Православие и корейцы

Вообще, идея создания школ и станов, правильная в своей основе, оказалась не по силам такому молодому учреждению, как Русская Православная Миссия, и, полагаем, она была начата преждевременно.

Устройство миссийского подворья во Владивостоке

Еще до приезда своего в Сеул о. Павел стал устраивать подворье для Миссии во Владивостоке, чтобы иметь пристанище для себя и сотрудников своих на случай их приезда в названный город. Кроме того, он питал надежду, что подворье будет приносить доход и тем послужит некоторым подспорьем для пополнения скудного бюджета Миссии.

Место для постройки подворья отведено было Владивостокской Городской Управой в конце Манчжурской улицы при подошве горы, с видом на бухту «Золотой рог», в стороне от населенных районов, довольно красивое. Оно было выровнено, вычищено от камня и обсажено деревьями. При подворье выстроены церковь-школа «Памяти Убиенных Воинов» в минувшую Русско-японскую войну в 1904–1905 гг. и квартиры для учителей. Здесь же проектировалось со временем устроить и помещение для преосвященного Викария Владивостокского. Здание подворья двухэтажное, кирпичное, довольно красивое по архитектуре. Посередине здания при входе в церковь находится вышка (род колокольни) с небольшим количеством колоколов. Устроено оно на доброхотные даяния частных жертвователей, преимущественно чинов военного ведомства, участников бывшей Русско-японской войны».

Церковь при подворье в честь Скорбящей Божией Матери (24 октября) была освящена 9 октября 1907 г. Преосвященным Евсевием, Архиепископом Владивостокским и Камчатским, в сослужении Архимандрита Павла и многочисленного городского духовенства, при большом стечении молящихся.

В день освящения церкви, после литургии, открыта была и самая школа типа смешанной одноклассной с трехгодичным курсом обучения, для детей местных жителей, русских. Тут же единовременно выбраны были: для церкви – церковный староста И. И. Антропов, для школы – попечитель, член местной Городской Управы г. Дюков, взявшиеся за возложенные на них обязанности охотно и несшие их в течение нескольких лет не без пользы делу.

Для несения пастырских и законоучительских обязанностей поставлен был о. Варфоломей, посвященный к дню освящения храма в сан иеромонаха, ему было поручено ведать этим вновь открытым миссийским достоянием в должности заведующего.

Первым из таковых был, как мы уже отметили, о. Варфоломей (Селезнев), служивший в 1907–1909 гг.; вторым о. Владимир (Скрижалин) – в 1909–1911 гг.; третьим – о. Феодосий (Перевалов) – в 1911–1913 гг.

При третьем заведующем по его личному настоянию церковь-школа, как и самое подворье со всем принадлежащим ему имуществом и персоналом отошла из-под ведения Миссии в ведение епархиального начальства. Причина такой передачи крылась в том, что Миссия не в состоянии была содержать на свои средства ни подворья, ни церкви, ни тем более школы, ибо доход, поступавший от кружечного сбора во время богослужений в храме и всякого рода пожертвований от доброхотных даятелей [101] , на который рассчитывал о. Павел, не покрывал и половины всего расхода [102] . Поэтому волей-неволей пришлось передать имущество подворья, как и самое подворье в другие, более состоятельные руки. И сама Миссия снова осталась без подворья и церкви на стороне. Таким образом, в настоящее время Миссия не имеет в пределах России никакого движимого или недвижимого имущества.

101

Самым крупным жертвователем был Главнокомандующий маньчжурскими армиями генерал Линевич, пожертвовавший 10 000 руб.

102

Подворье устроено было неудачно, в глухом, отдаленном от городского центра малонаселенном углу, куда молящиеся приходили в очень ограниченном количестве, притом исключительно в хорошую погоду.

Образование церковного хора и труды по переложению церковных песнопений на ноты.

Руководство церковным хором, как уже отмечалось, поручено было Федору Перевалову как человеку более или менее знакомому с пением и музыкой церковною, который вошел в состав Миссии исключительно для постановки пения при богослужении.

В то время в Миссии не было еще ни хора, ни готовых певчих, сколько-нибудь знающих пение. Поэтому пришлось ему с первых же дней приезда в Сеул создавать из ничего, если не хор, то по крайней мере «хорик», состоящий из детей корейцев, обучавшихся в миссионерской школе.

Занятия по пению шли в первые 3–4 месяца ежедневно, потом по два-три раза в неделю, за исключением дней предпраздничных, когда спевки учащались до двух раз в день и более. Сначала обучение было совместное для всех отделений школы, потом более способные были отделены специально для хора и стали обучаться по отдельности и в группах. В первой группе (общей) проходилась простая восходящая и нисходящая гаммы и другие соответствующие сему несложные интервалы певческой «мудрости», во второй – более сложные, особенно молитвы и гласы церковных песнопений.

Много труда, стараний и усилий было положено на это скромное, малозаметное, но в то же время необходимое для церкви дело. Дети корейцев, не слышавшие дотоле ни музыки, ни пения, были настоящими дикарями в отношении музыкальной культуры вообще и певческой в частности [103] . Не обладая в массе своей слухом, они пели сиплыми, режущими ухо голосами, не считаясь ни с тонами, ни с правилами музыки, т. е. пели как бы сказать вразброд: «кто в лес, кто по дрова». Преподаватель нередко терял всякую надежду на успех своих трудов. Но, как говорит пословица: «терпение и труд все перетрут». Действительно, это мудрое народное выражение оправдалось. С течением времени дело стало налаживаться и приходить в должную норму. Дети с каждым днем все более и более стали усваивать и одолевать казавшуюся им недоступной «мудрость» певческую, и в результате через два-три года образовался довольно приличный «хорик», не дурно певший. Певчие пели в первое время за богослужением исключительно в один-два голоса, потом по мере навыка стали переходить к нотному партерному в три-четыре голоса пению, иногда довольно сложному [104] . Хор пел обычно все богослужение от начала до конца, тогда как ученики школы, не состоявшие в хоре, пели лишь избранные песнопения, как-то «Верую», «Отче наш», «Богородице Дево радуйся», «Достойно есть» и т. п.

103

В то время музыка и пение в Корее находилась в зачаточном состоянии.

104

В то время в Сеуле партесное пение было новинкой, так как во всех инославных миссиях поют в унисон, т. е. в один голос.

Пение, заложенное 17–18 лет тому назад этим маленьким, незначительным по силе «хориком», поддерживается в том же приблизительно виде и порядке до настоящего времени.

Единовременно с образованием хора Ф. Перевалову поручено было также переложить на ноты, вновь переведенные на корейский язык церковные песнопения по образцам русской духовной музыки, по излюбленным Православной Церковью напевам, по его личному выбору, с тем, чтобы Миссия имела в дальнейшем свои собственные переложения, т. е. имела бы свою главную основу церковного пения.

Положить на ноты ту или другую пьесу, исполняемую на иностранном языке, тем более на корейском, хотя бы с готовой композиции, труд далеко не легкий, если только перелагающий желает сохранить, по возможности, неприкосновенной данную мелодию. Корейский язык, как известно, представляет собой в этом отношении особые трудности. Слова корейские зачастую длинные, многосложные; речь пространная с массой придаточных, вводных и объяснительных предложений. Поэтому самая краткая фраза по-русски, принимает по-корейски вид распространенного предложения и требует нередко повторения нотной строфы. Например, мы поем по-русски: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав». По-корейски это звучит: «Хырисытосы-кесо чугыни-дыль-чуннэсо пухварьхаясо, чугомыроссо чугомыль мархасиго, то кванэ иннанджвя дырэгэ моксумыль чусотнанида». Из этой одной краткой пасхальной песни видим, насколько длинна и трудна по произношению речь корейская, не говоря уже о других, более сложных словах, встречающихся в церковных песнопениях и еле выговариваемых.

Как ни трудно было исполнить предложенное переложение, но все же удалось справиться с ним, т. е. удалось сохранить за корейским текстом песнопения возможную близость к русским композициям. Правда, в некоторых переложениях встречаются отступления от общепринятых музыкальных правил, в виду той же растянутости корейской речи, но они не столь существенны, и таким образом общий музыкальный строй ничуть этим не искажается, наоборот, как бы восполняется.

Материалом для переложений служили композиции Бортнянского, Ломакина, Виноградова, Бахметьева, свящ. Круглова, свящ. Аллеманова, Соловьева, а также напевы московский, киевский и др.

Вот краткий перечень сделанных переложений:

1) Всенощное бдение;

2) Литургия св. Иоанна Златоуста;

3) Ирмосы на воскресные и праздничные дни;

4) Стихиры, тропари и кондаки на воскресные и праздничные дни;

5) Херувимская песнь, «Милость мира» и «Достойно есть» в числе нескольких номеров, по музыке разных композиторов.

6) «Хвалите имя Господне», «Слава в вышних Богу», «Величит душа моя Господа» в числе нескольких номеров, по музыке разных композиторов.