Право на жизнь

Наверное, из-за этой обиды я хотела забыть о Кирилле. Вдобавок мой организм настойчиво требовал секса: ночью вагон наполнялся эротическими возбуждающими звуками -окружающие предавались плотским усладам, а мы с Максимом хранили обет целомудрия. Когда мы засыпали, дыхание Макса касалось моего лица, либо терялось в волосах и мне казалось, что нет ничего более эротичного и в то же время мучительного, чем лежать рядом с красивым желанным мужчиной, и не сметь сблизиться с ним...

Очередная ночь прошла для меня под стук колёс в объятиях Максима. Проснулась аж днём, когда начали раздавать обед. Максим взял для нас несколько кусочков хлеба, две ложки и бидончик с относительно нормальной едой. Мы с аппетитом всё слопали и даже наелись.

Отдавая опустошённую посуду, Максим спросил у конвоира:

– Как долго будем ехать?

– Пока не доедем, - грубо откликнулся тот, смерив Макса изучающим взглядом.
– Неужто не терпится добраться до места? На твоём месте, парень, я бы наслаждался спокойствием. Ваша жизнь ничего не стоит, и как только прибудем к месту назначения, станете мечтать о смерти.

Смог ободрить, ничего не скажешь. Услышав его, многие в вагоне тихо застонали, будто их уже начали истязать злоумышленники.

– Зачем нас разделили на группы?
– Макс решил узнать хоть что-то, а то до этого конвоиры предпочитали отмалчиваться. Этот хоть грубо, но разговаривал.

– Искусственно рождённые будут направлены в исследовательские центры. А обычные попробуют выжить, как когда-то выживали мы. Наиболее стойкие попадут в рабство - нам не хватает людей для работ в шахтах, те, кто хилые - сгодятся для еды.

– Еды?
– к решётке, отделяющей от конвоиров, подскочил один из парней и вцепился в прутья.
– Это же каннибализм!

– Мне всё равно, как это называется, но когда жрать нечего, то готов отгрызть мясо с собственной ноги. Неужто думаете, что в сказку попали? Как бы не так!

– Всё настолько плохо, что вам есть нечего?
– ужаснулся парень, выпучив глаза. У него даже губы нервно задрожали.
– Ваш мир настолько убог?

– Ну почему же?
– ухмыльнулся конвоир.
– Не настолько и убог по нашим меркам. Те, кому повезло не заразиться, основали свою диаспору. Они составили верхушку власти, организовав центральный штаб правления. Начальники, командиры отрядов, миротворцы

– все пристроились к штабной кормушке. На них работают заводы, фабрики. Еду им поставляют в вакуумных упаковках, обеспечивают одеждой и всем необходимым для жизни. Но те, кто переболел, считаются вторым сортом. Видите ли, мозги у переболевших набекрень.

– Я так понял, что конвоиры были инфицированы, но выздоровели?
– уточнил Максим, непроизвольно отшатнувшись от решётки.

– Правильно понимаешь, парень, - хохотнул конвоир, брызнув слюной.
– Правда, по поводу того, что мы полностью здоровы, я не уверен: иногда случаются помутнения сознания и дикие приступы злости. Но сыворотка смягчает последствия болезни. Оттого, что в штабе нас считают неполноценными, едим мы мало и всякую дрянь. Так что будем рады поживиться человечиной, если представится возможность. Думаю, кто-то из вас пойдёт на корм, а кто-то в шахты. Искусственно рождённые должны пополнить наши ряды здоровым потомством.

– Но у нас с женой смешанный брак, - напряжённо заметил тот же парень.

– Вы все в этом вагоне смешанные, - осклабился конвоир.
– Чистокровных искусственников даже не стали подвергать опасным поездкам и перевели в изолированные блоки. С ними всё и так ясно - у здоровых родителей родятся здоровые дети. А вы - тёмные лошадки. Уверен, что если среди вас есть беременные женщины, то они прошли процедуру искусственного оплодотворения. Так что завтра прибудет доктор и осмотрит всех женщин. Супружеские пары, ждущие детей, будут переведены в более комфортабельный вагон. Если дети родятся здоровыми, то вас оставят, как годный материал для производства новых людей. А если что-то пойдёт не так, то всех в расход!

Он противно заржал, отчего мне жутко захотелось врезать ему коленом промеж ног, чтобы поубавить весёлость.

Макс отошёл от решётки и сел рядом, озабоченно глядя на меня.

– Вы с Кириллом не успели пройти процедуру искусственного зачатия, - сглотнув, выдохнул он.
– Завтрашняя проверка выявит отсутствие беременности. К тому же у них есть данные, что ты - обычно рождённая, а я, якобы, искусственник. Боюсь, что меня переведут в другой блок, а тебя...

Он запнулся, чтобы не продолжать. Ещё в распределителе мы узнали, что обычно рождённых женщин, не носящих под сердцем ребёнка, ждёт сексуальное рабство, ведь женщин в этом убогом мире почти не осталось. Куда ни глянь - одни мужики. И им нужны женщины, готовые удовлетворить все мужские потребности. Жуть охватила меня при этой мысли, и холодок пробежал по спине.

– Не переживай, - будто сквозь сон услышала голос Максима.
– Я не дам тебя на растерзание. Что-нибудь придумаем, чтобы остаться вместе. Думаю, что они не станут разлучать супружеские пары. Если бы для них брачная связь ничего не значила, они разделили бы нас ещё в распределителе. А пока надо пройти осмотр гинеколога.

Я кивнула, переводя дух. Завтра меня будет осматривать гинеколог! Наверное, это больно? И тут я поняла, что врач обнаружит не только отсутствие беременности, но и наличие девственной плевы!

Сжавшись в комок, запаниковала.

– Макс, - позвала я, теснее прижимаясь к нему.

– Что?
– он отрешённо смотрел куда-то в одну точку.

– Я девственна.

– Это хорошо, - он кивнул. И тут до него дошёл смысл моих слов. Он вздрогнул всем телом, схватил меня за плечи и, развернув к себе лицом, впился в меня ошалелым взглядом.
– Что ты сказала?

– Я непорочна, - еле слышно произнесла я, часто заморгав.

Он даже не сразу нашёлся что ответить. Не меньше минуты с ужасом смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Ты не шутишь?
– задал окончательно глупый вопрос.

– Нет, - я покрутила головой. Неужели думает, что мне сейчас до шуток?

– Но вы должны были с Кириллом заняться сексом...
– голос Максима прозвучал так, будто он вообще ничего не понимал и пытался хоть как-то уложить в голове странную для него информацию.

– Должны были, - нехотя кивнула я, покраснев - но не занялись.
– Неожиданно во мне поднялась волна злости на мужа при воспоминании о том, что он сделал. Скрипнув зубами, подавила приступ ненависти и сказала: - Кирилл, видите ли, решил не пачкаться о мою девственную кровь. Сказал, что это должен будет сделать врач во время искусственного оплодотворения.

Выражение лица Макса стало ещё более идиотским. У него отвисла челюсть, глаза округлились. Так прошла ещё минута. Наконец он меня выпустил и, уткнув локти в согнутые колени, зарылся пальцами в свои волосы. Его взгляд уткнулся в пол и забегал. Ещё через пару минут он чертыхнулся, добавив:

– Какой ужас, - и встал.

Я с тревогой смотрела на него. Никогда не видела его в таком состоянии. Он подошёл к решётке, и сел на пол, навалившись на неё спиной.

– Чего тебе?
– тут же заметил его один из охранников.