Право убежища

— Не надо, — проскулила она, прикрывая голову руками.

Лишившись простыни, Саран осталась совершенно голой и беззащитной. Ледяная ладонь Луиса легла ей на бедро, скользнула между ног… Саран дернулась, неуклюже пытаясь пнуть Каро, но он легко перехватил ее ногу. Почти как тогда, в гостинице. Но в действительности все было совсем не так, не так… И руки у Луиса были теплыми. Воспоминание придало ей сил. Саран вскочила и бросилась к двери. Сброшенная на пол простыня обвилась вокруг ног, Саран споткнулась, и Луис тут же догнал ее. Его пальцы больно впились в плечо Саран. Бледное злое лицо, и не голос, а змеиное шипение:

— Ты не сбежишь.

Саран попятилась, но бежать действительно было некуда. Луис загораживал выход.

— Пожалуйста, не надо…

Он толкнул Саран, и она упала спиной на кровать. Та уже не была такой узкой, но осталась жесткой и неудобной. Саран попыталась подняться, но двигалась ужасно медленно, и Каро снова оказался рядом. Он был намного сильнее ее и когда схватил Саран за руки, она не смогла даже пошевелиться. Луис сжал оба ее запястья, поднял их и прижал к матрасу над ее головой. Саран отвернулась, но тут же пальцы Луиса грубо сжали ее подбородок.

— Смотри на меня, а не то я сверну тебе шею, — прошипел он. — Смотри на меня!

Саран послушно повернулась, подняла глаза, но все равно едва видела Луиса. Только какие-то цветные пятна. Лицо Каро расплывалось. А еще появился запах, как будто что-то горело. Кожа.

Острая боль взрезала сознание, и картинка прояснилась. В руке у Луиса была зажигалка. Желто-оранжевый огонек лизал медный ободок на запястье Саран. Ее защитный амулет. Деревянные фигурки исчезли, а медь раскалилась докрасна, кожа под ней шла волдырями и лопалась. Слишком больно, чтобы кричать — Саран едва могла вдохнуть и только сипела, безрезультатно пытаясь вырваться из ледяных объятий Каро.

Кровь стучала в висках, мыслей не осталось. Только одно:

— Пожалуйста, Луис! Хватит! Не надо! Хватит!!!

Дикий визг, безумные, едва различимые слова. Каро не слушал.

«Это происходит не со мной, — пыталась убедить себя Саран. — Это не я, это всего лишь тело. Оно даже не мое. Я украла его. Чтобы ни произошло с ним, меня, настоящую меня, это не коснется».

Запах паленой кожи усиливался, но боль начала проходить. Ожог третьей степени, когда нервные окончания уже обуглились и болеть просто нечему… И тем не менее облегчение едва не заставило Саран потерять сознание. Она закрыла глаза, снова начала дышать и как будто погрузилась в дремоту. Разумеется, ведь она просто спала. Все это было сном. Кошмар уходил.

Возвращалась реальность. И в этой реальности что-то явно горело. А еще ругался проснувшийся Кирилл. Саран с трудом разлепила веки. Ресницы слиплись от соли, нос был заложен.

— …твоей сумке! Что ты притащила?

Она села на кровати. Сглотнула, прочищая горло и пытаясь избавиться от горечи на языке. Кирилл перевернул сумку Саран вверх тормашками и тряс, высыпая содержимое. Из сумки валил дым, один из боковых кармашков обуглился.

— Что случилось? — прохрипела Саран.

Покашляла, еще раз сглотнула.

На полу уже валялась вся ее косметика, зеркальце, расческа, кошелек, телефон, еще десяток различных мелочей, которые казались когда-то очень нужными. И подаренная Луисом нефритовая бабочка. Кирилл потянулся к ней, но тут же отдернул руку.

— Это она, пафкуда, чуть фшо не шпалила. Фто это? — спросил он, облизывая обожженный палец.

— Подарок, — прошептала Саран. — От Луиса.

Она опустила глаза на свое покрасневшее запястье. Хоть волдырей нет, спасибо Луне. Браслет лежат тут же на кровати. Застежка лопнула прежде, чем металл успел раскалиться. Медный ободок почернел и пошел волнами, от деревянных подвесок остался лишь пепел. Кошмар не так уж и сильно отличался от правды.

— Я же просил тебя выбросить все амулеты! — бушевал Кирилл.

Саран не стала уточнять, что речь шла лишь об амулетах местных шаманов, к коим Луис явно не относился. Она даже не была уверена, что бабочку можно причислить к амулетам. У нее не было времени как следует рассмотреть подвеску!

— Кто еще знает?

— Никто. Ты думаешь, это сделал Луис? — спросила Саран.

— Его не Луисом зовут.

— Я догадывалась. Но какое это имеет зна…

— Это Луиджи Эргенте.

Кирилл стоял посреди комнаты, сгорбившись и широко расставив ноги, и неотрывно глядел на нефритовую подвеску. И, кажется, не шутил. А Саран даже не удивилась. Она догадалась обо всем еще в тот момент, когда Луис… когда Луиджи вмешался в драку на парковке. Догадка подтвердилась, когда он легко согласился на все требования Кирилла и в одиночку отправился в секретный «штаб» врага. И потом, когда раздались первые выстрелы… и не смолкали как минимум несколько минут. Охотник, итальянец, ничуть не похожий на итальянца внешне, немножко псих, но явно человек незаурядный… Кем еще он мог быть?

Луиджи Эргенте появился из ниоткуда около пятнадцати лет назад, и никто не знал ни его настоящего имени, ни где он живет, ни даже как он выглядит. Его встречали в разных концах света, и каждый раз ему удавалось ускользнуть. Мало кто мог похвастать тем, что видел его, да и тем немногим не спешили верить. Поговаривали, будто Эргенте отличается особой жестокостью и не оставляет после себя ни следов, ни свидетелей.

С его именем было связано достаточно громких дел, так что в рядах низших духов поползли самые разнообразные слухи. Иногда можно было видеть, как одни запугивали других, угрожая нанять Луиджи Эргенте. Для этого, как все знали, было достаточно отправить письмо на определенный адрес электронной почты. Если повезет — на него отвечали. Потом происходила оплата, и в скором времени неугодный переставал быть таковым. Не всегда посмертно, но летальный исход не был чем-то редким и исключительным.

Луиджи Эргенте боялись. За полтора десятка лет, что его имя было на слуху, несколько раз появлялись идиоты, пытавшиеся присвоить себе его славу. Они быстро исчезали. И в их случае смерть была, скорее, правилом. Эргенте не делал тайны из своих похождений, он был достаточно тщеславен, чтобы заявлять о победах во всеуслышание. Однако сам при этом оставался в тени.

Короче говоря, Саран не удивилась. Она уже давно ожидала чего-то подобного, но… жгучая ненависть, которой был пропитан сон, и мысль, что кошмар был делом рук Луиджи Эргенте… что она очаровала Луиджи Эргенте, и он настолько ее ненавидел… от этого делалось не по себе. Он выжил… и как-то узнал, что она лиса? Откуда? Саран нахмурилась, пытаясь справиться с противоречивыми чувствами.

— Может, он злится, потому что ты его ударил? — предположила она.

Это было логично. У Луиса… черт его побери, у Луиджи были все причины обижаться на Кирилла. Он использовал бабочку, чтобы найти их… но только Саран прикасалась к нефритовой подвеске, а в некоторых ритуалах — особенно ритуалах поиска — прикосновение играло очень важную роль. Поэтому именно она стала жертвой, но… Этот кошмар… Саран потерла глаза, как будто пытаясь избавиться от остатков сна, а на самом деле, чтобы смахнуть слезы. Конечно, Луиджи должен был разозлиться, но… не настолько! И не на нее!

— Может, и поэтому.

Кирилл вздохнул и опустился на расстеленное на полу одеяло. Не нужно было обладать даром воду, чтобы понять: эту версию он считал маловероятной.

— Он ведь не мог узнать, что я лиса, верно? Наши бы не стали ему рассказывать.

Кирилл промолчал.

— Чего я не знаю?

Даже Пхатти не стал бы выдавать ее пришлому охотнику. А если не Пхатти, то кто?

— Не Настя убила Нелли… и других.

Последующие несколько минут Саран помнила плохо. Она что-то кричала, кажется, пыталась ударить Кирилла, потом плакала и раз за разом повторяла одни и те же вопросы: зачем? Как это возможно? Кирилл дважды начинал что-то объяснять, но затем сообразил, что его не слышат, и замолчал. Просто старался сберечь больное плечо и как мог препятствовал попыткам его пнуть.