взглянула на него, — не Анраш, на Харан, не лошадь! Вы приручали меня, как ни тяжело это осознавать. Сначала позволяя мне ощутить свободу, а затем… Ваш план увенчался успехом. Гордитесь собой. А я… я не желаю быть еще и вашей фавориткой, не желаю и не буду! Вы дали слово принимать мой выбор, каким бы он ни был, имейте силы сдержать данное обещание!
— Кати… — он попытался вновь обнять ее.
Но Катарина стремительно отступила и решительно потребовала:
— Не прикасайтесь ко мне!
Ярость закипала, затуманивая разум, но Хассиян сдержался, и попробовал вразумить ее:
— Да послушай же ты!..
— Я не желаю ни слышать, ни видеть, ни знать вас, — несколько грубо прервала его княгиня Арнар, затем обошла, вновь взялась за дверную ручку, и едва слышно добавила: — Вы были моей ошибкой, Хассиян… последней!
— Катарина!