Право на Спящую Красавицу

Подошел паж и дал мальчику ремня, чтобы поторапливался.

Впрочем, размышлять о его беде времени не было: грум повесил Красавице на соски ненавистные колокольчики.

Красавица вздрогнула, однако колокольчики держались крепко и не упали. К тому же Леон велел ей отвести руки за спину.

— Пошла, — сказал грум. — На полусогнутых. Колени поднимай как можно выше.

Неохотно Красавица подчинилась и тут же увидела вокруг себя других принцесс: те бодро маршировали в сторону коридора, изящно покачивая грудями.

Шагать хоть сколько-нибудь изящно в подкованных сапогах было очень сложно, но вскоре Красавица поймала ритм. Леон шел рядом с ней.

— Итак, дорогая, — произнес он, — первый раз — самый трудный. Праздничная ночь поистине страшна, и я думал, что тебе отведут роль попроще. Однако Королева лично распорядилась взнуздать тебя. Твоей погонщицей станет леди Джулиана.

— Да, но…

— Молчи, не то придется вставить тебе кляп. Королева разозлится, к тому же ротик твой сильно потеряет в красоте.

Тем временем все девушки собрались в длинном коридоре. Сквозь узкие окна виднелся сад.

Пылали факелы, и деревья отбрасывали неровные тени. Девушки остановились прямо под окнами, и Красавица сумела наконец выглянуть наружу.

С улицы раздавался многоголосый хор гостей: они смеялись, переговаривались. И — о ужас! — в саду, в разнообразных позах были расставлены наказанные пленники.

Тут и там на высоких столбах висели принцы и принцессы; сильно выгнувшись, они, привязанные за руки и ноги, буквально лежали на плоских верхушках, и волосы принцесс свободно колыхались в воздухе. Пленники в роли ужасных украшений сада!.. Наказанные могли видеть лишь небо над собой, тогда как остальные вволю любовались тем, как они беспомощно корчатся в путах.

И всюду, всюду были лорды и леди; свет факелов выхватывал из темноты то длинные расшитые платья, то остроконечные шляпы с воздушными вуалями. Пришли сотни гостей, и для всех под сенью деревьев накрыли столы.

В саду прислуживали красиво наряженные рабы; они наполняли кубки и разносили кушанья на больших блюдах; у девушек на грудях висели цепочки, у юношей — поблескивали кольца на восставших членах. Как и на пиру в Большом зале, звучала музыка.

Некоторые девушки в колонне постепенно теряли выдержку. Одна заплакала, и грум принялся ее утешать. Прочие оставались спокойны; тут и там грумы втирали еще масло в упругие попки или что-то нашептывали своим принцессам.

Красавица боялась все сильней и сильней.

Ей было страшно смотреть в сад, и тем не менее она выглядывала в окна, каждый раз примечая все новые ужасы. Одних пленников приковали к стене слева; других — к колесам огромных сервировочных тележек.

— Что с нами будет? — шепнула Красавица.

Девушку, что стояла прямо перед ней и никак не могла успокоиться, паж-великан схватил за ногу и, вздернув над полом, резво выпорол. Красавица ахнула, глядя, как бедняжку секут и как стелятся по полу ее косы.

— Тс-с, это для ее же блага, — сказал Леон. — Наказание истощит в ней страх, бедняжка успокоится. А когда ее взнуздают, станет куда раскрепощеннее.

— Нет, вы скажите…

— Стой смирно. Следи за теми, кто пойдет впереди. Когда приблизится твой черед, я все объясню. Помни, эта ночь очень важна, и Королева не спустит с тебя глаз. Принц, если ты его подведешь, будет в ярости.

Красавица снова выглянула в сад и вдалеке заметила фонтан — он тоже служил орудием пытки. Вкруг центрального столба под струями воды, по колено в чаше, стояли, взявшись за руки, наказанные пленники. Их тела влажно блестели.

Грум, что ухаживал за принцессой впереди Красавицы, хохотнул и сказал, дескать, кое-кому сильно не повезло пропустить Праздничную ночь, и что это — целиком ее вина.

— Ты прав, — ответил ему Леон, а Красавице объяснил: — Он говорит о принцессе Лизетте. Ее до сих пор не выпускают из Пыточной, и она, бесспорно, злится, что пропустила праздник.

Праздник?! Как ни боялась Красавица, она все же кивнула — и кивнула, как ни в чем не бывало. Она вдруг совершенно успокоилась и прислушалась к своему сердцу, взглянула как бы со стороны на свое тело. Казалось, в ее распоряжении полно времени, чтобы изучить саму себя. Слушая, как скрипит кожа сапог, чувствуя прохладу ночного воздуха, она думала: «Да, это — мое, и я должна быть на празднике. Зачем я в душе противлюсь происходящему?»

— Мне отвратителен лорд Герхард, — тихонько пожаловалась принцесса перед ней. — Он ничтожество, почему его сделали моим погонщиком? — Грум сказал нечто, и она хохотнула. — Он же медленный, никуда не спешит. А я люблю бегать! — Грум рассмеялся, и она продолжила: — Что мне будет? Еще порка? Я согласна, если б только можно было вырваться и побежать…

— Тебе подавай все и сразу! — упрекнул ее грум.

— Вам-то что? Как будто не любите, когда мой зад покрыт рубцами и синяками!

Грум снова рассмеялся. У него было веселое лицо; фигурой он обладал не самой крупной, а на глаза ему падала челка красивых каштановых волос.

— Дорогая, мне в тебе нравится все. Как и лорду Герхарду. Ты лучше утешь как-нибудь питомицу Леона. Бедняжка дрожит от страха.

Принцесса обернулась и взглянула на Красавицу дерзкими глазами, что разрезом напоминали глаза Королевы. Правда, они были меньше размером, и в них не читалось ни капли злости. Улыбнувшись полными красными губами, девушка сказала:

— Не бойся, Красавица… хотя зачем тебе утешения? У тебя есть Принц, а у меня — медлительный лорд Герхард.

По саду пронеслась волна смеха. Музыканты играли очень громко и живо, на лютнях и бубнах. Вскоре раздался отчетливый грохот копыт. Мимо окна пронесся всадник: плащ крылом развевался за плечами, и его кобыла, наряженная в золото и серебро, летела огненной стрелой.

— Ну наконец-то, наконец! — обрадовалась принцесса, стоявшая перед Красавицей.

Всадники все прибывали и прибывали, постепенно они загородили обзор. Красавица едва набралась храбрости и подняла глаза. Верхом прибыли сплошь лорды и леди, в роскошных нарядах. Левой рукой они удерживали поводья, в правой сжимали длинные прямоугольные лопаточки для порки.

— Все на выход, живо, — скомандовал лорд Грегори, и рабы поспешили в следующую палату, где встали лицом к сводчатому выходу в сад. Во главе колонны стоял юный принц; конь лорда, что первым дожидался своей очереди, рыл копытом землю.

Леон отвел Красавицу немного в сторону.

— Отсюда лучше видно, — сказал он.

Принц в голове колонны сцепил руки на затылке и ступил наружу.

Резко затрубил горнист, и Красавица от неожиданности ахнула. Толпа гостей разразилась приветственным ревом, и лорд на коне поторопил юного раба шлепком лопаточки.

Пленник тут же сорвался на бег.

Лорд скакал рядом с ним, и шлепки раздавались в саду отчетливо и звонко; бормотание толпы сделалось громче и постепенно смешалось с хохотом.